24 октября 1571 г. Вечер. Лувр. "Любовь бежит от тех, кто гонится за ней."

1. Любовь бежит от тех, кто гонится за ней.
2. Александр Валуа, Катрин де Монпасье
3. Прошлое. 24 октября 1571 года. Вечер.
4. Катрин де Монпасье пытается обратить на себя внимание Александра Валуа

Лувр. Вечер. Бальная зала. Только что музыканты играли на своих инструментах, перед глазами мелькал придворный люд в ярких костюмах, а молодой Александр Валуа, герцог Анжуйский танцевал с Марией Клевской. Сейчас же зала наполнилась шуршанием платьев отъезжающих из Лувра дам под руку с кавалерами - в воздухе витал запах духов. Александр стоял почти посередине залы, провожая взглядом отъезжающих - иногда он тепло улыбался кому-нибудь из них, склонял голову в знак уважения или же перекидывался с представителями знати несколькими прощальными словами.
Сегодня бал закончился для Александра Валуа на удивление быстро. Казалось, вот совсем недавно, только что он, зачарованный, искал в толпе взглядом свою любимую Марию, только что он обвивал руками её гибкий стан, чувствовал её дыхание, ловил взгляд - и вот её уже снова нет, снова у Александра отобрали его счастье. Ему хотелось закрыть глаза, чтобы перед внутренним взором вновь встал любимый образ.
Глаза Александра блестели, и мечтательная поволока светилась в его взгляде. На щеках алел нежный румянец, тёмные, распущенные по плечам волосы слегка вились, обрамляя безупречный овал юношески-утонченного лица. На Александре был светлый, почти белый костюм, расшитый золотом. Молодой принц являл собой образец утонченного изящества и чем-то напоминал хрупкий ночной цветок, к которому нужно прикасаться с особенной осторожностью.
Уходить из бальной залы не хотелось. Герцог Анжуйский изо всех сил старался удержать ускользающую атмосферу праздненства и веселья - но бал закончился. И все равно, казалось, у него еще есть шанс остановить время. А если он уйдет в свои покои сейчас - этот шанс инсчезнет.
Александр вздохнул и устремил свой взор в выходу в сад - туда, где ещё совсем недавно они с Марией обменивались клятвами в вечной любви. Александра вдруг сильно потянуло туда - в ночную прохладу, залитую серебристым светом луны. Душой принца завладела лирично-возвышенная грусть и больших усилий стоило ему сдержать своё желание немедленно седлать коня и ехать прочь из Лувра вслед за Марией.
Ну а почему бы, собственно, и нет? Что ему мешает? Почему он не может выразить в полной мере свою любовь? В мозгу Александра всплыло вполне осмысленное желание: немедленно сделать принцессе Клевской предложение руки и сердца, жениться и обрести наконец долгожданное счастье. Это было так просто! Александр весь встрепенулся на мгновение. Столь простой выход из положения почему-то только сейчас пришел ему в голову - вот только о своем намерении нужно было сообщить Екатерине, матери.
Мысли Александра уносили его все дальше от реальности. В какую-то минуту он осознал, что идет, почти летит по бальной зале к выходу - походкой столь лёгкой, что казалось, ступни едва касаются начищенного до блеска пола.

Покуда шел бал, Катрин не спускала глаз с Александра, такого хорошенького этим вечером. Девушка не знала, чем ее привлекает этот хилый отпрыск соперничающей с Лорренами ветви, но как заколдованная охотно поддалась чарам принца крови. Яркий праздник прошел весело и незаметно.
Катрин обычно не принимала участия в танцах. Причиной тому была отнюдь не стеснительность девушки, а врожденная хромота. Однако герцогиня никогда не переживала на этот счет, и так вполне успешно кружа головы мужчинам, а их у юной блондинки было уже не мало. Некоторые остряки подшучивали над ножкой красавицы, поговаривая, что хоть ангельское личико и скрывает дьявольский характер, так хромота выдает. Дескать, сам нечистый отметил эту женщину, делая предостережение.
Хрупкая фигурка Екатерины была сегодня скрыта в платье из золотистой парчи, расшитой узором из цветов. Белоснежная нижняя юбка была украшена тем же кружевом, что и низкий вырез корсажа. Изящно двигаясь среди своих поклонников, Катрин передвигалась так, что ее хромота практически не была заметна. Принимая комплименты, перекидываясь остротами с кавалерами, она ни на минуту не переставала думать о юноше с темными локонами и печальными глазами. Если бы кто знал, какое пламя снедало сестру герцога де Гиза! Но достойная дочь своих родителей надежно хранила под железной маской своей воли страсти, кипевшие в сердце.
Весь двор говорил о любви Александра Валуа к Марии Клевской, но хромоножка не принимала близко к сердцу эти слухи, не видя в увлечении принца серьезного препятствия. По мнению Катрин Мария была вялой, скучной девушкой, не способной к тому, чтобы воспламенить к себе мужчину. Зато себя герцогиня видела иначе и была уверена в успехе мероприятия, намеченного на этот вечер. Ей надоело пытаться обратить на себя внимание Александра. Он как слепец не замечал или же намеренно из скованности игнорировал все знаки внимания девушки, предпочитая блуждать тенью и вздыхать по углам. Однако в планах Катрин было изменить эту нелепую ситуацию…
Незадолго до конца празднества, девушка сказалась уставшей и покинула бал, сопровождаемая поклонниками. Избавиться от незадачливых, но весьма настрых воздыхателей оказалось куда как проще. Позволив себя проводить до покоев, герцогиня недвусмысленно дала понять, что ей нездоровится, и молодые люди были вынуждении удалиться, досадливо хмыкая.
Едва горизонт оказался чист, Катрин выскользнула из комнаты и юркнула в маленькую потайную дверцу, позволяющую ей очутится у покоев Александра минуя посты охраны, а главное скопления людей, которых даже ночью в Лувре хватало. Быть же замеченной раньше времени в статусе любовницы Валуа она не хотела. Когда Катрин удостоверится в полноте своей победы, закрепит позиции, тогда можно будет выдать тайну на всеобщее обсуждение.
Тихонько постучавшись в покои принца, Екатерина замерла, кусая губы от нетерпения. Но ждать долго не пришлось, двери распахнулись, являя взору герцогини камердинера короля. Едва молодой человек успел что-либо сказать, как маленькая ручка зажала ему рот, а вторая скользнула в карман, опуская туда набитый кошель. Понимающе поцеловав руку девушки, камердинер низко улыбнулся и исчез, впустив даму в комнату.
Торжеству герцогини не было предела. Еще немного и она получит желаемое! Медленно, но походкой хозяйки мадам вошла в спальню принца крови и лукаво улыбнулась, увидев постель, застеленную покрывалом с геральдическими лилиями. Брат посмеивался над прихотью сестры, журил и старался отговорить от лихих планов, вот теперь то она докажет ему, что ее взяла! Что не только брат служит семье, но и она. То, что берут мужчины железом, возьмет она своим нежным женским телом.
Не выдержав, Катрин со смехом упала на пышную кровать, наслаждаясь мягкостью и пышностью матраса. Соскользнув с покрывал обратно на пол, она кинулась к окну и с наслаждением вдохнула весенний воздух. Природа в унисон пела с телом и душой юной Катрин, вливая в нее уверенность в том, что Александр примет ее любовь. Но время шло. Следовало как следует спрятаться, чтобы сделать сюрпризу мечтательному монсеньору и девушка тихонько засмеялась, представляя, как он будет смущен и обрадован тем, что обнаружит в своей спальне. Оглядевшись по сторонам, Катрин скользнула за штору у окна, которое располагалось ближе всего к постели. В спальне царил приятный полумрак и тишина, которая была ничем не нарушаема, кроме как потрескиванием свечей и шорохом парчи платья сестры герцога де Гиза, которое вскоре затихло, как и его обладательница, закутавшаяся в бархат портьеры.

Вскоре тишину коридоров Лувра нарушил звук легких шагов Александра Валуа. Принц направлялся к себе в покои и находился он в крайне возбужденном эмоциональном состоянии. Кровь, разгоряченная танцами, ещё не успокоилась в его венах. Казалось, его сопровождает ореол энергии - и куда только делась его обычная меланхоличность и задумчивость?
Александр казался несколько хрупким на вид не только потому, что был тонок в кости, но так же из-за мечтательно-одухотворенного выражения, часто появляющегося на его лице. Большие миндалевидные глаза, казалось, хранили столь же чистое наивное выражение, как глаза какой-нибудь дикой лесной лани. При этом Валуа уже не был так наивен, как большинство юношей его возраста и обладал не по годам развитым умом. Он рано познал вкус интриг, власти и прелести женского тела - и все равно относился к представительницам слабого пола с необычайной нежностью, вниманием и участием. Так, как будто женщины представляли собой прекрасные цветы, требующие бережного обращения с собой. И даже находясь среди фрейлин королевы-матери, одурманенный исходящим от них ароматом, зачарованный их прикосновениями, Александр никогда бы не позволил себе назвать хотя бы одну из них шлюхой королевы-матери или даже подумать в отношении неё подобное слово. Для него они были чудными феями, нимфами, отгоняющими прочь меланхолию. Они всегда были ласковы с ним, они угощали его шоколадными конфетами, и принц охотно отдавался их ласкам. При этом Александр не понаслышке знал о женском коварстве и опасался его.
Сейчас все мысли принца были устремлены к образу горячо любимой им Марии Клевской - и он настолько часто и с таким усердием думал о ней, что не всегда замечал некоторые происходящие вокруг него вещи. Но знаки внимания, которые пыталась оказывать ему некая молодая особа, не заметить было трудно. Возможно, какие-то из них и остались Александром незамечены, но и совсем уж слепцом он не был, особенно когда дело касалось отношений с кем-либо. И особа, надеющаяся обратить на себя его внимание, явно хотела отношений более близких.
Речь шла, разумеется, о Екатерине де Монпасье, сестре герцога де Гиза. Разумеется, Александр был наслышал об опасном и местами вздорном характере Катрин, а так же о том, что она отмечена дьяволом. Не сказать чтобы принц верил во все эти россказни, но он почему-то опасался сестры герцога де Гиза и старался держаться на безопасном расстроянии от неё. Хотя, было что-то такое в этой девушке, что могло бы привлечь Валуа, не будь он так сильно влюблен в Марию.
Может быть дело было в излишней впечатлительности, но Александру казалось, что в Екатерине есть что-то хищное. С чего появилось такое ощущение - он и сам объяснить бы не смог, если бы его кто об этом спросил. Но хищниц молодой принц опасался. В то же время, нельзя было сказать, что женщины такого склада не привлекали мечтательную натуру Валуа - но чувство самосохрания у него было развито хорошо. Александр никогда не думал всерьёз о возможности каких-то отношений с кузиной, а если бы его кто попросил об этом подумать - он бы лишь удивился. Герцог Анжуйский прекрасно знал, что нужно в первую очередь женщинам, оказывающим знаки внимания мужчине и на этот счет иллюзий не питал. Однако, он был не из тех юношей, которые впускают в свою спальню любую приглянувшуюся им женщину, а потом гордятся числом прелестниц, побывавших там. Подобные "соревнования" вызывали у Валуа некоторое отвращение, и сам он предпочитал не распространяться о том, что происходит под пологом его постели.
Для того, чтобы получить в свое распоряжение его тело, необходимо было затронуть душу.
Дойдя до своих покоев, Александр толкнул на себя дверь и шагнул в комнату, даже не подозревая о сюрпризе, который его там ждет. Ставщив со своей головы богато разукрашенный драгоценностями берет, Александр положил его на одно из кресел, запустил пальцы рук в волосы и, запрокинув голову, провел ладонями по вискам, по направлению к затылку. Безукоризненная осанка придавала молодому Валуа по настоящему неповторимую царственность, достойную претендента на французский престол.
Расстегнув пуговицы на камзоле, герцог Анжуйский бросил его туда же, куда только что положил берет и, улыбнувшись самому себе, подошел к кровати. Подошел - и упал на неё лицом вверх, раскинув руки. Александру вспомнилось, как забавно дурачился на балу один из придворных, рассказывая собравшимся дамам о своих военных подвигах - и герцог Анжуйский весело засмеялся. На душе стало намного легче после того, как ему пришла в голову мысль жениться на Марии - стоило только подождать завтрашнего дня, а там всё как-нибудь устроится! Вот только мысль о том, что Медичи не одобрит стремлений своего любимого сына омрачала радужные картины, смело рисуемые воображением.

Легкие шаги его высочества подсказали Катрин о том, что вожделенная цель близка и она в предвкушении прищурила глаза, облизав губы кончиком языка. Слегка отвернув край портьеры, девушка выглянула из-за нее, стремясь разглядеть все, что будет происходить в спальне принца. Как был хорош вошедший Александр! Зря Генрих смеялся над кузеном, небрежно относясь к увлечению сестры. Любимчик мадам Змеи был весьма лакомым кусочком для утверждения своей победы. Весьма. И Катрин знала о том, что получи она в свои сети герцога Анжуйского, то не только удовлетворит свой внутренний пожар, но имеет возможность заполучить корону Франции в будущем. Сладкие грезы туманом застилали взгляд герцогини, затаившейся за тяжелой тканью. Горящие, словно уголья глаза, следили за монсеньором, который явно ничего не подозревал о том, что в его покоях тайная гостья.
Нежной ручкой Катрин ослабила шнуровку на корсаже, становилось трудно дышать, да и вырез, в который теперь соблазнительно просматривалась молочная кожа груди, мог помочь мягкому и нерешительному Валуа сделать тот важный шаг к обоюдному счастью.
Движения молодого принца, его походка все это сводило с ума герцогиню, застывшую, как каменное изваяние у окна. Ждать более не было смысла, и она мягкой поступью покинула свое убежище, едва Александр лег на кровать. Все складывалось, как нельзя более лучше. Танцы, приятный вечер, полумрак покоев, в которых только он и она…
Тонкие пальчики одной руки коснулись плеча будущего короля Франции, в то время как вторая скользнула в темные густые кудри. Екатерина буквально прилегла на принца, прижавшись к его телу своим. Не отдавая себе отчета в происходящем, герцогиня наслаждалась тем, что столь страстно желаемое тут, в ее власти. В хорошенькую головку красавицы даже не приходила мысль о том, что она может получить отпор. Об этом и речи быть не могло. Сестра герцога де Гиза не могла знать вкуса поражения, только победа во всем, как в делах любви, так и в делах политики.
Ласкаясь, молодая женщина прижалась к телу герцога, позволяя свои рукам перейти от плеч к спине и бокам, а сама тем временем губами коснулась уха его высочества. Катрин даже удивилась себе, что была настолько нежной и трепетной.

Александр молча лежал на постели, с наслаждением вслушиваясь в тишину, царящую вокруг, как вдруг до его слуха донесся легкий шорох ...женского платья? Или, быть может, показалось? Но слух Валуа был достаточно чутким для того, чтобы принц крови понял - в покоях он не один. "Мария?" - эта мысль, промелькнувшая в голове была подобна яркой вспышке, озаряющей темное небо - но запах духов, ласкающий обоняние говорил другое. Это не были духи Марии, а значит у него в спальне чужая женщина. Темные, четко очерченные брови Валуа чуть сдвинулись к переносице. Желая понять, что происходит сейчас в его покоях,герцог Анжуйский приподнялся на локтях - и замер: к нему склонялась молодая, красивая особа - грациозно и неотвратимо нарушая границу его личного пространства. События развивались настолько быстро, что Александр даже не успел возмутиться подобному поведению прелестницы, которую он, разумеется узнал. Никогда бы не подумал молодой Валуа, что какая-либо из женщин способна на столь смелый, даже отчаянный поступок: прийти к нему в спальню, не зная, каким будет ответ! Такая отвага не только вызывала у Александра уважение, но и возбуждала его, заставляя замереть в ожидании дальнейших действий девушки.
От Екатерины веяло уверенностью, силой, и настойчивость её была столь нежна, что Александр, порывисто выдохнув, опустился обратно на мягкий матрац. Принц крови очень чутко реагировал на прикосновения: если они были ему неприятны, он мог вздрогнуть и отстраниться, но сейчас он чувствовал, что тает так, как будто все происходящее с ним - сон, а не явь. Екатерина напоминала ему сейчас дикую, грациозную пантеру, она казалась ему столь притягательной, что Александр не предпринял ни малейшей попытки отстраниться: тело Александра желало, чтобы она продолжала, разум затуманился сладкой дымкой. Мария совершенно вылетела у него из головы.
По телу Валуа прошла мелкая дрожь - такая от которой слабеют колени и дыхание учащается, сбиваясь.
То ли дело было в эффекте внезапности, то ли ещё в чем - но Валуа едва не задохнулся от нахлынувших на него ощущений.
Нарушать магическую тишину какими-либо словами, что-то выяснять - не хотелось, торопиться - тоже.
Горячее дыхание молодой женщины коснулось ушной раковины - и у Александра потемнело в глазах: горячая ладонь скользнула на девичий стан и монсеньор прижал Екатерину к себе - голова принца запрокинулась и он весь выгнулся герцогине навстречу, как бы изъявляя желание прочувствовать все, что она собирается с ним сделать.

Лаская ухо его высочества своим язычком, Катрин легла грудью на принца, давая волю и без того нескромным рукам, которые захватывали все новые и новые участки тела своей жертвы. Валуа без сомнения узнал нарушительницу своего покоя и не оказывал никакого сопротивления, как и не высказывал отвращения или других негативных эмоций. В душе герцогиня торжествовала. Все получалось по ее, а не так, как предрекал брат, называя Александра Анжуйского дурачком и мужеложцем. Тело принца говорило за него и весьма красноречиво, что с наслаждением почувствовала герцогиня. Продолжая свои ласки, которые стали теперь еще более настойчивыми, она, наконец, потянулась к губам молодого человека, стремясь жадно коснуться их своими.
- Ваше высочество, - страстно прошептала госпожа де Монпансье, после короткого, но глубокого поцелуя, который был прерван для того, чтобы начать новый, но более длительный…
Перед мысленным взором Екатерины уже проносились соблазнительные картины их безоблачного счастья. Конечно, она не сможет расстаться со своей свободой и будет посматривать на других мужчин, но это не главное. Главное – это получить развод как можно скорее и повенчаться с герцогом Анжуйским. Если Карл недолго продержится на троне, то она имеет все шансы стать королевой Франции. И все это пока Мария Клевская изображает из себя невинную овечку, краснеет и лепечет глупости при виде своего возлюбленного. У этой актрисы не достанет смелости перечить тому, что произойдет вскоре на глазах у всего двора. Быть может, Катрин даже родит Валуа ребенка, если захочет, конечно, но об этом было еще рано думать. Стоило насладиться тем моментом, что происходил сейчас, в этой спальне и забыть обо всем, но против своей натуры так тяжело идти…
Сладко вздохнув, герцогиня взяла руку монсеньора и положила себе на грудь, подталкивая молодого человека к более решительным действиям. В хорошенькой головке хромонжки уже стояла пелена страсти, но и за ней она продолжал рассуждать на тему выгоды, что можно будет получить в объятиях Валуа.
Любила ли она принца? Любила, считая его гораздо более слабее, чем она сама, а значит требующим поддержки и управления. Александр вызывал в ней желание быть рядом с ним, помогать, опекать и обволакивать собой. С этим мужчиной ей хотелось быть и как с любимым, и как с политически выгодной фигурой своей семье. Порой Катрин даже подумывала о том, что именно с герцогом Анжуйским она могла бы стать более мягкой и нежной женщиной, хотя и опасалась любовной чуши, считая, что она расслабляет и губит сильные натуры.

Александр упивался сладостью поцелуев сестры герцога де Гиза - и если первый поцелуй он принял с осторожностью, то на второй уже был дан страстный ответ. Страсть опьяняла Валуа, и каждая клеточка его тела чутко откликалась на прикосновения Екатерины. Сейчас Александр дышал ею, позволяя Катрин увлекать себя в сверкающий водоворот чувственности. Рассудок Валуа был совершенно чист от мыслей - были только ощущения.
Страсть, испытываемая к нему Екатериной, как будто передавалась Александру посредством прикосновений и поцелуев - и принц безнадежно утонул в тёмном омуте глаз герцогини де Монпасье.
Ладонь Александра легла на корсаж молодой женщины, под которым вздымалась и вновь опускалась её грудь. Не мешкая, без малейших признаков угловатости или же неуверенности, Александр приподнялся вслед за Екатериной так, как будто они уже составляли одно целое: куда подастся один, туда же вслед за ним и второй. Их взгляды вновь столкнулись, как будто смешиваясь, словно два различных, но настолько совместимых друг с другом вещества...
Во взгляде Валуа стояла томная поволока - не менее явная, чем у Екатерины, кровь его воспламенилась. Он нагнулся к белой шее молодой женщины, вдохнул запах её кожи - и вновь рассудок монсеньора накрыла мощная волна страсти, уносящая с собой последние остатки разума. Мгновение - и он уже покрывает глубокими, горячими поцелуями её шею, спускаясь ниже; тонкие, сильные пальцы ловко расшнуровывают корсет.
Александр был не в силах думать ни о чем - сейчас он не витал в облаках, он был здесь, с Екатериной де Монпасье - весь.
Валуа уже не помнил, как он справился с корсетом и куда дел этот предмет женского туалета, он был движим инстинктивным желанием поскорее добраться до хрупкого, душистого тела Екатерины. Высвободив из под тонкой ткани нижней рубашки девичью грудь, Александр прильнул к ней с нежностью ребенка, намеревающегося испить материнского молока. Зарывшись пальцами в волосы Катрин и безнадежно портя тем самым замысловатую прическу, монсеньор крепко прижал к себе Екатерину, вновь позволяя себе утонуть в сверкающем океане чувственных наслаждений, порожденном слиянием губ любовников. Трепет её тела приводил Александра в восторг - от кожи молодого принца исходил жар, и сейчас его пальцы, казавшиеся всегда такими хрупкими, срывали с герцогини одежду с силой, которую с трудом можно было заподозрить в них.

Тяжело дыша, Катрин награждала Александра страстными поцелуями, с наслаждением чувствуя, как предмет ее вожделений воспламенился в такт ее желаниям. Все пропало и растворилось за дверями этой спальни, все, но не везде.
Имитируя стыдливость, герцогиня немного сопротивлялась настойчивым ласкам принца, но, тем не менее, вскоре очутилась полуобнаженной в руках Александра. Чувство победы вкупе с желанием опьянило дерзкую красавицу и она воображала себя уже на гребне победы. Жадные губы герцога горячили тело молодой женщины, весьма искушенной в вопросах страсти, но не любви. Будущий король Франции первый затронул сердце жесткой герцогини де Монпансье, доселе игравшей чужими душами. Ведь не смотря на свою хромую ногу, мадам воспламеняла сердца мужчин не только плотскими желаниями, но и затрагивала нежные струны более тонких чувств.
Умело ведя свою игру, Катрин подводила любовника к осознанию того, что именно он является победителем в этой схватке, а не она, хоть именно дама начала сражение. Ничто не было сейчас сладостнее поцелуев и объятий в этой постели. Дыхание дочери Лорренов сливалось с дыханием сына Валуа и от осознания этого кружилась голова.
Помогая молодому человеку, Катрин резким движением руки откинула в сторону корсет, оставаясь таким образом в рубашке и юбках, но и этим предметам туалета не долго было суждено задержаться на ее девичьем теле. Нетерпеливые руки, такие скромные по началу, сейчас рванули тонкую ткань, стремясь освободить нежные округлости груди для голодных губ герцога Анжуйского. В полнейшем восторге дама издала стон и прижалась к любовнику.
В этот момент на душу Катрин снизошла полная уверенность в ее победе. Теперь Гизам не стоило ломать голову над тем, как же подобраться поближе к семейству противников. Сам Александр де Валуа будет в их власти и поможет в том она, Катрин де Монпансье. Конечно, принц не пострадает, а только выиграет от этого, получив такую мудрую супругу, которая сможет позаботиться о нем и .. его стране.
Нежная улыбка расцвела на губах молодой женщины, когда к ее обнаженному телу прижался торс принца. Миг счастья близок, отсюда она начнет свой путь к королевскому титулу и трону.
Растрепанные властной рукой локоны накрыли герцога душистым шатром, когда Катрин склонилась к мягким губам Александра, намереваясь приникнуть к ним, но перед тем в ней взыграло недоброе чувство желания утвердиться…
- Я твоя, мой принц. Твоя и ничья более, как и ты – мой.
Страстно поцеловав герцога в губы, мадам продолжила сладкую пытку, теперь покрывая мелкими поцелуями подбородок, шею и грудь герцога. Внезапно перед ее глазами промелькнул образ Марии и она злорадно прошептала, покусывая за шею любовника:
- И нам не нужен никто… Особенно дурочка Мари.

Как бы ни были прекрасны моменты, переживаемые сейчас Александром, не стоило забывать о том, что ореол волшебства хрупок и достаточно одной-единственной оплошности для того, чтобы он рухнул, растворился, исчез; еще мгновение назад принц крови улыбался молодой герцогине и взор его сверкал тысячью ярких огней, и вдруг, одна единственная фраза разом сломала всё. Волшебный мираж разлетелся на тысячу кусков, и осколки, казалось, царапали Александру душу.
Вздрогнув, как под ударом электрического тока, герцог Анжуйский задохнулся - теперь уже от боли, полоснувшей его, словно острое лезвие кинжала. Во взгляде Александра теперь смешалась горечь, грусть, возмущение - словно спрашивал он Екатерину: зачем? Зачем сломала такой волшебный, такой сладостный ореол, напомнив ему о том, что он поступает сейчас не как принц крови, а как бездушное, не имеющее сердца существо?
Ярким рисунком проступали на полотне рассудка четкие, холодные мысли.
Перед глазами вновь встал образ Марии - и она как будто мягко корила его за несдержанность, забывчивость и готовность отдаться другой. Словно наяву видел он её голубые глаза, исполненные грусти и укора. И спрашивал себя герцог Анжуйский - как же могло так случиться? Как он мог так предать их с Марией любовь? Как мог допустить даже мысль о другой?
Александр был сильно разочарован сейчас самим собой. Взор его потух, и принц крови весь как будто побледнел и потускнел. А ведь если бы не было сказано этих слов, он бы.... О, Господи.
Монсеньор резко сел на кровати, отстраняясь от Екатерины, чье тело он секунды назад прижимал к себе с такой страстью, какой не вызывала в нем ещё ни одна женщина.
- Зачем ты назвала имя Марии?- впервые за всё время действа подал голос герцог Анжуйский, но голос этот звучал холодно, да и взгляд уже не излучал былого тепла. - Зачем?
В тонких чертах лица Валуа проступила жесткость и сейчас они казались ещё четче, чем обычно.
- Твои чары воистину дьявольские - прошептал он, вновь приближая своё лицо к лицу герцогини. Екатерине достался жесткий, прохладный поцелуй, причиняющий скорее боль, нежели наслаждение.
- Но ты сама рушишь их.
Александр едва мог понять, о чем он жалеет больше - о том что оказался намного более податлив, чем ожидал от самого себя или же о том, что чувственный ореол разрушен и его уже не восстановить. А ведь кто знает, возможно и сумела бы Екатерина расположить к себе Александра Валуа, настолько, чтобы он перестал обращаться к своему рассудку, и помнил лишь о чувственности.
Недобро усмехнувшись, принц крови отвернулся от Екатерины Монпасье.
- Тебе лучше уйти.

Если Валуа чувствовал себя так, будто его оцарапали осколки, то Катрин буквально ощутила, как на нее вывернули бадью ледяной воды, которая даже сшибла ее с ног. Не понимая, что происходит, она отпрянула на мгновение от герцога Анжуйского, слушая и не понимания ни единого слова из того, что он произносил сейчас. Будучи весьма самоуверенной и гордой, она отказывалась понимать, а тем более принимать происходящее сейчас в этой комнате. Внезапно собственная нагота стала мешать ей, а прохладный сквозняк, живущий в стенах Лувра, неприятно лизнул кожу.
Закутавшись в густоту белокурых локонов, в живописном беспорядке рассыпанных по плечам, спине и груди, мадам де Монпансье с удивлением взирала на молодого человека, и в глубине глаз красавицы сверкали первые молнии, предвестники сильной грозы.
Любой бы мужчина сейчас и не подумал о том, что можно прекратить любовную схватку. Любой, но не Валуа и это нравилось в нем герцогине. Он был не такой, как все другие, этим манил к себе, буквально зазывая в свои сети. Но происходящее будило в ангельском теле Катрин ее демона. Не смотря на то, что ей не исполнилось еще и двадцати, это была уже вполне сформировавшаяся личность, душа которой не несла ничего хорошего тем, кто думал нарушить ее планы. От любви до ненависти один шаг и герцогиня уже чувствовала, как первые языки адского пламени начинают лизать ее рассудок и сердце.
Не находясь, что ответить она молчала, сдерживая начинавшую закипать ярость, а тем временем Валуа говорил. Его поцелуй застал молодую женщину врасплох. Он больше был похож на пощечину, удар хлыста или укус. Если бы от этого ледяного жесткого прикосновения ее губы распухли, Катрин не удивилась бы ни на секунду.
- Уйти? – протянула она, сжимаясь в клубок, среди сбитых покрывал. В полумраке белое тело, казалось, светилось на фоне темного покрывала. – Мне? Уйти? Мой принц, тебе же хорошо со мной и я так…
Тут Катрин запнулась. Она никогда никому не говорила того, что собиралась сказать. Слова столько опрометчиво готовые сорваться с ее губ, замерли на какое-то мгновение. Сказать или нет? Что так покоробило Александра, герцогиня не понимала, да и не могла понять, отличаясь от принца крови по всем понятиям морали и чувств. Но, тем не менее, она силилась сейчас найти причину столь резкого охлаждения к ней и даже отвращения! Все средства были хороши, даже откровенность не помешает:
- …люблю тебя. Это правда. Уже давно. Люблю. – заговорила Катрин вновь, обхватив себя за колени. В глазах мадам сверкнули слезы. Она впервые решилась сказать такие слова мужчине. Практически признала его силу над своей, а это было для этой женщины весьма не просто, но ситуация должна была быть спасена.

Александр сидел на постели рядом с Екатериной - холодный и отстраненный. В первое мгновение ему действительно захотелось, чтобы мадам де Монпасье ушла, не смущала более его душу и не заставляла закипать кровь. Более всего принц крови не понимал сейчас сам себя - и как он ни силился, ему тяжело было разобраться в причинах своего поведения. Одно было очевидно - то, что минутами раньше происходило в этой спальне, ему понравилось - понравилось до слабости в коленях. И еще более очевидно было то, что платоническое, возвышенное чувство, испытываемое им к Марии, потерялось, его перекрыло другое - намного менее эфемерное, зато более сильное. Александр не понимал сам себя. Он цеплялся за образ Марии Клевской, силясь побороть смятение - но голос Екатерины Монпасье мешал ему сосредоточиться на том, что сейчас ускользало от него, как сквозь пальцы: уверенность в том, что кроме чувств к Марии ему больше ничего не нужно.
Александр никогда не прикасался к принцессе Клевской - если не считать простых рукопожатий и робких поцелуев при луне. Однако, до Марии у монсеньора были увлечения и он уже познал сладость разделенного с женщиной ложа. Ухаживая за Марией, Александр заставил себя забыть о других особах противоположного пола и спальня его опустела - каждую ночь он засыпал в одиночестве. Он хранил верность своей любви. И вот, сейчас период длительного воздержания грозился оборваться.
Валуа привлекало всё необычное, все, что отличается от большинства. Мария привлекла его своей невинностью и отсутствием жеманности - но Екатерина тоже была не такая как все. Смесь совершенно искренней страстности и какой-то воистину хищнической грациозности делал Екатерину прекрасной в глазах Валуа. Стоит заметить, что сам он никогда бы не подошел к такой женщине - но когда такая сама приходит к тебе, избавляться от неё не хочется. Екатерина возбудила не только тело молодого принца, но и его интерес.
Валуа ожидал, что прелестница, воспламенившись гневом, схватит побледневшими от злости пальцами свою одежду и убежит из его спальни - но герцогиня заговорила и голос её, как показалось Валуа, дрогнул.
Вместо того, чтобы немедленно повторить ей свою просьбу, Александр обернулся к Екатерине и почти физически ощутил, как холодно и неприятно стало этой маленькой золотоволосой хищнице. "Мне? Уйти?"
Внутри шевельнулось участие и принц почти пожалел о том, что оттолкнул от себя герцогиню столь резко.
"Ведь тебе же хорошо со мной" - эти слова заставили Александра вновь задуматься и признаться самому себе в том, что она права - эти несколько минут ему действительно было сказочно хорошо. Но она говорила так, как будто они находятся в этой постели уже несколько часов, и более того - не первую ночь.
Александр был удивлён. Признание в любви, прозвучавшее вслед за этими словами, вновь выбило Валуа из колеи и приблизило его к Екатерине. Александр прекрасно знал, что эти три слова всегда звучат одинаково, но смысл за ними может скрываться разный. "Я хочу, чтобы ты был со мной и выполнял все мои прихоти. " - вот что чаще всего они значат. Однако, даже это не смогло сейчас охладить Валуа, который почувствовал растерянность, едва только он заметил блеснувшую на ресницах Екатерины влагу.
Сдержать моментально охвативший его порыв Александр не смог - он подался навстречу маленькой герцогине и обнял её, прижимаясь к нежному белому телу.
- О, да - Александр лукаво улыбнулся Екатерине - Мне необычайно хорошо с тобой, волшебница. Но ведь мы пробыли вместе всего несколько минут
Принц крови погладил герцогиню по голове, наслаждаясь мягкостью её душистых волос.
- Чтобы понять, будет ли нам так же хорошо и дальше, нескольких минут недостаточно.
Александр и сам не понимал, какого дьявола он ещё не прогнал от себя Монпасье, но лгать самому себе просто не было смысла - за эти несколько минут она успела довольно сильно ему понравиться.

Герцог и не подозревал о том, что с той самой секунды, как он своим поведением извлек из Катрин важное признание на свет Божий, он находится в смертельной опасности. Никогда и никакому любовнику сестра герцога де Гиза не делала подобных признаний, но теперь, решившись открыть свои чувства перед мечтательным юношей, сыном Екатерины Медичи, она прямо заявила миру, что он принадлежит ей. Едва ли мадам думала сейчас о том, что ей могут отказать в ответном чувстве. Тем более, когда она находилась в самом лучшем своем наряде – костюме Евы, который выставлял прелести Катрин в весьма выгодном свете.
Но происходившее заставило девушку сжаться в клубок, всем своим существом она была оскорблена и готова ударить, как приготовившаяся к броску кобра, но вот принц явно этого не понимал, рассуждая о странных вещах, смысл которых терялся от сознания Екатерины, хоть речь была родная, французская.
Все существо юной герцогини жаждало одного – ласк и трепетной страсти, а Александр разочаровывал ее с каждой минутой все больше.
- Вот как? – удивленно протянула Екатерина, чувствуя себя в объятиях Валуа чужой. Где-то в глубине ее сущности уже начинала закипать глухая ярость, а в мозгу рождалось подозрение, будто все, что происходит хорошо отработанная комедия. Как можно так себя вести с обнаженной распаленной женщиной, когда ты и сам хочешь того же, что и она?! Вести беседу, обнимать ее будто сестру и говорить о каких-то минутах?! Принц крови совсем недавно также жаждал свою гостью, как и она его, а тут вдруг проповеди не хуже тех, что она слушает на мессе, но к чему это в спальне, на кровати?!
Подавив желание оттолкнуть незадачливого любовника, Катрин замерла в объятиях герцога, закусив от злости губу. Она совершенно не знала, что ей делать, но чувствовала, как лава кипит в душе, грозя выплеснуться наружу. Теперь было понятно, почему Мария Клевская до сих пор не стала любовницей этого дурачка. Вместо дела он предпочитает вести беседы о спасении души! Но только Катрин де Монпансье не желала болтать, она жаждала мужского тела сейчас и немедленно.
Пока Александр договаривал, тонкая ручка скользнула по бедру принца, весьма бесцеремонно и нагло скользнув в брюки. Пусть его высочество ведет монолог, а она возьмет то, что отныне принадлежит ей и только ей.

Похоже, Екатерина его не понимала или не хотела понимать - а ведь он и так уже отнесся к ней гораздо более благосклонно, чем она того заслуживала! То, что сейчас происходило, ни в коей мере не нравилось Валуа - душа его противилась тому, что происходит сейчас, ведь если он правильно понял, Екатерине нужно было нечто большее, чем одна ночь. Однако, вела она себя словно девка в дешевой таверне. Но здесь не таверна, здесь - спальня принца крови, и он хозяин здесь. И никогда под этим пологом не случится того, чего он не хочет.
Не получив ответа на свой монолог, Валуа собирался было вздохнуть и вновь предложить Екатерине удалиться восвояси - но слова буквально застряли у него в горле. Нежная ручка Катрин скользнула в брюки, туда, куда без разрешения не имел права вторгаться никто и никогда!
Чувствуя, как поднимаясь,откликается на прикосновения его плоть, Александр едва смог вспомнить, как дышать. Тело вновь предавало его, перекрывая импульсы разума - а Валуа чувствовал, как в глубинах его души разгорается злость - на самого себя и на Екатерину, так бесцеремонно заявившую на него свои права. Валуа был возмущен и разозлен до крайности и вкупе с этим он сгорал от страсти. И сейчас страсть и злость объединились в нём в одно целое.
В темных глазах Александра сверкнули сатанинские огни - о, как он переменился! Куда только делось обычное невинное выражение, обычная мягкость и сдержанность!
Буквально отшвырнув от себя Монпасье, Александр глядел на нее почерневшими, сверкающими глазами и часто, прерывисто дышал. Без стеснения прожигал он взглядом соблазнительные округлости, предлагаемые ему Екатериной. Бросившись на нее, как тигр на добычу, Валуа буквально вдавил хрупкое тело прелестницы в матрац, пальцы монсеньора сомкнулись у неё на запястьях стальными кольцами.
- Так ты хочешь? - хрипло прорычал герцог, одним рывком освобождая себя от ткани бридж - высвободилась, наконец , возбужденная плоть, и Александр крепко прижался бёдрами к душистому лону женщины. Кровь вновь наполнилась сладостной отравой, взгляд затуманился. Резко, без прелюдий, с силой, которая могла испугать любую, принц овладел телом Екатерины Монпасье, не видя и не слыша больше ничего кроме того звериного, злого желания, которое она в нём разбудила. Если бы сейчас женщина вздумала вырываться, кусаться или царапаться, он бы расхохотался - но не отпустил.

Ликование охватило душу герцогини, когда испробованный способ помог ей прервать поток глупостей из уст Валуа. Никогда еще так трудно ей не давалось привлечь мужчину к действиям, минуя трату бесценного времени, которое стоит всегда тратить с умом.
Довольно улыбнувшись, она почти, что засмеялась, переходя к стонам. Сердце бешено стучало в груди, а в голове засела только одна мысль – ей удалось! Как всегда! И это ощущение полной победы охватило Катрин целиком и полностью. Теперь то она не упустит принца и навсегда поселится в этой спальне, полной каких то эфемерных призраков, но их не так то и трудно будет разогнать.
Не стремясь помешать принцу, она целиком и полностью раскрылась навстречу стремлениям его высочества, довольно сверкая глазами. Именно такого ждала мадам де Монпансье с самого начала, а не нежных объятий и слов. Все это она стребует с Валуа потом, когда насытится столь желанной плотью, и стребует сполна.
Кусая губы, Катрин, как дикая кошка отдалась страсти, завывая и рыча, не скрывая ни единого крика в своей груди. Жгучий темперамент молодой девушки был бесконечен и, казалось, разжигал ее голод.
- Хочу, хочу, - задыхаясь, шептала она между криками, - Хочу. Да!
Изгибаясь и, то подаваясь навстречу Александру, то внезапно стремясь будто сбежать от него, она еще больше распаляла любовника.
Было невообразимо хорошо, и Катрин ни на секунду не забывала о том, что именно себя она считает главной в происходящем в этой комнате. Под конец любовной схватки она уже хохотала, плакала и рычала в такт движениям Валуа, ни на секунду не отводя свои дикие глаза от его миндалевидных, стараясь ловить все, что происходит в эти секунды.
Победительница, она уже не считала нужным молчать и терпеть, ей так хотелось унизить соперницу, пусть даже незадачливую, с ее точки зрения. Ненависть и ревность в эти секунды все еще имели местечко в душе этой удивительной женщины.
- Скажи! Скажи мне, что она стерва, - задыхаясь вдруг прошептала Катрин, обхватив тело любовника ногами, - Скажи, что она глупая тварь и ты ненавидишь ее! Клевская уродлива! – взвизгнула герцогиня, выгнувшись дугой.

Такого никогда еще не происходило под пологом постели Валуа. Никогда еще женщина не отдавалась ему с такой бешеной страстью, ни одна так не извивалась под ним, рыча, словно дикая пантера. Здесь царствовала страсть - но уж никак не чувства, не любовь и ни единой мысли так и не появилось в голове Валуа, пока длилась любовная схватка. Тело герцогини раскрывалось для него - и он входил туда все глубже и резче . Всхлипы, стоны и крики распаляли ещё больше, все сильнее становились ритмичные движения Александра, который сейчас себе не принадлежал.
От жгучего, всепоглощающего восторга хотелось хохотать - глаза Валуа сверкали, щеки окрасились румянцем, волосы растрепались и беспорядочно падали принцу на плечи - пара прядей скользнула на лицо. Валуа издал глухой стон, чувствуя подступающую волну, несущую с собой наивысшее наслаждение - но тут слух его вновь резанули слова герцогини, в которых он уловил в первую очередь страсть - бешеную, первобытную, почти истеричную.
- Молчать! - рявкнул Александр, у которого вновь начинало темнеть в глазах и который не хотел, чтобы Екатерина опять охладила его словами,оскорбляющими слух. Смысл их дошел до Александра мгновенно - и герцогу Анжуйскому мучительно захотелось ударить чертовку наотмашь по лицу, чтобы она замолчала и не смела более мешать. Однако, бить женщину дело последнее и даже находясь в таком состоянии, Александр не смог бы позволить этого себе.
Узкая ладонь Валуа зажала герцогине де Монпасье рот, а сам он прижался к Екатерине так сильно, как только мог, совершая последние движения внутри её тела - и вот, всё существо его напряглось и Александр, вскрикнув, выгнулся назад - вся накопившаяся в нём энергия наконец вылилась, наполняя собой горячее нутро молодой женщины.
Обессилев, Валуа упал на мадам де Монпасье, силясь справиться со своим сбившимся дыханием, которое никак не желало восстанавливаться. Вдыхая запах кожи Екатерины и аромат её волос, Валуа облизывал пересохшие губы и жалел, что по близости нет графина с водой. По венам разлилась сладкая нега, и Александру показалось что тело его стало почти невесомым. Это было, воистину, блаженство - и если бы герцогиня догадалась помолчать, ничто бы не омрачило его.
Приподнявшись над Екатериной, Александр коварно улыбнулся и накрыл её разгорячённые губы своими - чтобы мадам не пришло в голову ещё что-нибудь сказать, иначе он не вытерпит и вышвырнет её, как шлюху, в коридор, а до этого доводить не хотелось.

Волна неги быстро окутала тело Катрин своей пеленой, растворяя накал страстей во приятном всепоглощающем расслаблении. Тяжело дыша, герцогиня смотрела на герцога, возвышающегося над ней подобно Самсону надо львом, как он был хорош… Темные волосы растрепались и сейчас лежали в живописном беспорядке на плечах молодого мужчины, глаза сверкали, а на щеках играл яркий румянец. Герцогиня залюбовалась своим любовником, забыв на мгновение обо всем, что бродило в ее голове доселе и даже во время схватки в этой спальне.
Когда горячая ладонь зажала ей рот, она не выдержала и рассмеялась, хоть сил на это уже и не было. Воистину герцогиня напоминала сейчас одержимую нечистой силой и упивалась этим.
Своими зубками она покусывала пальцы Валуа, все крепче прижимаясь к любовнику. Он наконец выпустил ее руки из своих жестких объятий и приник к телу герцогини. Обретенную вновь свободу Монпасье использовала с пользой, тот час обхватив одной рукой герцога за плечи, а вторую запустив густые кудри Александра.
С улыбкой она смотрела сквозь пелену похоти на своего любовника, нежно перебирая пряди его волос на затылке. Приоткрыв алый рот, герцогиня собиралась, было сказать Александру о том, как ей хорошо, но он решил, что все будет иначе и не дал родиться словам под пологом постели, накрыв губы Катрин своими.
Девушка довольно вздохнула, едва ей предоставили эту возможность, и потянулась всем телом. Еще немного и она потребует продолжения, а пока…
- Как ты красив, силен и страстен! – прошептала герцогиня, и в ее глазах сверкнуло искреннее восхищение Валуа.

Решив не стеснять более Катрин и предоставить ей возможность хотя бы свободно вздохнуть, Александр скатился с неё, довольно усмехаясь. Опершись локтем о поверхность постели, принц склонил набок голову, и, положив её на горячую ладонь, принялся внимательно рассматривать Екатерину, всё ещё сверкая своими чёрными глазами. Слова девушки - не стоит лукавить - изрядно потешили самолюбие молодого мужчины, и по губам Александра скользнула торжествующая улыбка. Однако, густые черные ресницы на мгновение опустились, скрывая от Екатерины де Монпасье взгляд, в котором промелькнуло смущение.
- Последнее - твоя заслуга - усмехнулся Валуа и,окинув взглядом нагую женщину, соскользнул с постели. Ступни Александра коснулись мягкого ворса ковра, и он прикрыл глаза, всё ещё прислушиваясь к своему телу и наслаждаясь ощущениями. Подойдя к небольшому столику, располагающемуся у противоположной стены, Александр налил воды в прозрачный стакан - здесь всегда можно было найти графин с водой, вот только сейчас Валуа про себя подумал что тот, кто додумался поставить столик так далеко от постели - по меньшей мере глуп или же просто нерасторопен. Не станет же принц после каждой любовной схватки бегать на другой конец покоев? Александр даже слегка поморщился - он очень ценил комфорт во всём.
Налив в стакан воды, принц крови вернулся своей любовнице, не забыв прихватить с собой графин. Ничуть не стесняясь своей наготы, Валуа сел на постель рядом с Екатериной и протянул ей стакан. Графин Александр поставил на пол.
Монсеньор, казалось, напрочь забыл о тех словах, которые говорила Екатерина - о тех самых, которые резали ему слух и вызывали в глубинах его души возмущение и злость. С нескрываемым восхищением оглядывал он молочно-белую грудь, линию талии, совершенные бедра и длинные, красивые ноги с тонкими щиколотками. Смотреть на такую красоту, не прикасаясь к ней, было не так то легко - но Александр любил просто так созерцать дочерей Евы, до тех пор, пока желание дотронуться не станет нестерпимым, чтобы потом наслаждение и радость обладания казалась сильнее и слаще.
Облизав губы, Валуа протянул к Екатерине руку - и подушечки пальцев коснулись шеи молодой женщины, спускаясь все ниже и ниже, исследуя рельеф белого тела - и теперь уже его руки, поначалу такие нерешительные и робкие, теперь вели себя не менее нагло, чем ручки Катрин в самом начале любовной схватки. Вот только с этой наглостью весьма выгодно сочеталась мягкость и трепетная нежность прикосновений, так свойственная Валуа.
Мягкие, теплые пальцы по-хозяйски скользнули на живот девушки, а затем и ниже - Александр ничуть не стеснялся своей внезапной наглости и вел себя с Екатериной почти так же, как она поначалу вела себя с ним. Прищурив темные глаза, монсеньор с лукавой улыбкой наблюдал за реакцией молодой женщины на его действия.

Довольно потянувшись всем телом, девушка перевернулась на бок, чуть откинувшись назад. Она получала истинное наслаждение от всего, что происходило. Это была стихия юной герцогини де Монпансье, в которой ей не было равных, а теперь тут еще и находился мужчина, которого, как она думала, она любила. Запустив руки в собственные волосы, Катрин расчесала пальцами немного спутавшиеся локоны, стараясь навести хоть какой-то порядок. Ночная прохлада приятно ласкала кожу, охлаждая разгоряченное тело. Встряхнув головкой, девушка откинула волосы на спину, с радостью являя все свои нагие прелести взгляду любовника. Ленивый взгляд скользил по телу любовника, изучая каждую подробность, стараясь запечатлеть мельчайшие детали. Теперь Валуа принадлежит ей и жесткая жажда услышать слова признания подобного ее, уже начала точить недоверчивое сердце герцогини де Монпансье.
Молча приняв стакан изящной работы, она выпила воду до дна, предпочитая однако обычно в таких случаях вино, и небрежно откинула его в сторону, не заботясь более о судьбе изящной и дорогой вещицы. Александр играл со своей гостьей, играл с кузиной, играл с представительницей дома Лорренов, да только не он был здесь хозяином, и Катрин по-кошачьи затаилась, наблюдая за своим любовником. Как часто в детстве она смотрела на маленького Александра, изучая любимчика Екатерины Медичи. Она была свято уверена, что он не является сыном Генриха II Валуа, а наверняка принадлежит кому-то, кто подарил радость взаимных объятий заброшенной королеве. И вот сейчас, щедро одаривая любовника жадными взглядами, она изучала его, в который раз гадая, чей же сын Александр. Какой мужчина подарил миру герцога Анжуйского? Но это была тайна, которую невозможно было открыть без ключика мадам Змеи.
Руки принца все настойчивее бродили по телу Катрин, но против своей воли девушка мягко легла на живот, изображая смущение и не пуская наглую ладонь в свои самые потаенные места, зато подставляя для ласк одну из самых соблазнительных округлостей своего тела.. Виной тому было шаловливая мысль наказать Валуа за то, что он заставил ее помучаться в самом начале их любовной схватки. Пусть же сейчас докажет, что он действительно хочет ее и хочет, как свою женщину, а не мимолетную любовницу.
- Ммммм, - потянулась она вновь, поглядывая лукаво на принца из под пряди волос, съехавшей на глаза, - Это было прекрасно… Скажи, тебе хорошо?

Александр не принадлежал к тому типу мужчин, которые проникаются доверием к женщинам легко и сразу; испугать Валуа неверной интонацией, жестом или слишком прямым вопросом было легко, тем более что он ещё не знал Екатерину и ему было сложно вести себя с ней так, как ей бы хотелось чтобы он себя вел. Однако, ему нравилась сестра герцога Гиза и молодой мужчина пытался повести себя таким образом, чтобы по крайней мере не вызвать у неё негодования. Вот только чувствовать себя податливой игрушкой в чужих руках хотелось все меньше. Своим вопросом Екатерина коснулась одной из струн его души, и Александр собирался ответить ей как можно более честно. Обратив на герцогиню де Монпасье чистый, открытый взгляд миндалевидных глаз, принц крови мягко улыбнулся Екатерине.
- Сейчас - да, очень.
Валуа не без основания опасался, что эта молодая женщина может причинить ему боль, гораздо более сильную чем то наслаждение, которое он испытал в ее объятиях. Если такова расплата за его измену Марии - значит, так тому и быть. Где то под сердцем шевельнулась грусть. Александр лег на кровать рядом с Екатериной. Теперь надлежало проверить, зачем пришла к нему дочь Лорренов. Валуа чувствовал сейчас, что после любовной схватки ему хочется простого человеческого тепла, легкой ласки и женского участия - как доказательство того, что все произосшедшее было истинно и что герцогиню действительно интересует он, а потом уже его тело, почести и ...да мало ли еще что.
Герцог Анжуйский прижался к Екатерине, обняв молодую женщину сзади. Герцогиня могла чувствовать легкое дыхание Валуа, щекочущее ей кожу шеи.
- Останешься на ночь? - спросил принц крови, зарываясь носом в золотые кудри Екатерины.

Легким жестом Катрин откинула волосы с лица и, с наслаждением вздохнув, повернулась в объятиях Валуа, разворачиваясь к нему лицом. Обняв ногой принца, она прошептала:
- А будет еще лучше, мой дорогой, - она с придыханием произнесла эту фразу, утопив ее конец в страстном поцелуе. Герцогиня не сомневалась в том, что теперь она поселится в сердце и спальне Александра надолго. Ей хватит, чтобы исполнить все свои мечты и заодно побыть с любимым мужчиной. Она сама не знала, сколько будет жить ее любовь и пока не задумывалась о лирической стороне вопроса, лишь безудержно наслаждаясь физической близостью, которая принесла ей небывалый заряд энергии.
- Я бы с удовольствием осталась, но только не для разговоров, - лукаво прошептала герцогиня, откидывая белой ручкой волосы со лба герцога. Жажда утолить свои страсти была настолько велика, что мадам абсолютно не задумывалась о том, что ее любовник может хотеть иного в данный момент.
Поддразнивая Александра, Катрин взяла его руку в свои и облизнула указательный палец Валуа, не отрывая жадный взгляд от зрачком принца, а после захохотала, словно одержимая.
Чем дольше Катрин была в этой комнате, тем больше в нее вливалась уверенность, что теперь то она здесь хозяйка и ею останется. Она все больше и больше раскрывала свой характер, не скрывая ничего. Да и не в правилах молодой женщины было скрывать свою суть. Она лишь сдерживала себя в присутствии чужих, но среди своих раскрывалась целиком и полностью.
В объятиях Александра сейчас лежала настоящая демоница, которой было до безумия хорошо, она чувствовала власть своей плоти над мужчиной и намеревалась захватить и его душу, играючи.
- Этой ночью мы разобьем наше прошлое, - прошептала Катрин, вновь потянувшись к губам принца.

Не чувствуя и не слыша бродивших по любовнику волн сомнения, Катрин с хищной улыбкой ласкалась к герцогу, касаясь дразнящими движениями его обнаженного тела своим. Она привыкла получать в жизни то, что хочет, отказывать себе в удовольствиях было не в правилах молодой женщины, весьма искушенной в делах любви. Несколько грубо она шла к своей цели, стараясь дать понять принцу, что готова ему отдаться снова и снова, что эта ночь только начинается и им пора откинуть вновь соединиться.
Встряхнув копной волос, герцогиня де Монпансье села на кровати, окутанная облаком своих волос, и удивленно воззрилась на Александра. Он напоминал ей сейчас ребенка, которого заставляют делать что-то, что он отчаянно не любит. Это было неслыханно, глупо и непонятно.
Еще секунду назад, когда он отвечал на ее поцелуи, Катрин чувствовала трепет мужского тела и его силу, готовую вот-вот себя проявить, наслаждалась собой в объятиях герцога, ибо в первую очередь эту женщину интересовала она сама, и вдруг…
В полнейшем недоумении, герцогиня де Монпасье смотрела, как Александр де Валуа сел на огромной постели, отдалившись от нее и при этом запустил пальцы в волосы, представляя совершенно жалкое зрелище.
Нахмурив брови, Катрин коснулась горячими пальцами бедра любовника, чуть склонив голову на бок. Вслед за недоумением, начинала закипать злость на то, что она отвергнута. Этот жалкий отпрыск флорентийки просто посмеялся над принцессой де Монпансье! Посмел оскорбить ее семью своей странной истерикой… Или это не истерика вовсе? А новый акт пьесы? Герцогиня не отрицала подобной возможности, памятуя, кто породил на свет Александра. Горечь уже плескалась в сердце мадам, ей никогда не было еще так тяжело с мужчиной, которого она хотела и который, как казалось ей, хотел ее. Но, выходит, она обманулась в своих ожиданиях и он просто над ней смеется.
Грудь во власти сомнений и бури противоречивых чувств начала высоко вздыматься, а в глазах сверкнуло презрение. Неужели слухи о слабом здоровье оправдались?! Все эти Валуа хилые слабенькие недоразумения, которые неведомо каким образом попали на трон. Брат был прав.
Наряду с эгоизмом в Катрин говорило и ее более нежное трепетное чувство, уговаривая помочь герцогу. Повинуясь своему сердцу, а не бурлящему от ненависти разуму, герцогиня скользнула к любовнику и обняла его всем телом, жарко прошептав:
- Не волнуйся. Это пройдет, дай только я тебе помогу, - и провела горячим языком по предплечью герцога, прижавшись грудью к его спине. Намеренья продолжить схватку в еще более горячем темпе, что был, не оставляли сомнений, а Катрин еще и старалась подлить масла в огонь.

Вполне возможно, что любой другой мужчина на месте герцога Анжуйского был бы уже проклят и изгнан с ложа в самых жестких выражениях, даром, что комнаты не принадлежат Катрин, но это был Генрих, да и ситуация совершенно сбила с толку мадам, привыкшую к абсолютным победам. Она чувствовала себя совершенно неловко в сложившейся ситуации и ее странный порыв, вызванный непонятно чем, совершеннейшее сбил герцогиню с толку, отчего она почувствовала себя крайне неуютно, а это чувство девушка просто ненавидела.
Отпрянув от Александра почти также резко, как несколько минут назад он сам от нее, она возмущенно вздохнула. Обнимая молодого человека, Катрин почувствовала, как он напряжен и зажат, будто совершенно не рад ей.
Фурия в герцогине начинала побеждать неожиданный нежный порыв, который подтолкнул ее к участию. Во всем молодой женщине виделась издевка над нею. Не было большего оскорбления для нее, как для любовницы, такой внезапной холодности. Укутавшись было в покрывало, Екатерина отбросила его в сторону с выражением величайшей гадливости на лице. Тяжелая ткань была заткана золотыми лилиями, каждая из которых буквально жалила сейчас нежную кожу герцогини.
- Что все это значит? – холодно отчеканила девушка, гордо выпрямляясь на ложе и гневно сверкая глазами.
Страсть ушла из тонких черт, и сейчас ангельское личико было искажено гримаской гнева. Катрин даже не обратила внимания на то, что прервала поцелуй, который сама же и спровоцировала. В ее голове в совершеннейшем хаосе мелькали мысли о том, что род Валуа подл и низок.