Франсуа д`Эпине, граф де Сен-Люк

1. Полное имя персонажа - имя, титулы, звания.
François d'Espinay, comte de Saint-Luc, seigneur de Crèvecœur / Франсуа д`Эпине, граф де Сен-Люк, сеньор де Кревкер.

2. Возраст персонажа.
24 года.

3. Внешность и характер.
Сен-Люк красив и может быть вполне доволен своей внешностью. Создатель наделил его довольно высоким ростом, худощавым, но крепким, телосложением, мягкими чертами лица, зелеными глазами с характерным прищуром и густыми светлыми волосами с золотистым отливом. А движения его не лишены изящества и грации.

Отнюдь не самого покладистого характера, честолюбивый и тщеславный молодой человек. Природа щедро одарила его храбростью и находчивостью. Кроме того, должно выделить хитрость, верную и незаменимую спутницу Сен-Люка, которой он достаточно часто пользуется.
Д`Эпине ловок, решителен, весел, остроумен и добродушен. Но, надо сказать, его настроению иногда свойственны перемены. От благостного и дружелюбного до угрюмого и неразговорчивого. В числе недостатков же стоит упомянуть присущие ему эгоизм и язвительность. Гордый, щепетильный в вопросах чести, свободолюбивый, упрямый и вспыльчивый, а иногда не в меру дерзкий, он плохо знаком с такими понятиями, как спокойствие и рассудительность. Впрочем, сие можно ему простить в силу юношеской наивности, несдержанности, а порой и неосознанности за свои поступки.

4. Биография.
Франсуа д`Эпине, граф де Сен-Люк, сеньор де Кревкер, потомк древней и знатной фамилии и целой династии военных по отцовской линии, он был произведен на свет Божий 14 августа 1554 года в родовом поместье в Нормандии. Мать его была дочерью богатого барона из свиты герцога Бургундского, а отец - дворянином благородного происхождения и офицером, служившим под началом у самого Анна де Монморанси.
Сен-Люк получил хорошее домашнее образование. У семьи имелись неплохие связи, и еще в юном возрасте он явился в Париж с рекомендательными письмами к герцогу Анжуйскому, поступив на службу в пьемонтский гвардейский полк. Именно тогда он и познакомился с Генрихом де Валуа. Поговаривали даже, что сестра герцога, Маргарита, обратила свой взгляд на холеного Сен-Люка, и тот какое-то время являлся ее фаворитом. Однако это неправда. Граф никогда не был любовником королевы Наваррской.
Что же касается Франсуа и Генриха, то, без сомнения, следует сказать, что молодые люди сразу прониклись друг к другу самой искренней симпатией. В них было много схожего. Вкусы, взгляды, некоторые черты характера. Были, конечно, и различия, но, тем не менее, оба они стали нуждаться в обществе друг друга и испытывали нескрываемую радость, когда находились вместе. Сен-Люк нравился герцогу своей простодушной веселостью, своим остроумием, лукавостью и улыбчивостью, а вместе с тем и принципиальностью, коей он обладал. Графу же, в свою очередь, пришелся очень по сердцу молодой сын королевы Франции. Умный, смелый, справедливый, приятный в общении и с чувством юмора, он не смог не вызвать привязанности у юноши. Их отношения с герцогом д`Анжу со временем становились все теплее и вскоре перешли в крепкую дружбу. Иногда Его Высочество говорил, что Сен-Люк умилят его. Что до самого сеньора де Кревкер, то тот не желал для себя почестей, и дружба его была бескорыстной. И любил он Валуа вовсе не потому, что тот был принцем крови, наследником французской короны. А именно потому, что тот оказался близким ему по духу человеком, которому можно довериться, которому хочется быть нужным, с которым хочется делить не только тяготы походной жизни, но и прелести светлых празднеств и буйных кутежей.
Началась новая гражданская война между католиками и гугенотами. Сен-Люк принял участие в осаде Ла-Шарите, а затем и Ла-Рошели. К чести Франсуа стоит сказать, что был смелым бойцом и искусным фехтовальщиком, имел задатки лидера. Во время штурма крепости он выказал доблесть бравого и яростного война, за что был назначен капитаном пикардийцев.
Спустя несколько месяцев кровопролитной осады, герцогу Анжуйскому пришло известие, что он избран королем Польши. После наскоро составленного соглашения о мире Сен-Люк, находясь в числе дворян из сопровождавшей герцога свиты, последовал за своим сюзереном в Польшу, где тот был коронован. Приезд французского двора Польшу в 1574 году стал настоящим событием для всего общества. Можно было представить, какое впечатление оказали на надменных шляхтичей и польских дам расфуфыренные, щеголеватые и облитые парфюмерией французские дворяне. Царствование славного Генриха Валуа в Польше, сопровождавшееся бесконечными попойками его друзей, безнравственными развлечениями и азартными играми, проигрыш в которых король возмещал за счет польской казны, было недолгим. И вот, под покровом ночи на 19 февраля 1574 года, по сговору, Сен-Люк и несколько других фаворитов бежали вместе со своим господином из Кракова в Париж, где средний сын Екатерины Медичи стал королем Франции Генрихом III. Не стоит скрывать, что после «родины вшивых ляхов», как не раз говаривал Сен-Люк, ему показались блаженством окружающая его дворцовая роскошь и сыпавшееся на него почести. Король даже посулил ему должность главного ловчего, но, в виду ходатайство герцога Анжуйского за г-на де Монсоро, Его Величество отклонил кандидатуру своего фаворита.
По прошествии некоторого времени Франсуа сочетался браком с дочерью маршала де Коссе-Бриссак, очаровательной Жанной, в которую влюбился, как мальчишка. Тем самым он навлек на себя гнев короля, что уже послужило началом к его отстранению от «партии» миньонов. Все дело было в том, что король очень ревновал своих друзей. И ревность эта усугублялась именно тем, что Сен-Люк действительно любил Жанну. Миньон прекрасно понимал причину неудовольствия государя: король наверняка решил, что супруга теперь значит для его фаворита намного больше, чем он сам. Франсуа так не считал, но все же не мог не признаться, что девушку, к которой он питал самые нежные и страстные чувства, он на тот момент ставил на первое место. С точки зрения государя, такое поведение было недозволительным не только для подданных, но и, в особенности, для друзей.
На балу Генрих, ко всеобщему удивлению, соизволил посетить счастливых новобрачных. Окрыленный видимым благодушием короля, Сен-Люк решил сопроводить Его Величество в Лувр. Однако он не предвидел, что его ждала ловушка. Как только ворота дворца закрылись за ними, перед сеньором де Кревкер или его новоиспеченной женой им отныне не суждено было открыться. Войдя в Лувр, господин де Сен-Люк уже не мог оттуда выйти. Он оказался в плену у монарха. В Лувре король вел себя с ним, как со своей игрушкой, заставляя присутствовать при своем туалете и принуждая графа выполнять свои капризы. А еще король постоянно навязывал свое общество Сен-Люку, которого до невозможности этим раздражал, ибо из всех людей в своей тюрьме тому меньше всего хотелось видеть именно своего государя. Помирая от скуки, молодой человек тосковал по своей жене и чувствовал охватившую его хандру. Но, все же, ему повезло. Вскоре, благодаря де Бюсси, которому Сен-Люк указал услугу, рассказав о засаде, уготованной его друзьями-миньонами, милая супруга оказалась подле своего тоскующего мужа. Переодетая в мужское платье пажа Луи де Клермона, Жанна сумела пробраться в Лувр. Однако, как ни счастлив был теперь Сен-Люк, этого ему оказалось мало. Заточение угнетало его. А теперь в этом заточении оказалась еще и Жанна. И тогда на помощь молодоженам пришел шут Шико, подсказавший сеньору де Кревкер довольно жестокий план, который вынудил бы короля отпустить супругов. Покои Сен-Люка и короля были смежными по отношению друг к другу. И граф решил, дождавшись, пока король уснет, кричать в трубку сарбакана, изображая из себя Глас Божий. В пылу разыгрываемого спектакля Франсуа чересчур увлекся, начав требовать у короля для себя еще и некоторые привилегии. Он не задумывался о том, что по-настоящему сильно пугал своего господина, но зато здорово горячился и, на свою беду, по простоте душевной, слишком сильно вошел в роль. Но сей плачевный инцидент лишь подлил масла в огонь. Разоблачив своего фаворита, король с позором выгнал его вместе с Жанной из Парижа.
Таким образом Сен-Люк оказался в опале у Генриха III. Впрочем, он даже рад был, что так получилось, ведь теперь он обрел наконец долгожданную свободу и может вкусить плоды счастливого брака с любимой женой. Однако время было неспокойное, а граф дал себе слово, что вернется тогда, когда будет считать, что его государь особенно нуждается в верных ему вассалах. Франсуа, несомненно, остался таковым. Жалея о потерянной дружбе, скучая по королю и по старым приятелям, он раздумывал о возможности отправиться в Париж, чтобы быть полезным королю и вернуть себе его милость. Оставалось только дождаться наиболее подходящего момента.

5. Игровые цели.
На ближайшее время: возвратиться в столицу и вернуться к светской жизни, восстановить доверие короля, снова быть в числе его лучших друзей и вновь обрести благосклонность государя, во всем поддерживать Его Величество и защищать со шпагой в руке от любых опасностей.

6. Контакты для связи.
Есть.

Благодарю за анкету. Попрошу только еще раз внимательно проверить ее на знаки препинания и наличие всех букв в словах. В течении двух дней анкета будет рассмотрена.

Господин де Сен-Люк, я рад Вас приветствовать. Вашу анкету на сей раз разберу я. Начнем. Прошу Вас не пугаться столь подробного разбора, который я намерен здесь дать. Речь идет всего лишь о некоторых уточнениях.

Франсуа де Сен-Люк пишет:

приятными чертами лица

Эта фраза звучит субъективно. Кому-то Ваши черты лица могут таковыми не показаться. Если отбросить субъективное восприятие, черты лица сами по себе могут быть тонкими, классическими (это если Вы хотите сделать акцент на своем внешнем аристократизме), можно просто написать, что Сен-Люк обладал мягкими чертами, или что на его лице преобладает какое то конкретное выражение - той же мягкости и добродушия, например.

Франсуа де Сен-Люк пишет:

стройным сложением

Такого выражения в русском литературном языке нет, телосложение не может быть "стройным", здесь можно написать что Сен-Люк обладает телосложением крепким, но близким к худощавому. А так же добавить что у Вашего персонажа хорошая осанка, что прибавляет его фигуре внешнего благородства.

Франсуа де Сен-Люк пишет:

не лишенный изящных манер и грации

О грации лучше было написать, когда Вы говорили о внешности , к характеру это не имеет отношения.

Франсуа де Сен-Люк пишет:

Природа щедро одарила его проницательным умом,

Звучит самонадеянно, в данном контексте лучше писать что-нибудь вроде: "Создатель не обделил Сен-Люка умом", или употребить слово "неглупый". В игре может случиться всякое и персонаж не всегда ведет себя как человек, обладающий блестящим, проницательным умом. Не нужно пытаться выставить персонажа настолько идеальным, это выглядит неестественно и может помешать Вам в игре. Если Вы настаиваете на том, что у Вас настолько проницательный ум, приведите конкретные примеры, на основании которых все смогут убедиться в Вашем несомненном интеллектуальном превосходстве.

Франсуа де Сен-Люк пишет:

Однако не стоит строго судить его за это, ибо подобные черты характера встречаются у многих его современников.

Это отступление в данном контексте неуместно.

Франсуа де Сен-Люк пишет:

Кроме того, должно выделить хитрость, верную и незаменимую спутницу Сен-Люка, которой он достаточно часто пользуется

Хитрость - скользкое качество, не всегда вяжущееся с благородством. А то и вообще не вяжущееся. Часто пользуется - как, в каких целях? Имейте в виду, что Вам придется соответствовать описанному Вами характеру. Мне субъективно казалось, что хитрым Сен-Люка назвать нельзя.

Франсуа де Сен-Люк пишет:

В большинстве же случаев, Франсуа добродушен, весел, шутлив и никогда не унывает.

То есть в большинстве случаев он не хитрый, не язвительный и вообще приятный во всех отношениях? Когда описываете характер, всегда приходится делать акцент на чем то одном. Попытки сочетать у персонажа такие черты как хитрость (хитрость по своему понятию схожа с коварством), которой он еще и часто пользуется, потребность язвить (язвить умно, продуманно и местами цинично) с наивностью или юношеским добродушием, цинизм с романтичностью, чаще всего неестественно выглядят и вызывают недоумение, а так же заставляют подозревать что Вы хотите собрать в Вашем характере все самое-самое, а в итоге получается каша и образ не вырисовывается.

Если он не знаком с такими понятиями как рассудительность, вспыльчив, не в меру дерзок, это логично было бы списать на юношескую несдержанность и некоторую наивность, то есть я опять говорю о том что Вы должны что то одно выбрать - либо Вы честный, принципиальный, вспыльчивый, искренний ,слегка наивный в силу своей молодости юноша, либо хитрый, умный, дерзкий интриган. Но второе во первых не похоже на Сен Люка, во вторых это очень затруднительно играть, если Вы сами не обладаете именно такими качествами.

Франсуа де Сен-Люк пишет:

отпрыск целой династии военных по отцовской линии

Лучше написать "Потомок целой династии", если Вам так хочется, когда Вы пишете "отпрыск", создается впечатление что все они принимали участие в Вашем зарождении в чреве матери.
Простите, но звучит именно так)

Франсуа де Сен-Люк пишет:

благородным дворянином

Благородного происхождения, Вы хотите сказать? Или Вы намекаете тут на характер?

Франсуа де Сен-Люк пишет:

В них было много схожего. Вкусы, взгляды, даже характеры

Вот ради интереса, если у Вас схожий с королем характер, посмотрите анкету Валуа, обратите внимание, на каких чертах своего характера делал акцент он. Пока по вашему описанию Ваш характер не напоминает Валуа.

Франсуа де Сен-Люк пишет:

лукавостью и улыбчивостью, а вместе с тем отважностью и гордостью, коими он обладал.

Не нужно так часто писать про отважность , это режет глаз - достаточно одного упоминания, т.к слова очень громкие. И ёще, за гордость конечно можно любить, но в данном контексте мне кажется, Вы хотели обратить наше внимание на то что возможно у Сен-Люка есть какая то четкая система ценностей, от которых он не отступается и речь здесь идет не о гордости, а о принципиальности - и вот за это Валуа мог любить Вашего персонажа с гораздо бОльшей вероятностью. Если Вы не способны совершить чего либо потому, что считаете это недостойным дворянина, то это не гордость, это внутренний стержень и принципы. Если вы не хотите совершать чего либо, потому что брезгуете, но не считаете бесчестным - то это гордость.

Франсуа де Сен-Люк пишет:

он не смог не вызвать привязанности у юноши.

Такое ощущение, что он старался вызвать неприязнь))))

Франсуа де Сен-Люк пишет:

Иногда Его Светлость говорил, что Сен-Люк умилят его

Генрих Валуа принц крови, он никак не "Светлость", как обычный принц или герцог. Принц крови - это совсем другое, и тут не может быть никакого обращения кроме "Ваше Высочество" или "Монсеньор"

Франсуа де Сен-Люк пишет:

то тот не обращал внимания на титул Валуа, не думал о том, что он является претендентом на французский престол, и любил его вовсе не поэтому.

В каком смысле не обращал внимания? Вы не оказывали ему того уважения, которое принято оказывать в обращении с принцем крови? Фамильярничали? Одно дело искренне общение и дружба - другое дело братание и фамильярность. Генрих принц крови. Называть его "Генрике" или обращаться на ты - не по Вашей части.
Любить человека за его происхождение нельзя, с ним можно пытаться завести "дружбу " из за этого. Так сказать, наладить приятельские отношения в корыстных целях. Лучше написать, что Сен Люк не искал почестей и хотел лишь дружбы Валуа - бескорыстно.

Франсуа де Сен-Люк пишет:

уже стоявший во главе гвардии

Как это?

гвардейских полков, прошу заметить, было два. Швейцарцы - под командоманием господина де Крийона и шотландцы, у которых и командиры были из шотландцев. Если мне не изменяет память, шотландцами командовал Монтгомери.

Франсуа де Сен-Люк пишет:

К чести Франсуа стоит сказать, что он был не только смелым бойцом и искусным фехтовальщиком, но имел задатки лидера, а потому эта должность была вполне им заслужена.

Недостаточно всего лишь иметь задатки лидера, чтобы получить хорошую должность. Вы должны были как то конкретно проявить себя в каком то конкретном сражении.

Франсуа де Сен-Люк пишет:

герцогу Анжуйскому пришло известие, что он был избран королем Польши

слово "был" все портит. Уберите.

Франсуа де Сен-Люк пишет:

проигрыш в которых король возмещал за счет польской казны

Простите, Вы наверное не в курсе, но король просто не мог этого делать. В Польше была не абсолютная и даже не "конституционная" монархия, и доступ к казне можно было получить только с разрешения Сейма. На содержание короля и его свиты выделялась вполне определенная сумма. И смею Вас уверить, жили французские дворяне в Кракове ну очень бедно - по сравнению с их положением во Франции, ни о каких "проигрышах в карты" и кутежах с просаживанием денег речи быть просто не могло. Поездка в Польшу носила отнюдь не развлекательный характер.

Франсуа де Сен-Люк пишет:

И вот, под покровом ночи на 19 февраля 1574 года, по сговору, Сен-Люк и несколько других фаворитов бежали вместе со своим господином из Варшавы в Париж, где средний сын Екатерины Медичи стал королем Франции Генрихом III.

Во первых, столица Польши тогда была не Варшава, а Краков.
Во вторых Вы так написали, как будто король и его свита сначала развлеклись в Польше до отвала, разворовали казну, обобрав наивных поляков до нитки, а потом им надоело и они сбежали просто потому, что левая пятка так захотела. Или денег в казне не осталось. Почему же Вам потом было так приятно оказаться на Родине, если в Польше все было так безоблачно?

Франсуа де Сен-Люк пишет:

Однако он не предвидел, что его ждала ловушка

А как же проницательный ум, которым Вас щедро наделила природа?

Франсуа де Сен-Люк пишет:

Как только ворота дворца закрылись за ними, перед сеньором де Кревкер или его новоиспеченной женой им отныне не суждено было открыться.

Не понял. Фраза построена как то странно.

Франсуа де Сен-Люк пишет:

А еще король постоянно навязывал свое общество Сен-Люку, которого до невозможности этим раздражал, ибо из всех людей в своей тюрьме тому меньше всего хотелось видеть именно своего государя.

Странно. То Вы писали что общество Валуа всегда доставляло Вам удовольствие, а тут вдруг прямо такое. Почему же Вы не стали разговаривать с Валуа как подобает другу? Не нашли, выходит, подхода к королю, если он Вас не понял и поступил с Вами подобным образом.

Франсуа де Сен-Люк пишет:

личного пажа

Слово "личный" здесь неуместно. Просто - "своего пажа"

Франсуа де Сен-Люк пишет:

которому Сен-Люк указал услугу, рассказав о засаде,

А как же король, которого Бюсси оскорблял? Не настолько стало быть Вы любили Валуа? Считаю уместным попросить Вас мотивировать этот поступок.

Франсуа де Сен-Люк пишет:

В голове сеньора де Кревкер созрел довольно-таки жестокий план.

Вы наверное забыли, что этот план молодоженам подсказал Шико.

Франсуа де Сен-Люк пишет:

И граф решил, дождавшись, пока король уснет, кричать в трубку сарбакана, изображая из себя Глас Божий, надеясь вынудить короля не только отпустить их с Жанной, но и получить для себя кое-какие привилегии.

Данный поступок выглядит не только "не достойным друга", не только циничным и жестоким, но и не очень то умным, а кроме того если Вы не только намеренно перепугали короля едва ли не до сердечного приступа (как его друг Вы не могли не знать о впечатлительности Валуа), да еще хотели вырвать у него почести для себя, говорит либо о Вашей крайней циничности и жестокости, либо данный поступок можно списать на то, что Сен-Люк очень уж хотел покинуть Лувр, но слишком увлекся по наивности и простоте душевной, и почестей попросил не потому что так их хотел, а просто потому что увлекся, слишком вошел в роль гласа Божьего. В данном случае такой серьезный поступок стоит объяснить. И я думаю, Вам подойдет вторая трактовка. Иначе создается впечатление, что Вы способны настолько предать дружбу человека, которого Вы любили, только из за того, что не смогли однажды найти с ним общего языка, и дойти даже до того, чтобы проявить в отношении этого человека корысть! Это не вяжется не только с Вашим благородством, гордостью и принципиальностью, но и вообще не вяжется с образом Сен Люка- Если конечно вы хотите выставить этот поступок целенаправленным, продуманным и "умным", а не списать его как раз на молодость, горячность и наивность. На то, что Сен-Люк мог просто не подумать хорошенько о том, что делает.

Франсуа де Сен-Люк пишет:

король с позором выгнал его вместе со своей женой из Парижа.

Гхм, звучит так, как будто король выгнал из Лувра Сен-Люка, с ним отправил в изгнание свою супругу Луизу де Водемон, а Жанну оставил в Лувре. Это любопытная трактовка! Теперь понятно почему король так переживал из за свадьбы Франсуа.

Франсуа де Сен-Люк пишет:

Будучи человеком ловким и решительным, он раздумывал о возможности отправиться в Париж, чтобы быть полезным королю и вернуть себе его милость.

Думаю тут дело в том, что быть может Сен-Люк жалел о потерянной дружбе и быть может он чувствовал себя виноватым за спектакль с гласом Божьим? Причем тут ловкость и решительность? Или вы просто соскучились по почестям, которыми Вас осыпал король?

Франсуа де Сен-Люк пишет:

Франсуа, несмотря на все случившееся, остался таковым.

Звучит так, как будто этим Вы сделали Валуа особое одолжение, которого он в принципе и достоин то не был. Однако, Вас не заточили в Бастилию, не лишили земельных угодий, а всего то лишь лишили брачной ночи - Вы не находите, что этого недостаточно для того чтобы считать себя в праве предать сюзерена? Более того, Вас отпустили вместе с Вашей женой, считайте, в свадебное путешествие. А Вы говорите "не смотря на все случившееся". И это в отношении человека, который как Вы писали был чуть ли ни самым близким другом и который провинился перед Вами лишь однажды. Который осыпал Вас почестями и т.п. Получается, Вы настолько не желали мириться с недостатками Валуа? Я не вижу отношения к королю как к другу. Получается так, что до женитьбы на Жанне он таковым являлся - а потом вдруг резко перестал.

Пока всё. В общем анкета написана неплохо, я только прошу Вас подробнее раскрыть некоторые моменты - я даже предложил Вам варианты, и исправить некоторые моменты с точки зрения литературности.
С уважением
Анри.

Исправил и дополнил

1. Полное имя персонажа - имя, титулы, звания.
François d'Espinay, comte de Saint-Luc, seigneur de Crèvecœur / Франсуа д`Эпине, граф де Сен-Люк, сеньор де Кревкер.

2. Возраст персонажа.
24 года.

3. Внешность и характер.
Сен-Люк красив и может быть вполне доволен своей внешностью. Создатель наделил его довольно высоким ростом, худощавым, но крепким, телосложением, мягкими чертами лица, зелеными глазами с характерным прищуром и густыми светлыми волосами с золотистым отливом. В движениях графа всегда присутствует изящество и грация.

Отнюдь не самого покладистого характера, честолюбивый и тщеславный молодой человек. Природа щедро одарила его храбростью и находчивостью. Кроме того, должно выделить хитрость, верную и незаменимую спутницу Сен-Люка, которой он достаточно часто пользуется. Д`Эпине ловок, решителен, весел, остроумен и добродушен. Но, надо сказать, его настроению иногда свойственны перемены. От благостного и дружелюбного до угрюмого и неразговорчивого. В числе недостатков стоит упомянуть присущие ему эгоизм и язвительность. Гордый, щепетильный в вопросах чести, свободолюбивый, упрямый и вспыльчивый, а иногда не в меру дерзкий, он плохо знаком с такими понятиями, как спокойствие и рассудительность. Впрочем, сие можно ему простить в силу юношеской наивности, несдержанности, а порой и неосознанности в отношении своих поступков.

4. Биография.
Франсуа д`Эпине, граф де Сен-Люк, сеньор де Кревкер, потомок древней, знатной фамилии и целой династии военных по отцовской линии, он был произведен на свет Божий 14 августа 1554 года в родовом поместье, в Нормандии. Мать его была дочерью богатого барона из свиты герцога Бургундского, а отец - дворянином благородного происхождения , офицером, служившим под началом у самого Анна де Монморанси.
Сен-Люк получил хорошее домашнее образование. У семьи имелись неплохие связи, и еще в юном возрасте он явился в Париж с рекомендательными письмами к герцогу Анжуйскому, поступив на службу в пьемонтский гвардейский полк. Именно тогда он и познакомился с Генрихом де Валуа. Поговаривали даже, что сестра герцога, Маргарита, обратила свой взгляд на холеного Сен-Люка, и тот какое-то время являлся ее фаворитом. Однако это неправда. Граф никогда не был любовником королевы Наваррской.
Что же касается Франсуа и Генриха, то, без сомнения, следует сказать, что молодые люди сразу прониклись друг к другу самой искренней симпатией. В них было много схожего. Вкусы, взгляды, некоторые черты характера. Были, конечно, и различия, но, тем не менее, оба они стали нуждаться в обществе друг друга и испытывали нескрываемую радость, когда находились вместе. Сен-Люк нравился герцогу своей простодушной веселостью, своим остроумием, лукавостью и улыбчивостью, а вместе с тем и принципиальностью, коей он обладал. Графу же, в свою очередь, пришелся очень по сердцу молодой сын королевы Франции. Умный, смелый, справедливый, приятный в общении и с чувством юмора, он не смог не вызвать привязанности у юноши. Их отношения с герцогом д`Анжу со временем становились все теплее и вскоре перешли в крепкую дружбу. Иногда Его Высочество говорил, что Сен-Люк умилят его. Что до самого сеньора де Кревкер, то тот не желал для себя почестей, и дружба его была бескорыстной. И любил он Валуа вовсе не потому, что тот был принцем крови, наследником французской короны. А именно потому, что тот оказался близким ему по духу человеком, которому можно довериться, которому хочется быть нужным, с которым хочется делить не только тяготы походной жизни, но и прелести светлых празднеств и буйных кутежей.
Началась новая гражданская война между католиками и гугенотами. Сен-Люк принял участие в осаде Ла-Шарите, а затем и Ла-Рошели. К чести Франсуа стоит сказать, что был смелым бойцом и искусным фехтовальщиком, имел задатки лидера. Отличился во время штурма крепости, где выказал доблесть бравого и яростного война, за что был назначен капитаном пикардийцев.
Спустя несколько месяцев кровопролитной осады, герцогу Анжуйскому пришло известие, что он избран королем Польши. После наскоро составленного соглашения о мире Сен-Люк, находясь в числе дворян из сопровождавшей герцога свиты, последовал за своим сюзереном в Польшу, где тот был коронован. Приезд французского двора Польшу в 1574 году стал настоящим событием для всего общества. Можно было представить, какое впечатление оказали на надменных шляхтичей и польских дам расфуфыренные, щеголеватые и облитые парфюмерией французские дворяне. Свите герцога Анжуйского был оказан отнюдь не самый дружелюбный прием, их расселили по мрачным и неуютным гостиницам, где те дни и ночи на пролет тряслись от холода, как последние крысы. Только редкие кутежи любимчиков Генриха кое-как скрашивали бесконечную промозглую погоду и ужасную скуку. К счастью, царствование славного Генриха Валуа в Польше, продлившееся ровно 146 дней, оказалось недолгим. Узнав о смерти старшего брата и о том, что французский престол теперь вакантен, Валуа решил без промедления отправиться на родину. И вот, под покровом ночи на 19 февраля 1574 года, по сговору, Сен-Люк и несколько других фаворитов бежали вместе со своим господином из Кракова в Париж, где средний сын Екатерины Медичи стал королем Франции Генрихом III. Не стоит скрывать, что после «родины вшивых ляхов», как не раз говаривал Сен-Люк, ему показались блаженством окружающая его дворцовая роскошь и сыпавшееся на него почести. Король даже посулил ему должность главного ловчего, но, в виду ходатайство герцога Анжуйского за г-на де Монсоро, Его Величество отклонил кандидатуру своего фаворита.
По прошествии некоторого времени Франсуа сочетался браком с дочерью маршала де Коссе-Бриссак, очаровательной Жанной, в которую влюбился, как мальчишка. Тем самым он навлек на себя гнев короля, что уже послужило началом к его отстранению от «партии» миньонов. Все дело было в том, что король очень ревновал своих друзей. И ревность эта усугублялась именно тем, что Сен-Люк действительно любил Жанну. Миньон прекрасно понимал причину неудовольствия государя: король наверняка решил, что супруга теперь значит для его фаворита намного больше, чем он сам. Франсуа так не считал, но все же не мог не признаться, что девушку, к которой он питал самые нежные и страстные чувства, он на тот момент ставил на первое место. С точки зрения государя, такое поведение было недозволительным не только для подданных, но и, в особенности, для друзей.
На балу Генрих, ко всеобщему удивлению, соизволил посетить счастливых новобрачных. Окрыленный видимым благодушием короля, Сен-Люк решил сопроводить Его Величество в Лувр. Однако он не предвидел, что его ждала ловушка. Как только ворота дворца закрылись за носилками короля, в которых граф сидел вместе со своим господином, он был обречен. Войдя в Лувр, господин де Сен-Люк уже не мог оттуда выйти, а перед его новоиспеченной женой ворота дворца отныне были закрыты. Сеньор де Кревкер оказался в плену у монарха. В Лувре король вел себя с ним, как со своей игрушкой, заставляя присутствовать при своем туалете и принуждая графа выполнять свои капризы. А еще король постоянно навязывал свое общество Сен-Люку, которого до невозможности этим раздражал, ибо из всех людей в своей тюрьме тому меньше всего хотелось видеть именно своего государя. Причина этого крылась в том, что Франсуа не мог найти подхода, который помог бы ему объясниться с королем. Ведь вполне возможно, что Его Величество послушал и простил бы своего фаворита, отыщи тот нужные слова и действия. Но Сен-Люк их не находил, а пытаться усластить короля или пойти на примирение ему не позволяла обида и уязвленная гордость. Помирая от скуки, молодой человек тосковал по своей жене и чувствовал охватившую его хандру. Но, все же, ему повезло. Вскоре, благодаря де Бюсси, которому Сен-Люк оказал услугу, рассказав о засаде, уготованной его друзьями-миньонами, милая супруга оказалась подле своего тоскующего мужа.
На самом деле, Франсуа предостерег Бюсси отнюдь не из великодушия или собственного расположения к д`Амбуазу. Здесь имели значение два немаловажных аспекта.
Принципиальность Сен-Люка, которой он никогда не изменял, и которая принуждала его относиться к господину де Бюсси, как к своему гостю (а Кревкеру не хотелось, чтобы с одним из них поступали, как с кабаном, которого собираются загнать). И осторожность, коей молодой человек руководствовался в данном случае в первую очередь. Он впал в немилость короля. А за спиной де Бюсси стоял герцог Анжуйский. В случае, если принц решил бы заступиться за своего дворянина и потребовать наказания для тех, кто готовил убийство, всех прочих своих фаворитов король сумел бы защитить. Но в том, что протекция была бы дарована ему самому, Сен-Люк вовсе не был уверен. А потому посчитал нужным предупредить Бюсси в надежде, что тот последует его совету и не станет рисковать понапрасну, а Франсуа тем самым избежит возможных нелицеприятных для себя последствий.
Итак, одетая в женское платье пажа Луи де Клермона, Жанна сумела пробраться в Лувр. Однако, как ни счастлив был теперь Сен-Люк, этого ему оказалось мало. Заточение угнетало его. А теперь в этом заточении оказалась еще и Жанна. На помощь молодоженам пришел шут Шико, подсказавший сеньору де Кревкер довольно жестокий план, который вынудил бы короля отпустить супругов. Покои Сен-Люка и короля были смежными по отношению друг к другу. И граф решил, дождавшись, пока король уснет, кричать в трубку сарбакана, изображая из себя Глас Божий. В пылу разыгрываемого спектакля Франсуа чересчур увлекся, начав требовать у короля для себя еще и некоторые привилегии. Он не задумывался о том, что по-настоящему сильно пугал своего господина, но зато здорово горячился и, на свою беду, по простоте душевной, слишком сильно вошел в роль. Но сей плачевный инцидент лишь подлил масла в огонь. Разоблачив своего фаворита, король с позором выгнал его вместе с Жанной из Парижа.
Таким образом Сен-Люк оказался в опале у Генриха III. Впрочем, он даже рад был, что так получилось, ведь теперь он обрел наконец долгожданную свободу и может вкусить плоды счастливого брака с любимой женой. Однако время было неспокойное, а граф дал себе слово, что вернется тогда, когда будет считать, что его государь особенно нуждается в верных ему вассалах. Франсуа, несомненно, остался таковым. Жалея о потерянной дружбе, скучая по королю и по старым приятелям, он раздумывал о возможности отправиться в Париж, чтобы быть полезным государю и вернуть себе его милость. Оставалось только дождаться наиболее подходящего момента.

5. Игровые цели.
На ближайшее время: возвратиться в столицу и вернуться к светской жизни, восстановить доверие короля, снова стать в числе его лучших друзей и вновь обрести благосклонность государя, во всем поддерживать Его Величество и защищать со шпагой в руке от любых опасностей.

6. Контакты для связи.
Есть.

Господин де Сен-Люк, Вы меня чрезвычайно расстроили. Прочитав все вами написанное, я вижу, что зря тратил на Вас своё время, пытаясь объяснить, как должна выглядеть нормальная анкета. Эту анкету мы с администратором принять никак не можем. Я не вижу, чтобы Вы действительно над ней работали. То ли Вы просто не умеете писать, то ли не хотите работать - не знаю, но я склонен думать что здесь имеет место второй вариант.

Франсуа де Сен-Люк пишет:

Природа щедро одарила его храбростью и находчивостью

Опять? Не умом, так храбростью и находчивостью? Я не возражаю против храбрости и находчивости Сен-Люка, но он же ведь не супермен! Я ведь просил Вас воздержаться от громких эпитетов!

Франсуа де Сен-Люк пишет:

Впрочем, сие можно ему простить в силу юношеской наивности, несдержанности, а порой и неосознанности в отношении своих поступков.

Вы так настаиваете на своей безгрешности и на том, что все вам все должны прощать?
Мы всем форумом Вас прощаем, раз уж Вы так просите.

Франсуа де Сен-Люк пишет:

потомок древней, знатной фамилии и целой династии военных по отцовской линии

Зачем такое нагромождение? Я понимаю что Вы изо всех сил стараетесь подчеркнуть своё благородное происхождение - но мы тут не тупые, понимаем и с первого раза. Вы уж оставьте что то одно, либо "знатную фамилию", либо "целую династию"

Франсуа де Сен-Люк пишет:

Отличился во время штурма крепости, где выказал доблесть бравого и яростного война, за что был назначен капитаном пикардийцев.

Бравый, яростный....
сколько пафоса.Как именно отличился то? Ну не знаете - не пишите, достаточно упоминания о том что Вы вообще участвовали в военных действиях.

Франсуа де Сен-Люк пишет:

как последние крысы.

Друг мой, ну не надо так буквально копировать мои выражения, вы сами то умеете фразы составлять?
У меня сложилось впечатдение, что нет.

Франсуа де Сен-Люк пишет:

Принципиальность Сен-Люка, которой он никогда не изменял, и которая принуждала его относиться к господину де Бюсси, как к своему гостю (а Кревкеру не хотелось, чтобы с одним из них поступали, как с кабаном, которого собираются загнать). И осторожность, коей молодой человек руководствовался в данном случае в первую очередь. Он впал в немилость короля. А за спиной де Бюсси стоял герцог Анжуйский. В случае, если принц решил бы заступиться за своего дворянина и потребовать наказания для тех, кто готовил убийство, всех прочих своих фаворитов король сумел бы защитить. Но в том, что протекция была бы дарована ему самому, Сен-Люк вовсе не был уверен. А потому посчитал нужным предупредить Бюсси в надежде, что тот последует его совету и не станет рисковать понапрасну, а Франсуа тем самым избежит возможных нелицеприятных для себя последствий.

У меня нет слов. Просто нет. Где тут благородство, где принципы, зачем вы пытаетесь наизнанку вывернуться? Остановились бы на том, что Вам принципы не позволили оставить Бюсси на милость судьбы, потому что Вы не считали, что он достоин смерти!

Я не понимаю, в чем дело? Мне казалось, вы умеете писать. Что же Вы - настолько не чувствуете своего персонажа? Откуда такая бравада и стремление предстать перед нами суперменом? Здесь историческая ролевая, а не форум по "человеку-пауку".

Не надо убеждать меня в том, что Вы сами ничего не придумали и т.д, что Вы опираетесь на какие то источники ("источниками" Вы называете сомнительные статейки в интернете, а когда люди, знающие тему, начинают что то Вам объяснять, Вы тыкаете нам в лицо этими "источниками". )
В виду того, что по хорошему Вы как видно не понимаете, я говорю Вам это все публично и не считаю, что поступил неэтично.

И, напоследок, если позволите, вот Вам цитаты из настоящих источников, а именно из книги Пьера Шевалье "Генрих Третий":

"Франсуа д'Эпине, сеньор де Сен-Люк (1554-1597) - - сын дворянина из Гиени Валерана, сеньора де Сен-Люка, и Маргариты де Груш. После 1580 года - - в опале. Генрих Наваррский вновь призвал его на службу, сделав командующим артиллерией и кавалером ордена Святого духа (1595). Погиб при осаде Амьена. 9 февраля 1578 года Сен-Люк женился на богатой и знатной девушке — Жанне де Косее, дочери Шарля I де Косее, графа и маршала де Бриссака, и Шарлотты д'Эскето. По распоряжению короля свадьба праздновалась в Лувре, подобно свадьбам членов королевской семьи или высшей знати. По свидетельству современников, невеста была глупа, некрасива и горбата. Отсутствие на свадьбе фаворита членов королевской семьи вызвало резонанс при дворе. Летуаль пишет: «В скоромный понедельник 9 февраля Месье, брат короля, сопровождаемый своей матерью и королевой Наварр-ской, своей сестрой, с самого утра отправился на прогулку в Венсеннский лес и [затем] в Сен-Мор-де-Фоссе, специально, чтобы не присутствовать на бракосочетании Сен-Люка и дамуазель де Бриссак, которое в тот день проходило в Лувре с огромной пышностью, согласно воле и прямому распоряжению короля» . Филибер де Грамон, граф де Гиш (1552-1580) - - сын гасконского дворянина Антуана де Грамона, генерального наместника королевы Наваррской Жанны д'Альбре в Беарне, и Элен де Клермон. Во время Варфоломеевской ночи находился в Париже и вместе с отцом и женой, Дианой д'Андуэн, перешел в католичество, став со временем фаворитом Генриха III. Скончался от ранения, полученного при осаде Ла Фера - - владения Маргариты, захваченного принцем де Конде. После его смерти графиня де Гиш, прозванная «прелестной Коризандой», стала одной из самых известных любовниц короля Генриха Наваррского. Между Грамоном и Бюсси произошла известная ссора , случившуюся прямо на королевском балу 10 января 1578 года, которую Бюсси и спровоцировал. Грамона поддержали другие миньоны короля, во главе с Кейлюсом устроившие засаду Бюсси 1 февраля того же года. Интересно, что Бюсси и Грамон были троюродными братьями, что в то время считалось весьма близким родством. "

"Пьер Шевалье " Генрих III" (продолжение): "Еще один миньон, Франсуа д’Эспине, или господин де Сен-Люк появился в королевском окружении в феврале 1575 года. Его смертельно ненавидели протестанты и сторонники Лиги. Однако этот человек известен как храбрый солдат, отличившийся при штурме Амьена в сентябре 1579 года. Брантом пишет, что это был «очень храбрый, мужественный и хороший капитан». Когда он поселился в Лувре, то немедленно стал предметом всеобщих нападок, поскольку его очень часто видели с Келюсом и с Бюсси д’Амбуаз. Зимой 1578 года Сен-Люк женился на Жанне де Коссе-Бриссак. Л’Этуаль не преминул заметить, что супруга Сен-Люка «некрасива, горбата и уродлива, по слухам двора». Эта родственница маршала де Коссе, действительно, не блистала красотой, однако обладала острым и проницательным умом; ее ненавидели и сторонники Лиги, и протестанты, поскольку, казалось, перед Сен-Люком впереди блестящая карьера. По всей видимости, Генрих действительно пообещал Сен-Люку огромное состояние и титул герцога, однако с выполнением обещаний не торопился. Сен-Люк, глубоко обиженный, покинул Лувр зимой 1580 года. Это обстоятельство послужило началом опалы. Сен-Люк вновь объявился в Лувре только с приходом к власти Генриха IV и снова был в фаворе. Что же касается Генриха III, то он легко мог сменить пылкую дружбу на столь же сильную враждебность. Он отобрал все имущество бывшего фаворита, а Сен-Люк попросту сбежал от королевского гнева. Почему внезапно возникла такая суровая немилость со стороны короля? Л’Этуаль со свойственной ему злобностью объясняет это соперничеством между Сен-Люком и Франсуа д’О, а заодно тайной связью первого с Монсеньором, которая сделалась явной для всех обитателей Лувра. Однако существуют и иные свидетельства: Сен-Люк «передал своей жене некоторые секреты королевского кабинета». Чуть позже появился еще один из любимчиков – Жан-Луи Ногаре де Ля Валетт. В Лувр он попал в начале 1578 года и немедленно задался целью потеснить королевский кружок в виде д’О, Можирона, Ливаро и Шомберга, а также Молеона, Сен-Мегрена и в особенности Келюса, который находился на самой вершине славы. Ля Валетт прекрасно чувствовал себя в дворцовой атмосфере заговоров и интриг. Очень скоро Келюс обратил на него внимание, а Лувр в это время более всего занимали ссоры между королем и Монсеньором. Бюсси д’Амбуаз постоянно искал стычек с королевскими фаворитами, подстрекая их и дразня «любимчиками в постели». Не выдержав, миньоны напали на Бюсси в феврале 1578 года у ворот Сент-Оноре. Правда, никто при этом не пострадал. И все же атмосфера Лувра сделалась для герцога Анжуйского невыносимой, а потому герцог вскоре после этого случая сбежал. А Ля Валетт получил свой шанс в апреле, когда произошла знаменитая дуэль фаворитов. Тогда Келюс был смертельно ранен, Шомберг и Можирон погибли на месте, Ливаро получил тяжелое ранение в голову и шесть недель находился между жизнью и смертью. Только Антраге не получил ни единой царапины. Несмотря на обидное прозвище Бюсси «любимчики в постели» на самом деле столкновение произошло из-за женщин. После агонии, длившейся 33 дня, Келюс рекомендовал королю вместо себя Ля Валетта. Однако Лувру пришлось ожидать еще несколько месяцев, не зная, кто же займет место погибших миньонов. Сомнения рассеялись 1 января 1579 года: Генрих III учредил орден Святого Духа. О такой великолепной форме награждения мечтала вся придворная знать. При первом награждении собрался весь двор. Это был истинный восторг – двадцать шесть цепочек с серебряным голубем и столько же черных велюровых плащей с отделкой в виде золотого пламени. Когда король появился перед придворными, ближе всего к нему держались четверо: Франсуа д’О, барон д’Арк, Франсуа де Сен-Люк и Жан-Луи де Ля Валетт. Среди двора произошло смутное движение; сделалось ясным, кто теперь станет королевским фаворитом, и звезда Ля Валетта стремительно пошла по восходящей линии. Об Анне де Жуаезе вспоминает небезызвестный Л’Этуаль. Он говорит, что Жуаез являлся одним из участников нападения миньонов на Бюсси д’Амбуаза, причиной которого была месть за поруганную честь: ведь Бюсси постоянно называл их «любимчиками в постели», да и вообще не желал с ними считаться. Таким образом Эпернон и Жуаез стали наследниками первой группы фаворитов. Присутствие около короля такого большого количества молодых и отчаянно смелых людей, некоторые из которых к тому же отличались удивительной красотой, как Келюс и Жуаез, которые принимали участие во всех экстравагантных празднествах в Лувре, а также в развлечениях своего господина, - все это было предметом зависти и злословия. Господин Люссенж не преминул в своем «Зеркале принцев» объявить Генриха сторонником греческой любви, правда, не приводя сколько-нибудь существенных доказательств: «Я сказал бы, что кабинет короля в Лувре является настоящим сералем, школой содома, где заканчиваются грязные шалости, о которых все могут узнать. Тем не менее, король испытывает жестокие угрызения совести, так что часто сожалеет о такой неправедной жизни и однажды пожаловался кому-то из приближенных, отметив Пасху: «Всю свою жизнь я опасался, придя к короне, иметь какой-нибудь порок, который сделает меня отвратительным для моего народа. Господь пожелал покарать меня тем, чего я больше всего опасался. Но самое большое несчастье принесло мне занятие Виллекье, о котором с Божьей помощью я ничего не знал. Кажется, эти постыдные игры моей юности превращаются в привычку, но с благословенья Господа я сделаю все возможное, чтобы избавиться от нее и оставить эту ужасную жизнь». Люссенж намеренно не называет имя своего информатора: «Я слышал это от человека, который присутствовал при этом, а потом был отвергнут, потому что, видя короля в таком хорошем расположении, слишком сильно осудил за такие презренные дела. Теперь я хочу замолчать и больше не говорить об этом». Однако Люссенж, сторонник Лиги, не может заслуживать доверия; пишет он бездоказательно и расплывчато, например, по поводу молодого дворянина де Терма, двоюродного брата Д’Эпернона, к которому некоторое время король проявлял большой интерес: «Меня заверили, что они вновь взялись за свои сальные шалости и что молодого де Терма поместили в Лувре». Люссенж – единственный, кто открыто решается обвинить короля в извращенности нравов. В то же время секретарь Генриха, Жюль Гассо решительно отверг все подобные постыдные обвинения. Клод Антон так писал в ответ на обвинения короля в гомосексуализме и тирании: «Я искренне верю, что он не виновен ни в том, ни в другом, но является хорошим католиком и христианином». А Брантом, прекрасно знающий нравы, царящие в Лувре напрочь отказался верить памфлету против герцога д’Эпернона, говоря: «Авторы слишком увлекаются страстью обвинения, но не всегда надо верить тому, что говорится и пишется из злословия». Сохранилась довольно обширная переписка короля с его миньонами; опубликованы глубоко личные послания д’О, Сен-Люка и Сен-Сюльписа. Там не существует ни слова, содержащего даже намек на двусмысленность или чего-либо, что давало бы основание для подозрения. Но Генрих сам давал своим врагам оружие, которое затем было направлено против него. Он был до крайности расточителен ко всем и тем более не жалел средств, когда речь шла о его друзьях. Король знал за собой такой недостаток и писал Виллеруа в записке, датированной 1579 годом: «Мы хорошо знаем себя. То, что я люблю, я превращаю в крайность». Король любил повторять: «Принц скряга, если у него карманы не будут постоянно пусты. Однажды Бенуаз, который никогда не был королевским фаворитом, секретарь кабинета, забыл свою папку на столе кабинета короля в Лувре. Король открыл ее и обнаружил бумагу, на которой рукой Бенуаза было написано: «Хранителю моей казны». Генрих, не долго думая, подписал ниже: «Настоящим выплатите господину Бенуазу сумму в 1000 экю». Бенуаз, вспомнив о своих бумагах, вернулся и начал горячо благодарить Его Величество, после чего Генрих увеличил сумму до десяти тысяч экю." ( Немного добавлю:однажды во время ярмарки король Генрих, проезжая по улице, заметил спящего юношу. А в то время освободилась место в одном доходном аббатстве и многие добивались его. Генрих сказал: -Я хочу отдать его этому мальчику: пусть потом хвалится, что счастье ему во сне привалило. Юношу звали Бенуаз. Генрих привязался к нему и назначил секретарем своего кабинета. На Бенуазе лежала обязанность всегда держать наготове отточенные перья, ибо король писал довольно часто. И вот однажды, чтобы проверить, хорошо ли пишет перо, Бенуаз вывел вверху чистого листа :"Хранителю моей казны". Далее - по тексту выше. Сведения почерпнуты, если мне не изменяет память, из рассказов Таллемана де Рео) "Что же касается миньонов, то Этьен Паскье писал в 1589 году: «Он чрезмерно любил своих фаворитов, сам не зная за что». Возможно, подобная черта досталась королю в наследство от отца. Генрих II настолько любил своего коннетабля Монморанси, что повелел, чтобы после их кончины их сердца положили в одном памятнике, созданном Жерменом Пилоном, где эта урна с двумя сердцами поддерживалась тремя грациями. Никому и в голову не пришло упрекнуть Генриха II в такой крепкой мужской дружбе. Надо сказать, что шедевр Лувра «Три грации» является ранней работой Пилона. Три добродетели возвышаются на пьедестале треугольной формы, поддерживая золоченую урну. Фигуры граций исполнены изысканности, а их немного удлиненные пропорции соответствуют школе Рафаэля и искусству Фонтенбло; в духе школы Фонтенбло переработаны и римские драпировки. Фигуры исполнены гармонии; их отличает свободная грация движений и особая тонкость исполнения. Хотя Генрих и вошел в историю как «король миньонов», в его жизни наиболее весомую часть занимали женщины. С юности герцог Анжуйский имел склонность к любовным похождениям. Один из итальянских гостей замечал: «Этот принц развлекается охотой в Лувре. Он смело ухаживает за женщинами и, добившись их однажды, скоро не отпускает». Отношения с женщинами по продолжительности были различными, но ни одну нельзя было назвать официальной любовницей. Свою жену, Луизу Лотарингскую, Генрих искренне любил и не желал унижать супругу тайными удовольствиями. Да и Екатерина Медичи не потерпела бы, чтобы ее сын обзавелся официальной любовницей. И все же король был настоящим мужчиной и, несмотря на атмосферу высокой нравственности, которую королевская чета желала насадить в Лувре, очень трудно было устоять перед таким обилием изысканных красавиц и король порой не мог удержаться и бросал свой платок той или иной даме. Иногда Генрих посылал дворянина из свиты договориться о свидании с понравившейся прелестницей. Одна дама в таком случае ответила посланнику: «Что ответить? Что-нибудь другое, чем то, что я прекрасно знаю, поскольку отказ не послужит на пользу тому или той, кто дал его королю». Первой в сады Венеры провела принца придворная дама «прекрасная Руэ», однако правила она недолго, вскоре забеременела, и ее сменила мадам д’Эстре. Деспорт посвятил этому эпизоду целую элегию: «Так герцоги и принцы будут участвовать в охоте И не откажутся ни от чего, лишь только б получить ваше расположенье. Тут вздохи, слезы, клятвы, но как только они добьются вас, Немедленно к другой красотке они протянут свои сети». Вот настолько жесток был королевский двор в Лувре к отвергнутым красавицам. Между прочим, и суровый воин Брантом не удержался от эпиграммы и желания посмеяться над дамой, от которой отвернулось счастье: «Как видим, Руэ теряет румянец, Карьеру, скрываясь, В то время как солнечный лик свой Являет ему Шатонеф». С госпожой Шатонеф принцу Анжуйскому пришлось нелегко. Он вел осаду этой неприступной крепости по всем правилам. Женщина действительно была очень красива, а величественная осанка делала ее похожей на богиню. Она обладала нежнейшей кожей и длинными золотыми косами. Все придворные поэты боролись за право воспеть ее – Баиф, Ронсар, Депорт и даже безнадежно влюбленный в красавицу Брантом."