Пробный квест Диана де Монсоро: 1 марта 1578 года. Вечер. "В траве скрывается змея"

Бюсси вышел из носилок и оглянулся по сторонам. Стояла тихая и спокойная лунная ночь. Небо было ясным и звездным, что предвещало морозную погоду. И в самом деле, от вчерашней оттепели не осталось и следа. Молодой человек порадовался своей предусмотрительности и поглубже закутался в теплый, подбитый мехом, плащ. Сегодня вечером Бюсси предстояло выполнить чрезвычайно важную миссию, да и рана в бедре еще напоминала о себе постоянной ноющей болью, поэтому, склонный к безрассудным поступкам герой, решил сегодня, как и вчера, не особо рисковать и воспользовался услугами своих носильщиков. Восьмеро верных, хорошо вооруженных слуг доставили его в конец улицы Жуи, как раз к церкви Святого Павла. Отсюда было рукой подать до угла улиц Сент-Поль и Сент-Антуан, где и находился искомый Бюсси дом. Вчерашнюю кашу из снега и грязи уже приморозило и идти было легко и приятно. Наказав своим людям ожидать его, Бюсси проверил свое вооружение и двинулся в путь. Не зная, чего именно ему стоит ожидать за дверями таинственного дома, Клермон решил подготовиться к самому негостеприимному приему – в дополнение к шпаге, за поясом висел кинжал, компанию которому составляли два пистолета. Дойдя до угла, Бюсси осторожно высунул голову и осмотрел широкую и длинную улицу Сент-Антуан. Улица была пустынна. Молодой человек отсчитал пятый от угла дом – именно его указал герцог Анжуйский. С виду ничем не примечательное здание скрывало, тем не менее, загадку, уже второй день не дававшую Бюсси д'Амбуазу покоя. И, как бы ему не хотелось поскорее проникнуть в этот дом, но все же, Клермону необходимо было сперва выяснить, что за таинственный мужчина навещает прекрасную незнакомку, столь очаровавшую герцога Анжуйского и являющуюся, возможно, именно той дамой с портрета, которой молодой человек был обязан своим чудесным спасением. От одной мысли о восхитительной блондинке, завладевшей всеми его грезами, сердце Бюсси забилось чаще, а сам он молил Бога о том, чтобы неизвестный мужчина оказался ни мужем, ни любовником этой красавицы. Часы на колокольне церкви Святой Екатерины пробили девять вечера и Бюсси решил понаблюдать за домом пару часов, рассчитывая по истечении этого времени войти в дом и действовать по обстоятельствам. Он пересек улицу и дошел до угла улицы Сен-Катрин, где и решил устроить свой пункт наблюдения. Луна находилась на востоке, и угловой дом отбрасывал густую тень, которая предоставляла возможность наблюдать за интересующим Бюсси домом и частью улицы Сент-Антуан вплоть до улицы Тиксерандери, оставаясь, в то же время, практически невидимым для кого бы то ни было. Дабы скрасить ожидание, молодой человек, как и накануне вечером, принялся мысленно воспроизводить в своей памяти поединок с миньонами. Он раз за разом вспоминал свои маневры и каждый раз приходил к выводу, что с равной степенью вероятности он мог оказаться тогда, как у двери дома, за которым ему поручено наблюдать, так и любого из соседних. Размышления Бюсси прервал цокот копыт вдалеке. Молодой человек выглянул из-за угла и увидел пятерых всадников, движущихся по улице Сент-Антуан со стороны Бастилии. Надеясь, что это именно те, кого он и ждет, Бюсси спрятался обратно за угол в ближайшей дверной нише и приготовился наблюдать за тем, что будет дальше.

Подъезжая к дому Дианы, граф де Монсоро все больше чувствовал свое нетерпение, жгущее его изнутри подобно каленому железу. Конь казался ему медленным, слуги – ленивыми, а каждый камень мостовой раздражал до неимоверности. Прошедший день был весь дорожкой к тому, что он готов был взять на правах законного мужа. Долой все женские обиды, страхи и слезы. Дочь барона де Меридор отныне графиня де Монсоро. Никто и ничто не помешает супругу войти в ее спальню. Еще вчера Бриан дал себе слово ждать момента, когда можно
будет привезти барона в Париж и показать ему дочь, как свою жену, а только тогда заявлять свои права. Так было разумно и у Дианы не возникло бы сомнений в том, что ее спаситель благороден и честен до конца, но… Проклятая охота исчерпала все запасы терпения новоиспеченного мужа.
Звуки горна, безумная скачка, кровь оленя… Все это разгорячило графа де Монсоро, а похвала его величества разожгла в нем пламя победителя. С каких это пор девицы помыкают теми, кто владеет ими на законных основаниях?! Все эти уловки, ужимки, глупые слова об отце.. Чего ждать? Пути назад нет, теперь она собственность своего супруга, как его замки, поля и леса. Даже в погоне за оленем, раздавая команды помощникам, главный ловчий ни на секунду не забывал о той, что своими белыми локонами околдовала его в Меридорском лесу и теперь не имела иного пути, как принадлежать своему мужу. Сам не замечая того, граф сатанел от страсти и приступов ревности. Его богатое воображение в течении дня рисовало ему, что девушка уже раскаялась в том, что отказала Анжуйскому. Быть может, даже Диана специально отправилась к мессе, чтобы встретится там с герцогом?! При мысли об этом граф скрипнул зубами, с силой сжимая поводья. Женское коварство и слабости неисчерпаемы. Даже такие ангелы, как Диана, тронуты печатью греха еще до рождения и, кто знает, что творится в этой якобы невинной головке?
Подъехав к дому, главный ловчий спешился, нарочито неторопливо спрыгнув с коня. Он знал, что сейчас в доме Гертруда побежала донести госпоже о приезде гостя… Нет, не гостя более, но мужа. Задрав голову, граф де Монсоро чуть прищурил глаза, всматриваясь в окна спальни графини. Занавески едва колыхались, не то потревоженные чьей-то осторожной рукой, не то ночным ветром. Никто не кинулся открывать дверь хозяину, не приветствовал, не улыбался равнодушно. Равнодушная дверь и та молчала, дом был замкнут и тих. Ядовитая стрела вошла в сердце того, кто и так был на пределе. Резко вскинув руку, Бриан постучал грубо в дверь, оглянувшись на сопровождавших его слуг, несколько из которых теперь должны были пополнить штат прислуги графини де Монсоро. Четверо молодцов подобно Борею, Ноту, Эвру и Зефиру окружали своего господина Эола.
Прошло несколько мгновений и дверь отворилась, явив пришедшим Гертруду, присевшую в почтительном реверансе.
- Господин де Монсоро… мы не ждали Вас, - прошелестела служанка с недоверием разглядывая сопровождающих графа людей.
Громко хмыкнув, главный ловчий внимательно осмотрелся, словно выглядывая кого-то в темноте улицы.
- Вот как? Хозяина не ждут в его собственном доме? Гертруда, в своем ли ты уме! – кивком приказав двоим оставаться, граф вошел в дом, оставляя заботу запереть дверь наперснице госпожи де Монсоро. Тем временем двое из приехавших лакеев покинули улочку, направляясь в неизвестном направлении, а еще двое отправились на конюшню с лошадью графа.
Взлетев по лестнице, главный ловчий в нетерпении огляделся, с досадой обнаружив, что Дианы нет в гостиной, и она не ждет его, как прежде с трепетом у окна. Конечно, девица получила, что хотела – гарантию своей безопасности, а теперь зачем высказывать почтение и внимание своему благодетелю?
- Гертруда, - резко окрикнул он прислугу, - где госпожа Диана?
Присев перед графом, девушка тихонько прошептала:
- Сейчас, сейчас, - втянув голову в плечи, служанка скользнула в комнату госпожи. В голосе графа чувствовалось нетерпение и недовольство, это встревожило Гертруду, привыкшую, что их спаситель обычно сдержан и почтителен.
- Барышня, - прошептала она уже в спальне, - барышня, там господин граф, он хочет Вас видеть.

Очередной день в Париже подходил к концу. Быстро сгущались сумерки, холодный воздух наполнялся лёгкой дымкой, тут и там зажигались огоньки, замирали голоса. Город готовился к ночи.
Диана не спеша отошла от окна и присела обратно в кресло, устало опустила руки на подлокотники. На резном столике перед ней лежала незаконченная вышивка. Горели свечи, отбрасывая на богатую мебель приглушённый свет. В спальне было тихо, тепло и уютно. Огоньки невольно притягивали взгляд, успокаивали и убаюкивали. Прекрасная обстановка, хороший вечер... Однако Диана не могла заставить себя успокоиться и наслаждаться этими приятными минутами.
Пламя свечей, казалось, застыло вместо со временем, которое не двигалось вперёд, хоть как-то скрадывая томившие часы неприятных беспорядочных мыслей.
За последние сутки произошли слишком серьёзные события, что бы можно было спокойно жить дальше. Отныне она принадлежит чужому неприятному человеку, от которого можно ожидать чего угодно. Как было легко со страху сделать всё, что угодно, лишь бы тот кошмар закончился. А теперь, чего таить, отдала бы многое, чтобы вернуть своё согласие назад. Но это не возможно. Деваться некуда и положение ничем не исправить — остаётся держать данное слово.
Диана пыталась успокоить себя всеми возможными разумными доводами, оправдывая вновь и вновь свой отчаянный поступок, отныне навсегда изменивший её судьбу по направлению к неизвестности. Она поступила правильно, иначе быть и не могло. Батюшка был бы доволен. А капеллан-наставник ещё с самого начала учил смирению и неизбежности брака. И всё же, всё же, сердце неприятно сжималось, буд-то чувствовало, ждать хорошего не стоит. Она страшилась думать о будущем, не видя впереди ничего кроме грусти подле графа, который стремился постоянно находиться рядом с ней... И вот, они за одним столом утром, днём на прогулке, вечером у камина...
Мысли метались, словно птицы в клетке, а на душе становилось всё тяжелее и тяжелее. Диана попыталась вздохнуть, но корсет был слишком затянут добросовестной Гертрудрой. Она сжала пальцы в кулачок так, что ногти вонзились в ладони до боли. Но и это не помогло. Окинув беспокойным взглядом комнату, она вскочила и уже в который раз подошла к окну. Отдёрнув слегка занавеску, девушка прислонилась горячим виском к ледяному стеклу.
Несколько звёзд мерцало на синем небе. Горела полная луна, озаряя крыши домов и улицы белым светом. Вот только нельзя было ничего разглядеть за домом напротив. Ни других улиц, ни горизонта. И уж тем более ей никак не узнать, что же сейчас происходит в Анжу. Как там, в Меридоре... Батюшка... Как он, родной и дорогой, чем занят, от чего же не пишет ей... Здоров ли, всё ли дома хорошо... Дома. Дома всегда хорошо. Дома...
Диана тяжело вздохнула. Один Бог знает, как плачет её сердце по дому и отцу, и когда снова увидит она родные края... Хотя, граф де Монсоро обещал поскорее разузнать все новости, так волновавшие её, но когда это будет и каковыми они окажутся... Господи, смилуйся над нами, только бы отец был в добром здравии...
Диана закрыла глаза. Можно бы заняться вышивкой, продолжить начатое. Может, хоть это отвлечёт от грустных мыслей. Ещё так много надо доделать, особенно красный вензель, тот, что в углу, измерить...
До слуха девушки донёсся какой-то шум с улицы, прервав фантазию о работе. Диана устало открыла глаза и безучастно посмотрела в ту сторону, откуда слышался цокот копыт. Теперь уж были видны всадники. Которые почти мгновенно оказались рядом с домом...
Ещё не успев осознать, что делает, Диана отпрянула от окна. Сердце замерло. Дыхание перехватило. Вихрем пронёсся страх, сковав ноги и руки. Судорожно сглотнув, она призвала на помощь всю свою волю, и попыталась сообразить, что происходит.
Снизу раздался достаточно слышный даже сюда стук в дверь. Диана снова сжала руки в кулачки, пытаясь успокоиться, но неясный страх не хотел отступать. Она услышала как хлопнула входная дверь и не прошло и минуты, как в комнату постучали и раздался знакомый женский голос.
О, слава Богу, это Гертруда, с облегчением подумала Диана, и от сердца отлегло.
- Входи!, - громко и почти спокойно сказала Диана.
Служанка предстала перед госпожой и сообщила о прибытии графа де Монсоро. .
- Господин де Монсоро? Какая неожиданность... Что ж, скажи, я сейчас выйду.
На душе действительно стало легче. Даже страх понемногу прошёл. Если это он, значит других опасаться нечего. Хотя, лучше бы и его не было. Но возможно, он привёз новости об отце, как и обещал. О, святые угодники, лишь бы с ним всё было хорошо...
Мысли об отце вытеснили обыкновенные неприязнь к Бриану де Монсоро и беспокойный страх, которые возникали каждый раз, стоило только вспомнить о нём. Диана мельком поглядела в зеркало, и, окрылённая возможными хорошими известиями из родного дома, уже готова была выпорхнуть на встречу графу. Однако голос, донёсшийся из другой комнаты, заставил её замереть на месте. Это был его голос. Но сегодня он звучал не так спокойно, как обычно. Громкий, грубый, властный. В нём отчётливо слышалось недовольство, которое прежде ни разу не вырывалось наружу ни при каких обстоятельствах. Диана в нерешительности остановилась у двери. Сердце неприятно забилось, и она инстинктивно прижала руку к груди, словно стараясь унять его. Страх снова овладевал ею. Этот чужой человек, который в сущности был ей мало известен, сегодня пребывал в явно плохом расположении духа. Неизвестно, чего можно будет от него ожидать. Может быть остаться здесь, запереть дверь и притвориться больной. Но волнение за отца оказалось сильнее всяких глупых страхов. Диана открыла двери и не спеша пройдя по коридору, очутилась в просторной гостиной, и предстала перед графом де Монсоро бледной, но спокойной и гордой.

Ожидания Бюсси подтвердились, и пятерка всадников направилась к дому, за которым он наблюдал. Молодой человек задумался о превратностях судьбы... Вновь столкнуться с пятью противниками всего спустя два дня после того, как еле выжил в аналогичной ситуации на этом же месте – это было бы странно даже для такого искателя приключений, как Бюсси д'Амбуаз. Но на сей раз, граф был вооружен куда лучше. К тому же, в его задачи пока входило только наблюдение. Судьба часто благоволит храбрецам, в чем молодой человек уже неоднократно убеждался. Вот и сегодня удача ему не изменила – двое всадников по команде человека, очевидно, являвшегося главным в этом маленьком отряде, удалились дальше по улице Сент-Антуан, а еще двое взяли лошадь своего господина и свернули во двор, где, судя по всему, располагалась конюшня. Не зная, останутся ли они там, или вернутся охранять вход в дом, Бюсси решил последовать за их хозяином, который тем временем вошел внутрь. Однако, как бы молодой человек не спешил, он решил выждать несколько мгновений из опасения, что неизвестный мужчина решит проверить, не следят ли за ним. Так как действовать ему, по всей видимости, доведется скрытно, Бюсси решил затянуть потуже пояс и пристегнуть поплотнее шпагу и кинжал, дабы вся его многочисленная амуниция и вооружение производили как можно меньше шума при передвижении. Произведя описанные манипуляции, он подпрыгнул пару раз, дабы убедиться в эффективности своих приготовлений. Слегка поморщившись из-за потревоженной раны, но, все же удовлетворившись результатами своей проверки, Бюсси вышел из своего укрытия и быстрым шагом перешел улицу. Он подошел к двери и оглянулся на мгновение, пытаясь, как и минувшим вечером, определить на глаз, не у этого ли дома он так яростно отбивался от миньонов, теряя сознание. Но, как и в прошлый раз, это не принесло никаких результатов. Тогда, испытывая некоторое душевное волнение, Бюсси достал из кармана ключ, и, стараясь производить как можно меньше шума, открыл им дверь. Луна осветила маленькую прихожую, слева которой имелась лестница. Клермон закрыл за собой дверь и посмотрел на зарешеченное окошко в ней. Все, что происходило за дверью два дня назад, он помнил уже как в бреду, но сейчас Бюсси явственно представил себе горящие ненавистью и налитые кровью глаза Келюса, глядевшие на него через окошко. Словно сама Смерть глядела тогда на него... От воспоминания об этом даже у отважного полковника похолодело внутри. Но не от страха смерти, нет, а от мысли о том, что он мог погибнуть перед этой дверью и даже не узнать, какое прекрасное неземное создание скрывается за ней. Впрочем, в этом ли самом доме обитает та восхитительная дама с портрета, еще предстояло выяснить, посему Бюсси решил не терять более времени стоя у двери, и двинулся к лестнице. И герцог, и Реми оказались правы – у нее была ровно дюжина ступенек. И каждая из них предательски поскрипывала. Так что, путь, который обычно занял бы у Бюсси несколько секунд, ему пришлось преодолевать медленно крадучись, дабы не выдать свое присутствие неосторожным шумом. Лестница выходила, по словам герцога, в коридор, однако в доме была кромешная тьма, и молодому человеку пришлось наощупь осваиваться на неизведанной территории. Он нащупал какую-то дверь в коридоре, и уже хотел было открыть ее, как вдруг услышал за дверью мужской голос, показавшийся ему смутно знакомым. Очевидно, голос принадлежал тому самому мужчине, который вошел в дом. Мужчина был крайне раздосадован тем, что ему приходится кого-то ожидать. Справедливо рассудив, что он – не тот, кого так ждет этот неизвестный господин, Бюсси двинулся дальше по коридору и нащупал еще одну дверь. Дверь была заперта, но в замочной скважине торчал ключ. Повернув его и открыв дверь, Бюсси оказался в комнате, которая, несомненно, принадлежала хозяйке этого дома. Сердце молодого человека бешенно застучало в груди, а по всему телу пробежала теплая приятная волна, когда он вдохнул аромат свежих роз, витавший в комнате. Узенькая полоска света, пробивавшаяся из щели от боковой двери, падала на стену, выхватывая из тьмы фигуры дам и кавалеров, украшающие богато расписанные гобелены. Сомнений практически не оставалось – эти фигуры были первое, что увидел Бюсси придя ненадолго в себя после обморока. Позабыв обо всем на свете, граф с замирание сердца осторожно шагнул вглубь комнаты, пытаясь хоть что-то разглядеть во мраке. Видимо, глаза его понемногу начали привыкать к темноте, и ему удалось разглядеть огромную кровать с балдахином, стоящую у стены. Бюсси провел рукой по шелковой ткани, надеясь, очевидно, хотя бы наошупь понять, та ли это кровать, на которой он лежал в те счастливые мгновения обещавшей поначалу стать злочастной ночи. Взгляд его упал на простенок между окнами, и Клермону показалось, что там висит какая-то картина. Еще не смея надеяться на то, что его грезы сбылись и не веря своему счастью, Бюсси, как в бреду, не чувствуя ног, медленно подошел к картине. Даже в темноте он мог разглядеть, что это портрет. Рискуя выдавить глаза из глазниц, Бюсси напрягал зрение, силясь разглядеть его во мраке. Лишь подойдя вплотную к картине, молодой человек, наконец, смог разглядеть ее детали. В это мгновение у него перехватило дыхание и, позабыв, что он может выдать себя лишними звуками, он рухнул на колени. Ни секунды он более не сомневался – это был портрет именно той пленительной блондинки, которую он видел лишь несколько мгновений, но которую уже готов был боготворить. Неизвестно, сколько бы Бюсси так простоял в своем радостном исступлении, но его отвлек звук открывающейся двери, донесшийся из соседней комнаты. Молодой человек на цыпочках прокрался к двери и заглянул в ее щель. То, что он увидел, во второй раз за сегодня заставило его сердце выскакивать из груди. Это была Она! И вживую она была в сотни раз еще прекраснее, чем на портрете. Возможно, из-за того, что Бюсси так отчаянно пытался ее найти, а, возможно, и по иным причинам, но сегодня прелестная незнакомка показалась ему еще красивее, чем была в ту ночь, когда он впервые ее увидел. Но первый порыв радости схлынул и молодой человек заметил, что самое милое личико из всех, которые ему доводилось видеть, было чем-то омрачено. Печать не то страха, не то волнения, явно лежала на нем, хотя его обладательница и пыталась выглядеть спокойной. Сердце закаленного воина сжалось от грусти, в эту секунду он готов был отдать жизнь, лишь бы на пухлых устах заиграла улыбка. Однако Бюсси ничем не мог помочь ей, так как он даже не знал, что же омрачало повелительницу его грез. Не отрывая глаз от юной женщины, граф напряг слух, надеясь, что завеса тайны приоткроется в ее разговоре с поздним гостем.

Пока Гертруда ходила за госпожой, граф метался по маленькому предпокою, словно тигр по клетке королевского зверинца. Всюду ему чудился обман, женское лицемерие и хитрость. Откуда и с чего вдруг у него возникали подобные мысли, он не задумывался, отдаваясь во власть мужской мнительности и эмоций. Он выполнил свою часть обязательств, а теперь жаждал получить то, что причиталось ему.
Монсоро не задумывался о том, что может быть неприятен молодой жене, приписывая ее холодность воспитанию, которое предписывало быть осторожной с мужчинами. Но теперь все изменилось, и главный ловчий ожидал от своей супруги резкой смены поведения. Ведь теперь он не чужой ей, а муж, данный Богом. Впереди была еще трудность объявления брака, но все это будет потом… Герцог плотно запутался в паутине, расставленной для него его вассалом и теперь никуда не сможет деться от игры по правилам графа де Монсоро, а иначе его величество узнает, что герцог Анжуйский мечтает одеть корону, да еще и в союзе с Гизами.
Время ожидания тянулось невыносимо долго, и в этом граф видел желание Дианы поиздеваться над ним. Это так по-женски! Окатывать холодом поклонников, играть сердцами, манить и не давать расположение, якобы колебаться, а на самом деле осознанно вести свою партию, обманывать… Едва сдерживая себя от того, чтобы не войти в спальню графини, Бриан де Монсоро стоял у окна, как вдруг легкие шаги, запах духов и шорох платья возвестили о том, что Диана вошла в гостиную.
Ей следует еще поучиться правильному обхождению с супругом. Гордячка ни слова не промолвила…
Граф резко развернулся, криво усмехнувшись, и поклонился так, будто перед ним стояла как минимум герцогиня.
- Доброй ночи, госпожа графиня. Очень рад, что Вы еще не спите.
Жадный взгляд Монсоро скользил по молочной белизне кожи Дианы, по ее волосам, нежным губам и тонкому стану. Теперь он смотрел, как собственник, оставив в прошлом почтительность друга. Эта женщина принадлежала Бриану де Монсоро и вскоре двор узнает об этом, но прежде должна это осознать она сама.
- Я приехал не один. Со мной двое слуг, которые отныне пополнят Ваше окружение. Это конюх и помощник Гертруде.
Замолчав, граф подошел к Диане так близко, что ее дыхание опьянило его, когда он склонился над нежной ручкой, чтобы коснуться тонких пальчиков губами.

В просторной гостиной освещённой лишь несколькими канделябрами было мрачно и душно. Диана вошла в комнату, мгновенно почувствовав её давящую атмосферу. Она сразу увидела графа де Монсоро. Вот этот человек, лишивший её спокойной и счастливой жизни. Один его вид вызывал в душе неприязнь, с которой нельзя было совладать. Не видеть бы его никогда, не знать. Если бы он только догадывался, что она чувствует по отношению к нему, он бы наверняка больше не смел взглянуть ей в глаза, тем более являться.
Но он спокойно стоял у окна. И вдруг так быстро обернулся, что девушка вздрогнула, хоть виду и не подала. По его некрасивому лицу скользнула кривая улыбка, от чего выражение стало ещё более отталкивающим. Он вежливо подобострастно поклонился, обратившись к ней с почти ласковыми словами. Можно было подумать, буд-то граф де Монсоро в самом деле рад её видеть, если бы не его глаза, как два угля горящие странным недобрым огнём. Его обычный деликатный тон сменили более резкие ноты, а в каждом слове звучало наигранное спокойствие.
Девушка интуитивно ощутила неясную опасность, сегодня особенно исходящую от этого человека. Но она призвала на помощь все свои силы, чтобы не выдать волнение, от чего её подбородок немного вздёрнулся.
- Добрый вечер, господин де Монсоро, - ответила Диана на его приветствие, изобразив слабое подобие вынужденной улыбки, - благодарю Вас за беспокойство насчёт слуг.
Она заметила как он бесстыдно пожирает её глазами, и осеклась, ещё больше испугавшись. Да как он смеет! Это уж слишком. Уйти? Но в этот момент де Монсоро не спеша подошёл ближе, протягивая к Диане свою огромную загрубевшую руку. От него резко пахнуло тяжёлым мужским запахом, от чего девушке показалось, она задохнётся немедленно, если он не отступит. Но граф лишь взял её безвольно повисшую руку и склонился над ней, чтобы поцеловать. Дрожа от отвращения, Диана попробовала мягко высвободиться.
- Сударь, я ждала Вас..!, - внезапно и от этого громко произнесла Диана. - Я действительно ждала Вас, - повторила она более спокойно, и, воспользовавшись моментом, отошла в сторону к интересной статуэтке на столе. - Когда мы виделись с Вами последний раз, - продолжала девушка уже с расстояния, - Вы обещали разузнать об отце. Скажите, с какими Вы явились новостями? Что там.. в Меридоре?
Диана с замиранием сердца посмотрела на этого человека, ожидая как виновный своего приговора. От волнения она на миг забыла обо всём, закусив губку, сжав кулачки.
- Сударь, прошу Вас! Вы же понимаете, как мне тяжело. Вы обещали мне, что вернётесь, когда узнаете хоть какую-нибудь новость. Так что же...
Она опустила глаза, лишь бы он не прочёл в них ужаса, который когтями сжимал бешено колотившееся сердце. Я не должна показывать ему что боюсь, подумала девушка.
- Простите мне мою опрометчивость, господин граф, - тихо произнесла она, стараясь сдержать дрожь, от чего обычно нежный голос прозвучал резко. - Я сейчас распоряжусь, Гертруда подаст ужин, быть может после Вы сможете рассказать мне вести о моём отце, бароне де Меридор.
Идея показалась Диане единственно здравой и правильной в такой момент. И она уже готова была подойти к дверям, чтобы окликнуть служанку.

Прижавшись губами к тонким пальчикам жены, граф почувствовал, как успокаивается. Вот она, его Диана. Стоит подле и никуда не исчезнет. Отпуская руку жены, главный ловчий тяжело вздохнул, словно стараясь впитать в себя дивный аромат, которым было пропитано платье девушки, но более всего манило узнать, какова она сама… Эта лань из Меридорского леса, так долго не дававшаяся в руки своего охотника. Граф де Монсоро почувствовал, как волной накрывает желание и осознание того, что он теперь тут полноправный хозяин. Мысли про герцога Анжуйского, сговор с Гизами, утренняя охота, странные речи графа де Бюсси – все это растаяло в воздухе, едва муж очутился рядом с женой.
Тяжело глотнув воздуха, граф де Монсоро глубоко вздохнул, стараясь вернуть себе равновесие.
- Сударыня, - медленно выдавил он, - Вы… ждали меня?
Кривая улыбка удивления возникла на лице главного ловчего, пока он правой рукой поправлял воротничок, через чур сдавивший горло. У Бриана было странное чувство, будто он долго шел за чем-то и вот теперь был у своей цели. Как жаждущий, он вскоре получит воду и успокоится… Нет! Не успокоится, а будет пить, пить и пить, наслаждаясь тем, что теперь по праву принадлежит только ему. Беспокойство потерять эту женщину все еще теплилось в сердце Монсоро, черной змеей подтачивая силы.
- Все верно. Ведь теперь я Ваш супруг, - с оттенком вопросительной интонации произнес граф, скользя взглядом по личику жены. И теперь в нем теплилась и нежность.
- Но, Диана, Вы меня разочаровываете… Разве муж может посещать жену только тогда, когда у него есть вести? Разве жена ждет мужа только потому, что ей от него что-то нужно? Не для того наш союз был освящен пред Творцом.
Вестей из Меридора нет, и я их пока не жду. Это слишком опасно, я говорил Вам.
Взгляд графа скользнул в своем путешествии ниже шейки жены, ласкаясь о нежную ямочку, и нескромно остановился на мгновение на вырезе корсажа. Внутренний голос, нашептывающий мужчине быть сдержанным и не пугать невинное создание умолк, поддаваясь тому, что было сильнее его.
- Вы теперь моя супруга и я имею право навещать Вас в любой момент, сударыня. Ну а у Вас нет причин меня не принимать. Диана, завтра я уезжаю готовить охоту. Это приказ короля.
Граф сделал несколько шагов навстречу жене, упиваясь теплом, исходящим от нее. Вся хрупкая фигурка дочери барона так и влекла к себе. Заставляла терять волю, и за это Монсоро даже ненавидел это нежное создание, так легко сломившее его. Ненавидел и любил, мешая оба эти чувства в странную смесь, пожирающую его изнутри.
- Да, прикажите Гертруде подать ужин и уйти. Она Вам сегодня более не понадобится. Эту ночь я намерен провести с Вами.
Последний шаг отделял главного ловчего от столь страстно желаемого, и этот шаг был сделан. Обвив талию жены одной рукой, граф притянул ее к себе, шепча:
- Диана…

Покуда господа вели свою беседу, Гертруда в величайшем волнении перебирала вещи новоиспеченной графини. Сердце верной служанки рвалось на части от противоречивых чувств, обуревающих юную уроженку Анжу. С одной стороны она любила Диану и сочувствовала. Ведь барышне пришлось выйти замуж против воли, без присутствия отца, в чужом городе, да еще и при таких обстоятельствах. А с другой стороны Гертруда не понимала свою молочную сестру. Граф де Монсоро не красавец, конечно, да и любезностью обделен, но мужем будет хорошим. Богат, должность занимает высокую, из родных краев госпожи, да и любит ее! Чего же еще желать? Быть под крылышком у батюшки, в довольстве и почете! Но нет, барышня видать перечитала романов про любовь, раз так упорствовала в своем мнении раньше. Теперь то уже никуда не деться от господина де Монсоро.
В сердцах Гертруда швырнула охапку платьев в сундук как попало и захлопнула крышку, усевшись сверху. Она не слышала беседу господ, но понимала, что что-то идет не так. Интонации, доносившиеся до натренированного ушка дочери кормилицы, неприятно резали слух. Но оставалось только ждать приказов и не вмешиваться в происходящее. Диана де Меридор более не хозяйка себе, а отныне принадлежит графу де Монсоро. Остается только уповать на милость Господа, который допустил этот брак, а, значит, так тому и должно быть.

Диана внимала Монсоро с надеждой, ожидая, что же он скажет об отце, о доме, дай Бог, что-нибудь хорошее. Она пропустила мимо ушей его подчёркнуто вежливое напоминание о супружестве, она не обратила внимания на его ужасную улыбку, собирая силы, когда он начнёт рассказывать о Меридоре. И услышав его слова, брошенные вскользь безразличным голосом, сердце её упало.
- Но ведь мы договаривались с Вами, господин граф, - тихо возразила Диана, - Вы заверяли меня, что сделаете всё, что в Ваших силах.
От отчаяния она заломила руки, и сделала шаг навстречу Монсоро.
- Неужели, Вы не могли послать гонца..? Почему Вы не предприняли хоть что-то, ведь Вы так ловки в подобных делах. Вам не страшна опасность, что Вы не раз доказывали. Так почему же, почему Вы не попытались... Ведь, это мой отец...
Впрочем, какая теперь разница. Страшное неведение будет продолжаться и дальше, в то время, как, быть может, там, дома, что-то не в порядке. И он не собирался ничего узнавать, ему же всё равно. Значит, и отец ничего не знает... Ах, как много значило это его безучастие..!
Диана опустила глаза, лишь бы не видеть этого страшного человека, который внезапно стал ей ещё более противным. Внутри нарастало волнение, отчаяние, тоска разливалась в душе. Сердце то замирало, то билось, словно птица в клетке, корсет сдавливал стальными прутьями. Она бессильной рукой поправила складку на платье, и отошла к дверям. Не выносимо было оставаться в присутствии де Монсоро. Дианой владело только одно желание: быстрее закончить разговор, чтобы можно было наконец-то снова остаться одной. Этот человек не приносит ей ничего, кроме несчастья, как глупо было ожидать от него чего-либо иного.
Монсоро что-то говорил, но его слова уже не доходили до её сознания. Какая разница, что он ещё расскажет ей, если главного она так и не узнала.
Неожиданно граф двинулся к ней. Диана подняла голову и взглянула на него. И прежде чем она поняла, что происходит, де Монсоро оказался слишком близко, его грубая рука скользнула по её талии и с силой притянула к себе. От него резко пахнула всё тем же мужским запахом. Его страшное лицо отказалось почти рядом.
У Дианы перехватило дыхание. Его прикосновения обожгли словно льдом даже сквозь одежду. По тело прошёл озноб. Она посмотрела на него расширенными от ужаса глазами, вытягивая вперёд руки, чтобы отгородиться от него.
- Что Вы делаете, - вскрикнула девушка, задыхаясь от отвращения, - пустите меня! Выпустите...Не смейте..!
Она пыталась отстраниться, чувствуя как внутри настает напряжение и упрямое желание бороться с ним до конца, как только может. Только теперь она вдруг поняла смысл его слов и приезда. И это открытие ужаснуло её ещё больше. Ему не достаточно, что она его жена, что она мило ведёт себя с ним, он ещё собирается посягнуть на её тело, на неё... Зверь! Она ни за что не дастся ему, только не это. Никогда, пока она жива!
- Пустите меня, пустите же! Я прикажу подать ужин..! Гертруда!

Неразделенная страсть подтачивает силы того, кто ее испытывает. Темными и долгими ночами грызет сердце, воспаляет разум и лишает сна. Крупицы сознания цепляются за реальность, а душа горит в аду сомнений, размышлений и желаний, превращая существование в пытку. Если любовь вырастает в одном лишь сердце, не находя отклика во втором, то ее судьба печальна и одинока, как ребенка, рожденного без родителей в безвестии. Горько плача и скорбя, она задыхается в грудной клетке того, кто на свою беду носит ее, бьется о сердце и царапает своими когтями все самое нежное, что есть в душе каждого. Избавится от нее возможно только убийством, но мало кто способен на это. Amor non est medicabilis herbis*.
Что испытывал граф де Монсоро к своей супруге, никто не мог бы сказать точно, даже он сам. Но его снедала жажда обладать это женщиной, быть полноправным хозяином, как тела, так и души Дианы, ее сердца. Получить ее верность, любовь, уважение и страсть сразу, по одному своему желанию. Эгоистично считая, что он довольно сделал для завоевания сердца блондинки, главный ловчий выпустил наружу то, что давно кипело, разрывая разум и будоража кровь.
Воспитанный испанцем по испанским законам, предписывающим женщинам полное повиновение мужчине, Бриан рычал от злости, когда барон принес свои извинения за отказ дочери. Это было сродни шутке и чьей, было неясно. Девица не могла сама решать свою судьбу, должна была покориться мужчинам, все сделавшим за нее, но глупое потакание детским капризам сорвало все... Если бы не ум и случай, стоявший на стороне графа.
- Я не голоден, - пробормотал Бриан, упрямо ища своими губами ротик жены, зажатой в его руках, как в тисках.

Стоило лишь юной женщине обратиться к своему гостю, как Бюсси понял, почему его голос показался ему таким знакомым. Господин Монсоро – новоявленный главный ловчий собственной персоной! Молодой человек уже изрядно сегодня насмотрелся на этого выскочку, появившегося из ниоткуда стараниями герцога Анжуйского, и никак не ожидал увидеть его в столь поздний час, ведь сам король приказал ему немедленно отправляться в Фонтенбло. Бюсси не мог полностью объяснить, почему Монсоро вызывал у него такую антипатию. Дело было не только в немиловидной внешности и странной благодарности ему герцога Анжуйского, выразившейся в такой весомой должности, к которой Клермон отнесся довольно ревниво. Помимо этого было еще что-то, какое-то предчувствие, которое полковник пока не мог ни объяснить, ни даже толком осознать. Однако, как следовало из разговора, свидетелем которого он сейчас являлся, причин для такой антипатии становилось все больше и больше...

Муж, все-таки муж... – не мог поверить своим ушам Бюсси. Это короткое слово горько резануло его по сердцу. Самое худшее его опасение сбылось и вожделенная незнакомка все же замужем, а этот проклятый Монсоро - ее супруг. Впрочем, некоторый оптимизм графу предавал тот факт, что ему уже не раз доводилось иметь дело с замужними дамами, хотя, справедливости ради, еще ни разу его это так сильно не огорчало. Да и сама дама даже не пыталась изображать образцовую супругу, не говоря уже о том, чтобы проявлять подобающую заботу и любовь к своему благоверному. От мрачных мыслей его отвлекло упоминание о Меридоре, с таким беспокойством высказанное юной женщиной. Второй раз за сегодня ему довелось услышать это название. Все, что ему во время охоты рассказали его друзья, странное молчание герцога и Монсоро, не менее странная просьба герцога проследить за этим домом, наконец, эта странная напряженность, витавшая в воздухе между супругами в соседней комнате – все это начало вырисовываться в одну общую картину. Мозг Бюсси лихорадочно работал, стараясь расставить все кусочки головоломки на свои места, но, как это часто бывает, тайна, начинающая приоткрывать свою завесу, порождает куда больше вопросов, чем она вызывала до этого...

Однако, события, разворачивающиеся в смежной комнате, снова оторвали графа от раздумий. Монсоро шагнул к своей жене и, по всей видимости, планировал воспользоваться всеми преимуществами, которые дает мужчине статус законного супруга... Нет ничего тяжелее для мужчины, чем видеть как другой мужчина обладает женщиной, которую он любит. И пусть Монсоро сейчас находился в своем доме, пусть он обнимал сейчас свою жену, а Бюсси являлся всего лишь незванным гостем - это ничего не меняло! Он видел эту женщину всего лишь второй раз в жизни, и все равно был безумно влюблен в нее. Влюблен с первого взгляда, влюблен всего лишь второй день, но уже чувствовал, что влюблен в нее до конца жизни. И поступок Монсоро вызвал у Бюсси даже не еще большую антипатию, но куда больше – ярость, ненависть! Кто знает, если бы госпожа де Монсоро сейчас обвила бы ручками шею своего супруга и слилась с ним в поцелуе, возможно, Бюсси, понуро повесив голову, покинул бы этот дом и вычеркнул из своей памяти все воспоминания о нем (если бы он был на это способен), но юная женщина изо всех сил пыталась высвободиться из объятий настойчивого мужа и даже звала на помощь свою служанку. О, если бы она только знала, что помощь гораздо ближе! Монсоро, казалось, это сопротивление лишь еще больше распаляло. Уж он-то точно не догадывался, что его пыл сейчас охладят и довольно резко... Вид главного ловчего, теряющего человеческое лицо, вызывал отвращение. Бюсси позволил своей ярости разлиться по всему телу. Это раньше чересчур горячая голова и буйный нрав скорее мешали, чем помогали ему в бою. Ошибки молодости теперь напоминали о себе несчетным количеством шрамов по всему телу. С годами Людовик научился направлять свою горячность в нужное русло и преобразовывать ее в ледяное спокойствие, пугающее врагов, придавать с ее помощью своей шпаге способность колоть без устали и промаха, а телу - кошачью скорость и рефлексы. Сцепив зубы и положив руку на эфес шпаги, полковник положил руку на ручку двери. Сейчас он не испытывал и тени волнения - лишь уверенность в себе и непреодолимое желание утихомирить разбушевавшегося главного ловчего. Любой ценой. В конце концов, герцог Анжуйский дал ему ясное указание – действовать по своему усмотрению...

Диане стало страшно как никогда. Ведь никто ещё не смел так обращаться с ней. Граф что-то говорил, но слова не доходили до её сознания. Она в ужасе смотрела на его лицо. Глаза мужчины угрожающе сверкали странным огнём и было в них то, чего она не могла понять.
Не бывать этому... Уж лучше умереть, пронеслось в голове. Мысли её метались по замкнутому пространству, ища выход. Она неосознанно озиралась вокруг, отмечая малейшее движение его туловища, пляшущие огни, статуэтку на столе, закрытые окно и двери. А он продолжал её обнимать смелее, сильнее — и торопиться, по сути было некуда, вся ночь впереди, а удовольствие стоит растягивать. Диана поняла, ещё чуть-чуть и он совсем завладеет ею. Грудь сковал ужас, стало сложно дышать. Внутри всё напряглось, словно лютниевая струна. И вдруг она почувствовала, как в ней забурлила кровь, спина напряглась, пальцы непроизвольно сжались. Ты Меридор... а Меридоры не сдаются, возникло в сознании. Она глубже вдохнула, ещё раз и ещё. Сейчас, перед лицом опасности, страх внезапно исчез — остались оскорбленная гордость и упрямая решительность. Пот выступил на висках. Она не позволит ему...
Монсоро обдавал Диану своим несносным запахом, трогая её лицо, его жадные губы были так близко... Но девушка внезапно высвободила руку и резким взмахом маленькой ладошки изо всех сил ударила его по лицу, расцарапав щеку до крови.
Воспользовавшись моментом, Диана рванулась к двери, чувствуя что он в два прыжка сможет опередить её, ощущая его хватку вот вот позади себя, дёрнула ручку, и в миг очутилась в другой комнате. Импульсивно повернула ключ. Сердце колотилось, напряжение усиливалось.
Она отпрянула от двери и неожиданно ощутила нежную мягкость бархата - словно окунулась в запах имбиря, духов и ещё чего-то неописуемо приятного, то ли острого, то ли сладкого. О, Боже, глухо вскрикнула девушка среди новой волны страха. Она в испуге подняла дрожащие глаза, но в комнате было слишком темно, что бы разглядеть мужчину стоявшего перед ней. Кровь отхлынула от сердца, дыхание перехватило. И, чувствуя как подкашиваются ноги, Диана слабо ухватилась за его одежду, безвольно опускаясь вниз.

Сжимая пальцами хрупкую фигурку жены, граф де Монсоро сходил с ума от запаха Дианы, от нежности ее кожи, от пушистого шелка волос, ласкающего его щеку… В каждом мужчине живет охотник, который ищет свою цель. Юная девушка стала той целью, ради которой были оставлены все честолюбивые планы и предан герцог. Есть люди, которые стоят больше, чем все остальные в жизни каждого. Диана де Меридор взяла сердце главного ловчего одним только своим взглядом, одним движением, своим вскриком на поляне у озера, когда увидела смерть любимой лани.
Тоненькая, трепетная блондинка производила впечатление нежного зверька, который только и ждет того, кто присвоит его себе; Бриан де Монсоро утонул в черных глазах девицы де Меридор, решив завладеть ею.
Хмурые секунды, минуты и часы ожидания истощали и сводили с ума. Немыслимо было знать, что счастье так близко, а дотронуться невозможно. Диана достигла брачного возраста, а значит ее отец мог в любой момент подыскать ей жениха. Кто знает женщин? Отвергнув Бриана де Монсоро, она может согласиться на предложение любого другого… Чем он ей придется по сердцу не скажет никто, а это не должно было произойти. И не произошло: губы графа коснулись нежной кожи на белой шейке супруги, и все естество мужчины дрогнуло от восторга. По натуре своей чуждый ласке и терпению, главный ловчий мало заботился о чувствах Дианы, полагая, что ее знакомство с супружескими обязанностями должно пройти как можно быстрее и при этом ей лучше бы покориться мужу, а не сопротивляться из последних сил.
Но миг опьянения был недолог. В секунду маленькая изящная ручка нанесла ничего не подозревающему графу пощечину, оцарапав кожу до крови. Не ожидая подобного поворота ситуации, Бриан дернулся и выпустил свою жертву, быстро метнувшуюся к двери.
- Диана, - прорычал главный ловчий, кидаясь в бешенстве к входу в спальню супруги, который она заперла судя по звуку. – Диана, отворите! Или я вышибу дверь! Вы не посмеете играть со мной в игры. Диана! Черт побери!
Разогнавшись, граф де Монсоро со всей силы ударил в дверь плечом, надеясь снять ее с петель, но усилия были тщетны. Не то дверь была крепкой, не то сил было мало…
- Диана! Не превращайте святые узы супружества в балаган! Отворите мне! Отныне я Ваш муж!
Красная пелена стояла перед глазами, а сердце бешено билось сейчас от ненависти, как пару минут назад от страсти. Стараясь успокоиться, главный ловчий оперся о ненавистную дверь рукой, попытался отдышаться и тут же вспомнил о второй дверке, которой обычно пользовалась прислуга. Когда Монсоро искал подходящий дом для схоронения красоты юной провинциалки, то детально изучил выбранное строение и сейчас в его затуманенном злостью мозгу всплыла эта деталь. Ухмыльнувшись, главный ловчий кинулся по коридорчику к двери, спрятанной за занавеской. Все еще надеясь, что жена образумится, граф не спешил открывать дверцу.
- Полно Вам… Неужели я так страшен? – громко прокричал он. Испуг девушки внезапно умилил Монсоро.
- Ну же, не бойтесь меня. Поверьте, я буду добрым супругом.

Произошедшее опровергло все ожидания Бюсси. Прекрасная блондинка оказалась вовсе не столь беспомощна, сколь она казалась лишь минуту назад. Любвеобильный граф не понаслышке знал, что ноготки изящных женских ручек могут быть порой так же остры, как и заточенное лезвие шпаги... И вот уже окровавленный Монсоро что есть мочи колотит в дверь, а находчивая девушка переводит дух, едва успев повернуть ключ в замке. Молодой человек отступил вглубь комнаты, дав женщине заскочить внутрь, но, отойдя на шаг от двери, она, еще ничего не видя в темноте, натолкнулась прямо на Бюсси. Полковник услышал легкий испуганный возглас и скорее почувствовал, чем увидел, что юная прелестница, теряя сознание начала оседать на пол. Обхватив одной рукой ее за талию, другой рукой молодой человек бережно взял одну из миниатюрных ручек. Незнакомка была стройна и легка, словно лесная нимфа, и Бюсси ничего не стоило держать ее на весу одной рукой.

– Не бойтесь, сударыня. Отныне вас никто не посмеет обидеть, – прошептал Клермон. Аромат роз, исходивший от юной женщины дурманил и опьянял его разум, заставляя сердце выскакивать из груди. Бюсси и сам еще не верил, что незнакомка, завладевшая за два дня всеми его мыслями, грезами и мечтами, которую лишь мгновение назад так страстно и властно обнимал Монсоро сейчас находилась в его собственных объятиях. Но, несмотря на сладкий дурман, путавший все его мысли и не дававший более произнести ни слова, молодой человек держался крайне почтительно, обвивая тонкую талию ровно настолько, сколько было необходимо дабы не дать даме упасть.

За дверью все стихло – видимо Монсоро ушел зализывать свою рану. Нисколько более о нем не думая, Бюсси переключил все свое внимание на женщину, волею судьбы очутившуюся в его объятиях. Практически не видя в темноте ее лица, молодой человек жадно вдыхал в себя ее аромат. От девушки пахло розами и еще какими-то полевыми цветами, названия которых он, увы, не знал, но поклялся себе при первой же возможности разузнать и сплошь заставить ими свою спальню. Полоска света, пробивавшаяся из соседней двери, выхватила из темноты светло-золотистый причудливо завитый локон и маленькое изящное розовое ушко. Наклонившись к этому ушку, Бюсси, с трудом находя слова, прошептал: Сударыня... Что с вами, сударыня?

Лишь несколько секунд держал граф юную женщину в своих объятиях, но казалось ему, словно целую вечность они так уже стоят. Не было больше ни Парижа за окнами, ни лестницы, ни коридора, ни соседней комнаты, ни Монсоро, ничего. Лишь двое незнакомых людей и тьма, окружавшая их...