3 июня, 11 часов вечера. Не так страшен черт, как его малюют.

Жак де Леви, Анастасия Тенчински. Одна из комнат Лувра.

За те два дня, которые Анастасия провела в Лувре, она узнала очень много нового и интересного. Все это оказалась так увлекательно, что недолго было и потерять голову, распираемую множеством мыслей.
Анастасия проживала недалеко от Лувра, в небольшом особняке, и обычно ночевала у себя, но сегодня пани решила отстаться в Лувре, в одном из общих покоев, предназначенных для фрейлин королевы Луизы. Сейчас в этих покоях никого не было, и пани как раз занималась вечерним туалетом. Она уже отпустила служанку и сейчас сама вынимала из густых волос шпильки, пристально глядя на свое отражение в зеркале. С некой грустью думала Анастасия о том, что не обладает достаточно острым умом и опытом, чтобы помочь своей несчастной королеве и разобраться в хитросплетениях дворцовых интриг. Здесь, несомненно, был прав королевский шут - вмешиваться в отношения венценосной четы не стоит, по крайней мере фрейлине Луизы. Тяжко вздохнув, пани вытащила из волос очередную шпильку и вознамерилась вновь позвать служанку, чтобы та принесла воды умыться - однако, дверь покоев вдруг довольно резко распахнулась, и на пороге появилась одна из фрейлин королевы - мадмуазель Рене Д"Астрэ. Завидев в покоях полураздетую Анастасию, мадмуазель немедля кинулась к ней, заламывая руки. Выражение лица у нее было такое, как будто случилось или может случиться что то непоправимо ужасное.
- Ах друг мой Анастасия! - зашептала Рене - Вы не обидитесь если я попрошу Вас выйти на четверть часа в предпокои? Мне очень нужно переговорить с одним господином. Всего на четверть часа!
Не сказать, чтобы Анастасии хотя бы немного хотелось выполнить просьбу просительницы, но портить и без того не самые лучшие отношения с Рене хотелось еще меньше. Кивнув и вытерпев поток слащавых благодарностей в свой адрес, пани подобрала юбки и вышла в небольшое помещение, служившее чем то вроде приемной при покоях. Присев на софу, Анастасия принялась ждать, когда свидание Рене подойдет к концу. Время тянулось невыносимо медленно, Анастасия нервничала. Полураздетая, в нижней рубашке и юбках, с сильно ослабленной шнуровкой корсета, пани оказалась бы выставленной на посмешище, если бы кто нибудь вздумал зайти сюда. Время шло. Мадмуазель Рене не появлялась. Анастасия довольно поздно поняла, что к чему - но понимание происходящего все же пришло к ней. Решив, что она ждет уже очень долго, полька поднялась с софы и решительно направилась ко входу в покои. Нажав на ручку двери,пани толкнула её от себя, но дверь не поддалась. Заперто. До слуха подданной польского короля донесся довольный смех коварной мадмуазель, местами переходящий в стоны. Вытолкав Анастасию из покоев, мерзавка предалась любовным утехам со своим кавалером. Несколько ударов кулаком в дверь никакой роли не сыграли. Пани ощутила, как в недрах ее существа поднимается злость - часто дыша, Анастасия пыталась справиться с приступом ярости и найти выход из сложившейся ситуации.
А выход был ровно один - идти к мадмуазель Д"Эстамп и просить у нее гостеприимства. Покои этой фрейлины находились не особенно далеко - однако в таком виде невозможно было сделать и десяти шагов, будучи уверенной, что тебя никто не увидит.
Сжав кулачки, пани обратила взор к потолку так красноречиво, как будто это было само небо, должное дать ей ответ на вопрос: за что ж такая оказия? Быстро оглянувшись вокруг себя, кусая побелевшие от волнения губы, пани метнулась к потайной дверце. Тайный ход вел в один из коридоров Лувра, откуда было все же довольно далеко до спасительных покоев. Не будет преувеличением сказать, что Анастасия почти бежала, путаясь в складках нижних юбок. Длинные, густые волосы разметались по плечам, живописно ниспадая ниже линии талии, на щеках играл румянец ярости, а костяшки пальцев, наоборот, побелели. Пройдя через потайной ход, Анастасия оказалась в нужном ей коридоре. До покоев мадмуазель Д"Эстамп было неблизко - а дверца потайного хода все отдалялась; Анастасия, словно поднятая на охоте лань, стрелой летела вперед. Сердце заколотилось, норовя выпрыгнуть из груди, когда до чуткого слуха молодой женщины донеслись приближающиеся мужские голоса, как показалось Анастасии - хмельные. Судорожно вздохнув, бледная пани со страхом поняла, что паника мешает ей собраться с мыслями. Чуть впреди, слева чернела дверь, тоже вероятно ведующая в какие то покои. Что это за покои, есть ли там кто-нибудь? Соображать было некогда. Резко подавшись вперед, пани вдруг запнулась обо что то - как оказалось, о свои же юбки, которые несколько секунд назад выскользнули из ослабевших пальцев.
Сидя на полу, словно поверженная орлеанская дева, пани пыталась дышать глубже - но воздуха все равно как будто нехватало, а между тем она уже явно слышала, что говорят мужчины, вот вот готовые выйти из за угла... Анастасия даже не сразу почувствовала боль, пронзившую вдруг колено - на глазах выступили слезы - от боли и осознания: сейчас она станет посмешищем всего французского двора. Королева никогда ей этого не простит.
Смахнув со щеки слезу, пани вскочила на ноги, и уже не раздумывая, есть ли кто за дверью из темного дерева или же нет, налегла на золоченую ручку всем весом, чтобы вновь не упасть. Дверь легко поддалась - и после того, как Анастасия влетела в покои, с шумом захлопнулась. Часто и поверхностно дыша, пани держалась дрожащей рукой за дверной косяк - пока еще она стояла лицом к двери и спиной к возможным обитателям этой комнаты. Всхлипнув, Анастасия облокотилась лбом о поверхность двери. Сейчас она готова была расплакаться от радости и облегчения - ведь все позади. Вновь глубоко вздохнув, фрейлина королевы медленно обернулась - влажные от слез ресницы еще несколько секунд оставались сомкнутыми; но вот они разомкнулись. И Анастасия увидела перед собой мужчину. Пожалуй, это был еще более страшный сюрприз, чем группа хмельных дворян в коридоре. Ибо мужчина - а пани сразу его узнала - принадлежал к свите короля. Граф де Леви Жак де Келюс.
Вздрогнув, Анастасия побледнела как мел; не смогла сдержать она и испуганного возгласа, напоминающего предсмерный крик пронзенной охотничьей стрелой птицы. В потемневших глазах Анастасии застыли слезы - о том, чтобы взять себя в руки, она не могла и подумать.
О характере и манерах королевских миньонов Анастасия была наслышана. Чего только стоила история с несчастной фрейлиной Медичи, Жаклин де Лонгвей, которая с позором была изгнана из Лувра благодаря Людовику де Можирону. Этот господин разнес по всему дворцу подробности их с Жаклин встречи на зеленом лугу, еще и приукрасив их. Фрейлины до сих пор вспоминали тот инцедент, словно он был бессметрным анекдотом. Конечно, судя по рассказам, Жаклин не блистала умом и сама была виновата в случившемся - но окажется ли пани умнее несчастной дурочки де Мариньи, над которой потешаются до сих пор? А кто знает, быть может она тоже просто растерялась, испугалась? И мужчина, дворянин, выдал её на растерзание двору, словно окровавленный кусок мяса - псам... Только для того, чтобы посмеяться и найти новую мишень для своих осторот. Но один пикантный анекдот - это слишком скучно. Пани уже видела себя в роли главной героини второго, не менее скандального.
Если бы корсет был затянут на ее талии по всем правилам, Анастасия наверное потеряла бы сознание. Пани боялась ступить на больную ногу - она не была уверена, что не упадет. А оказаться сидящей на полу, жалкой, уничтоженной - перед королевским любимцем? Лучше было сразу умереть.

Он только что вернулся из покоев короля, задумчивый и погруженный в свои мысли. Мысли, кстати лишние совершенно, не его это дело разбираться в ссорах королевской четы и к их последствиями. Надо сказать ему была немного не понятна причина ссоры, но это уже дело короля и королевы. Побыстрее бы выкинуть все это из головы и заснуть сладким сном в своих покоях. Жак устал, он вымотался за сегодняшний день изрядно, легким его было не назвать. Не будем расписывать полностью распорядок дня, нет смысла, итог уже известен.
Глубоко вздохнув, он расслабился и даже чуть сгорбил спину. Как это приятно иногда, почувствовать себя уставшим и просто расслабиться. Он снял кафтан и аккуратно положил его в кресло к камина. Расстегивая ворот рубашки и кружева она направился к большой кровати с балдахином. Оружие к Его Величеству Жак не брал, не имело смысла таскать с собой шпагу по ночам, она ждала его тут на столике около кровати. Он мог даже улыбнуться при виде этой стройной любимицы, но не успел. Дверь резко распахнулась и так же резко захлопнулась, причем с громким стуком. Келюс прекратив войну с кружевами перевел сердитый взгляд на дверь и хотел уже отчитать нерадивого посетителя, но не смог произнести ни слова. У дверей спиной к нему стояла полуголая девушка. Он не знал даже то ли ему смеяться, то ли плакать. Кто она такая? Что тут делает? И почему, таким образом, и в таком виде? Вот если это очередная любвеобильная фрейлина королевы матери или королевы Луизы, господь свидетель он выставит ее за дверь не посмотрев, что она в таком виде. Ему сейчас только их капризов не хватало для полного счастья. В себя граф пришел уже после того как девушка обернулась. Она видимо не заметила его замешательства, и хорошо. Он выпрямил плечи и сделал строгое лицо. Словно собирался отчитывать нерадивую служанку, а не разговаривать с красивой девушкой в нижнем белье. Да друзья бы сейчас его не поняли. Хотя устань они так, поступили таким же образом.
-Мадам, а стучать Вас не учили? Я мог быть не один в такой час. - он окинул ее взглядом. Да фигурка что надо. Только вот не до нее сейчас. – И кто вы вообще и зачем пожаловали в такой час?
Так этому, похоже, Жак научился у Генриха, да общение с людьми накладывает свой отпечаток. Перенять кое какие привычки короля было не так уж и плохо, в конце концов.

Ждать реакции придворного господина долго не пришлось. Но скорее Анастасия ожидала резких, разящих цинизмом шуток в свой адрес, нежели строгих расспросов о том, кто она и что делает в его покоях. Воистину, это был повод взять себя в руки и объяснить этому мужчине, в чем дело. Правда, несчастная пани совсем не знала, с чего ей начать. Под строгим взглядом графа де Келюса Анастасия боялась сделать лишнее движение - она так и застыла у двери, не решаясь сделать неуверенный шаг вперёд.
Пани понимала, что чем дольше она молчит, тем более усугубляет и без того опасную ситуацию. Однако, разразиться сбивчивыми объяснениями - тоже не выход, мужчин утомляет такой стиль диалога. В конце концов, собравшись с мыслями, Анастасия решила, что будет просто отвечать на все вопросы, которые ей зададут.
- Простите, я не нарочно - по спине пробежала мелкая дрожь, разливающаяся неприятными холодными мурашками по всему телу, но слава богу, голос у пани не дрожал. Однако, испуг в нем чувствовался. Она не сочла нужным скрестить на груди руки, чтобы как-то спрятаться от взглядов своего возможного убийцы - или спасителя?
Это было ни к чему, да и выглядело бы жалко, смешно. Мужчины не жалеют смешных и неловких - это было ясно уже на примере Жаклин. Повторять её участь пани совсем не желала.
- Я пани Анастасия Тенчински, фрейлина королевы Луизы
На первый вопрос она ответила. Как отвечать на второй? Стараясь, чтобы не срывался голос, Анастасия смотрела графу де Келюсу в лицо; это помогало ей не потерять нить разговора, помогало собраться с мыслями и найти нужные слова. Пани как будто ухватилась за это строгое выражение, словно за ярко горящий во тьме факел; нельзя было сказать, что она тщательно разглядывала придворного, совсем нет. Но она старалась уловить даже самое малейшее изменение в выражении этих черт, чтобы понять - на правильном ли пути она находится.
- Из за нелепой случайности я оказалась вне стен своей опочивальни, вернуться в которую у меня не было никакой возможности. Я шла в покои мадмуазель д"Эстамп и если бы мне не грозило столкнуться с придворными господами в коридоре, я бы не потревожила Вас.
Какое это странное чувство - осознавать, что ты целиком находишься во власти мужчины; твоя судьба, репутация, репутация королевы наконец! Бледое лицо Анастасии, не потревоженное никакой косметикой, к счастью не сильно пострадало от нескольких ранее скатившихся по щекам слезинок. Только слегка припухли губы, потемнели глаза, порозовела тонкая кожа век. Густая копна волос, обрамляющих всю фигуру Анастасии, казалось смогла бы укрыть её точеное тело от посторонних взглядов, даже если она была бы совсем раздета.
Пани прекрасно понимала, что сейчас хозяин опочивальни может просто вытолкать её за дверь, точно так же, как выставила Анастасию из общих покоев бессовестная фрейлина Д"Астрэ. Только та действовала хитростью, а этот мужчина может воспользоваться своей физической силой. Пани хотелось плакать от осознания своей наивности и глупости, от неспособности защитить не только королеву, но и себя саму; но она не хотела ещё более усугублять свое положение. Хотя, она все равно погибла. Он расскажет, он всем расскажет об этом ночном визите.
- Если бы не Вы... - молодая женщина проглотила ком, подступивший к горлу и подавила едва было не вырвавшийся всхлип - Вернее, дверь Ваших покоев, оказавшаяся незапертой, ничто не спасло бы мою репутацию.

Больше сказать было нечего. По крайней мере до тех пор, пока граф не посчитает нужным задать новый вопрос. Но нужны ли ему были ответы на эти вопросы?
Вероятнее всего, нет. Но надежда все ещё теплилась. Как было больно представить, что скажет королева, если сейчас Анастасию выставят за дверь и она попадется кому нибудь на глаза. Что подумает она о друге, который хоть и не по своей вине - так нелепо её предал.
Боясь расплакаться, пани опустила голову, прикусив губу. Она ожидала вердикта своего судьи, а время текло так медленно... Так же бесконечно, как стекала по щеке новая обжигающая кожу слеза.

Не поверил. Нет, ее объяснения были не реальными. В общем, все сомнения были написаны на лице Жака. Он все еще был готов выставить за дверь эту девушку и спокойно лечь спать. Фрейлин у королевы Луизы хватало, и мало кого из них отмечали добродетели Ее Величества, даже странно, что у нее такая свита. Хотя с другой стороны не все же женщины стремятся стать монахинями, тихими и серыми.
Так он опять думал не о том, что нужно. Сейчас перед ним стояла полуголая девушка, представившаяся фрейлиной. Да, кажется, он слышал это имя и не раз. Фрейлина так похожая характером на свою госпожу и ее самое доверенное лицо. Нет, он не поверил в половину сказанного, но начал взвешивать все. Если Келюс сейчас выставит ее за дверь, половина двора увидит ее в таком виде, а это позор для нее, это коснется и королевы. Да задачка.
Жак сложил руки на груди
-Мадмуазель, что же вам мешало все-таки остаться в своих покоях? И чем мадам д"Эстамп могла бы вам помочь, даже в том случае если, я повторяю ЕСЛИ, вы смогли бы дойти до нее незамеченной. Дала ключ или сломала дверь?
Он чуть склонил голову на плечо, как бы спрашивая ее на что же расчитавала пани идя к этой госпоже. Само по себе, что ей пришло в голову, что она дойдет незамеченной до нужных покоев, даже ночью, было абсурдно. Идти куда-то в таком виде верх глупости. Но мадмуазель либо так не считала и не понимала этого, либо просто не задумывалась.
-А с чего вы взяли, что моя незапертая дверь спасла вашу репутацию? Скажите мне хоть одну причину, почему я сейчас не должен выставить вас вон?- шаг к ней, отпустив руки вдоль тела – Я хочу спать, и мне не до ваших придуманных проблем. Давайте рассуждать здраво, в таком виде ходить по коридорам глупо. Мало того что вы рискуете своей репутацией, вы еще и репутацией королевы рискуете. Я не верю в ваши сбивчивые объяснения.
Жак покачал головой и подошел к ней еще ближе. Нет, он не собирался ничего делать, хотел проверить что будет делать она, вот сейчас то он и вычислит ее намерения.

Если до этой секунды Анастасия еще и надеялась на то, что ее объяснения можно было воспринять как правду, то теперь эта надежда пропала. Граф де Келюс очень четко и логично объяснил пани все её глупые промахи. Конечно он прав, тысячу раз прав, но разве это чем то поможет?
Анастасия не задумывалась о том, что господин де Келюс разговаривает с ней откровенно грубо, как с проштрафнившейся служанкой, но она ощущала себя так, как будто это так и нужно; гордость пани Тенчински спала крепким сном - Анастасия вдруг очень ясно поняла, что она не так глупа как Жаклин, нет, она еще хуже!
Но между ней и Жаклин все же была разница. Пани не собиралась напрашиваться в постель королевского фаворита и не специально пришла к нему. Заслужила ли она такой позор за одну единственную маленькую глупость?
Неизвестно, что сделала бы пани в следующую секунду, если бы миньон вдруг не начал к ней приближаться, продолжая говорить на ходу. С каждым его шагом вперед Анастасия все сильнее вжималась в дверь, как будто была возможность просочиться сквозь неё бесплотной тенью. Ему достаточно было просто протянуть руку вперед, чтобы применить к ней силу. К ней, к придворной даме и дочери графа Тенчински!
- Сударь, умоляю Вас, выслушайте меня - вырвалось у неё на выдохе - Мои объяснения не покажутся Вам ложью если Вы дадите мне возможность сказать!
Белая ладонь скользнула по поверхности двери, за спину - если он сделает еще шаг к ней, она выйдет сама, но не позволит вытолкать себя словно шлюху, в коридор.
Входнув в легкие новую порцию воздуха, пани продолжила, стараясь не делать пауз длительнее, нежели чем три секунды.
- Я понимаю всю глупость своего положения. Я не могла вернуться в опочивальню. Мадмуазель Рене Д"Астре, которая делила сегодня со мной покои, попросила меня выйти на четверть часа, чтобы поговорить наедине с одним господином. Я прождала больше этого времени, а когда попыталась вернуться, оказалось, что дверь заперта. Обычно я ночую не в Лувре, а у себя, и не так хорошо знаю привычки остальных фрейлин. У меня не возникло мысли, что Рене так поступит. Я знаю что я поступила глупо, но это правда! - едва переведя дыхание, Анастасия продолжила. Ставшие сейчас ледяными пальцы крепко сомкнулись на массивной ручке двери. - Я пошла к мадам д"Эстамп потому, что мы с ней в хороших отношениях, она смогла бы меня приютить. Сейчас я вижу что и это было глупо, но я не знала что делать, рядом не было никого кто взял бы на себя любезность дать мне совет. И наконец...
Анастасия подняла на Келюса взгляд и теперь снова смотрела ему прямо в лицо - едва ли не с вызовом; было безразлично, что в глазах у нее стоят с трудом сдерживаемые слёзы; если все время отводить взгляд , Келюс может снова решить, что она лжет, раз не смотрит в глаза.
- Как я могу дать точные логичные объяснения, когда Вы угрожаете выставить меня вон? - голос Анастасии притих, кто бы знал с каким трудом она сдерживала готовый вырваться наружу поток слёз! Но теперь это было заметно - голос у пани задрожал - Я прекрасно знаю, что королева никогда не простит мне такой оплошности, что я окажусь посмешищем всего двора,а Вы так спокойно об этом говорите, мне очень жаль что я помешала Вашему отходу ко сну, но я надеялась что репутацию королевы - и мою можно спасти, если я не сломаюсь и не останусь стоять посреди коридора. Наверное и это было глупо с моей стороны, думать так
Польский акцент, обычно не особенно заметный, теперь как будто лез наружу, пани волновалась, и местами ей хотелось перейти на родной язык, чтобы красочнее выразить в словах все, что она сейчас думает и чувствует. Сквозь пелену, застилающую ей глаза, все еще сдерживаясь Анастасия взглянула на миньона в последний раз - и показалось ей, что выражение его лица стало еще жестче. Ах нет, даже если он и поверил, ей совсем нечего предложить этому дворянину взамен на его маленькую помощь.
По щекам потекли слезы, теперь уже одна за другой - пани отвернулась, закрыв лицо свободной ладонью; тихо плача, все еще думая о том, что она раздражает Жака де Леви своими слезами, Анастасия стояла у двери, готовая нажать на золоченую ручку. Не сейчас, парой секунд позже. Хотелось разрыдаться в голос, но для этого нужно было остаться одной. Он наверняка и сам то ее не выгонит. Гораздо более остороумно с его стороны было бы позвать слугу и приказать ему вывести даму вон.
О, он так и сделает.
- Не утруждайте себя и не зовите слуг - в перерывах между тихими всхлипами произнесла она - я сама уйду
Как не хотелось нажимать на эту холодную ручку, скорее всего означающую верную смерть. Но она сделала все что могла - глупая, глупая пани...А тут еще эти слёзы, так некстати. Щелчок - и все кончено.

Как ни странно, она не упала в обморок, чтобы он ее подхватил, не стала его соблазнять и вынуждать подойти поближе или же обнять ее, что для Жака было неожиданно; она разнервничалась и вот-вот готова была зарыдать. Надо сказать, он просто растерялся на долю секунды. Что делать, если она зарыдает?
Келюс не терялся в драке, но вот женские слезы делали его безоружным. Именно это его временное замешательство позволило пани сказать свою историю и добраться до ручки двери. Хотя он не слушал особенно ее слова. Что бы она там ни говорила, но выставить ее и правда он не мог. Король явно не очень бы порадовался такому шагу со стороны миньона, как и пятну на репутации жены, пусть и той с которой он хотел развестись.
А пани таки разрыдалась и начала что-то говорить про слуг. Он не собирался звать слуг что бы выгонять ее, что, своих рук что ли нет? Да и выставлять ее за дверь он уже передумал. Куда тут денешься, ситуация очень сложная, смешная и абсурдная. Он протянул к ней руку в тот момент когда щелкнула ручка двери, нет, не для того, чтобы вытолкнуть ее в коридор, а как раз наоборот. Нежно, и даже ласково ладонь графа коснулась плеча девушки, отстранив пани от двери и захлопывая последнюю.
Последующие действия королевского любимца можно было смело истолковать как вопиющую вольность и даже грубость, но в конце концов о каком этикете может сейчас идти речь, в такой-то ситуации. Обе руки Жака скользнули на талию девушки и прижав ее к себе спиной он поднял ее в воздух, разворачивая, а затем поставил на пол, уже в паре шагов от двери. Причем сейчас он стоял между ней и выходом.
-Стойте. Я не очень поверил во всю вашу историю, но поверил, что вы попали ко мне случайно. – он перестал ухмыляться – Вы не можете вот так уйти отсюда, мне не столько важна ваша репутация, сколько меня волнует мнение короля, и я как его друг просто не могу вам позволить уйти.
Он тоже нервничал. Еще бы, не каждый день такое происходит, да и девушка все еще в слезах. Женщины…как напридумывают себе всего, так пиши пропало.
Жак подошел к креслу, где лежала его одежда и извлек из кармана белый носовой платок, протягивая его девушке.
-Возьмите и успокойтесь. Не переношу женских слез. Давайте лучше думать, как нам выкручиваться из этой истории. Ночевать тут вы не можете, это исключено, тем более что завтра утром, вы так же не сможете выйти отсюда.
Он указал ей на кровать, жестом предлагая сесть. Да, ситуация не простая, даже не знаешь, как и выйти из нее без особых потерь. Оставлять ее тут? Это ничего не даст, кроме бессонной ночи, утром так же не вывести ее никуда. Надо как-то увести ее туда, где она сможет переночевать..и уж точно не к той мадам..к королеве? Да, скорее всего, Луиза не откажет в приюте своей любимой фрейлине, да и узнает ситуацию что произошла, примет меры. Только как ее вывести отсюда.
-Вот что, мы попытаемся отправить вас к королеве Луизе. Но как вас вывести отсюда?

С этого момента Анастасии стало казаться, что все происходит как будто не с ней, а на страницах одного из талантливо написанных авантюрно-развлекательных романов. Страшно подумать, что она могла натворить, что с ней могли сделать! Однозначно - она сорвалась, и если бы не Жак де Леви, выполнивший роль страховочной веревки, вряд ли можно было бы избежать падения в бездну. Пани казалось, что она только что заглянула в черную дыру и еще острее осознала, как легко можно потерять и репутацию, и положение при дворе.
От слез у Анастасии заболели виски - как будто что то давило на них, и она сама явно чувствовала, как пульсируют под их порозовевшей кожей жилки. Лоб горел огнем.
Анастасия была так расстроена и растеряна, что жест графа де Келюса не показался ей предосудительным; она не увидела в нем ровно ничего плохого, равно как и не увидела никакой интимной подоплёки. Приняв из рук мужчины белый платок. Анастасия послушно последовала его приглашению сесть. Слегка прихрамывая, пани подошла к постели королевского фаворита и, сев на край, принялась аккуратно вытирать слезы, дабы кожа не покраснела еще сильнее.
Прячась от мужчины за душистым шатром локонов, светлым завиткам которых казалось не было числа, пани изо всех сил старалась успокоиться - она оказалась на удивление понятливой и Келюсу не потребовалось бы повторять свои слова дважды. Анастасия все поняла с первого раза и несмотря на то, что была совершенно выбита из колеи, внимательно слушала придворного.
- Если у Вас нет лишнего женского платья, то значит выйти отсюда я могу только в мужском - слезы уже не текли градом по щекам, но в висках все ещё стучало - А что станут говорить, если ночью мужчина войдет в покои королевы и не выйдет оттуда? Выходит что, переодевшись, я должна как можно скорее покинуть Лувр и отправиться к себе в особняк, потому что к кому бы я ни пошла здесь, это будет выглядеть предосудительно
Все ещё прикладывая белую ткань платка к уголкам глаз, Анастасия заправила тяжелую прядь волос за ухо - ей становилось жарко.
Никогда еще Анастасии не приходилось пользоваться привилегиями, которые даются друзьям королевы, и вот сейчас настал этот момент. Не знай Келюс, что пани Тенчински - любимая фрейлина Луизы, она бы уже коротала последние секунды в коридоре. Пани очень надеялась, что граф де Келюс, желая поскорее избавиться от нее, что нибудь придумает - и она сама сможет провести ночь спокойно, не в позоре и рыданиях, а в теплой постели.

Нет, женского платья у него точно не было, ни лишнего, вообще никакого. Как-то в голову Жаку не приходило, что следует держать в покоях платье, на случай если нерадивая фрейлина решит без одежды погулять по коридорам Лувра. Объяснять это мадмуазель Течински не стоило, она явно понимала, что Келюс сейчас не рванет с радостным лицом под кровать, вытаскивая оттуда дамский туалет.
-Нет. Только если вызвать служанку и снять платье с нее. Но мне хотелось бы избавиться от всех полуголых женщин в моей комнате.
Оставалось мужское одеяние, но с этим тоже были проблемы. Его одежда явно будет велика девушке, что тоже вызовет подозрения, да что там все тут же узнают ее и увидят, откуда она выходила. Тоже не лучший выход, слух о том, что любимая фрейлина королевы является любовницей миньона короля, тоже ничего хорошего не принесет. Вот бы одежду пажа…Но где ее сейчас взять?
-Моя одежда будет вам велика. Если вы что-нибудь придумаете, то я одолжу вам свой костюм.
Он сложил руки, на груди смотря на уже успокоившуюся девушку. Пошлые мысли? Нет, не возникла даже тень их. Да, девушка хороша собой, но ситуация не располагает к чему либо кроме желания наконец спровадить ее из своей комнаты и желательно без последствий для обоих. Она же не станет распространяться об этом «забавном» случае своим подругам фрейлинам, это было бы не логично с ее стороны. Хотя кто говорит что у женщин есть логика? Вот вот, они все делают на эмоциях, иначе она не оказалась бы сейчас тут и не возник бы такой спорный вопрос, как отправить ее отсюда.

Ни одно слово Келюса и ни одна его интонация не миновали ушей пани Анастасии и надо сказать, происходящее начинало раздражать и её. Если граф де Келюс так умён и логичен и так хочет избавиться от фрейлины королевы, то почему бы ему самому что -нибудь не придумать? Последние слова королевского фаворита удивили польку. Сжимая в тонких пальцах кусочек белого батиста, Анастасия устремила на Келюса довольно красноречивый взгляд. В этом взгляде явно проскальзывали сомнения в том, что королевский фаворит находится в здравом рассудке.
- Похвальное желание - холодно ответствовала пани Тенчински - Раз оно так сильно, то может и вы могли бы подумать, где нам взять костюм, возможно пришедшийся мне в пору? Если я не могу выйти отсюда, то Вы - можете.
Ранее застланный слезами, взгляд пани прояснился, и теперь её глаза сверкали, как две синие льдинки. Готовая ответить Келюсу тем же набором слов и манер, которые продемонстрировал он, Анастасия, однако вовремя прикусила язык.
Не следовало портить отношения с Келюсом, когда они вот-вот перестали быть откровенно враждебными. Хотя перестали ли? С самого начала граф только и делал, что выражал своё неудовольствие в сущности ни в чем не повинной Анастасии, к которой он не проявил ни капли уважения.
- У Вас есть плащ и шляпа? - спросила вдруг полька, выпрямляясь на постели. Пани , не будет преувеличением сказать, горела желанием поскорее убраться из этой негостеприимной спальни, о чем явно свидетельствовала её готовность действовать немедленно, не теряя ни секунды- Если есть и то, и другое, под плащом вряд ли будет заметно, что за наряд на мне надет, а под шляпой я смогу спрятать волосы и лицо.
Со своей стороны пани уже не боялась, что Келюс растрезвонит о её визите придворным. Вряд ли ему понравится этот слушок, который коснется и его священной особы.

Кажется, его ночная гостья перестала быть серой мышкой рыдающей о своей глупости на каждой шагу и каждом слове. Это приятно удивило Жака, который уже терял весь интерес к этой особе, и он начинал скучать от ее вечных слез и жалоб. А сейчас голубые глаза перестали сверкать от слез, и превратились в две льдинки, плечи выпрямились, она показывала свой характер. Жак мог взбеситься и тут же выгнать ее из комнаты, в чем она была, и пани сильно рисковала. Но Келюс решил, что не хочет так поступать, не только из-за пятна на чести королевы и короля. Девушка, которая не спряталась от его грозного взгляда, заслуживала уважение, тем более, если она не пыталась забраться к нему в постель, что изрядно надоедает иногда. Создается впечатление, что придворные дамы только и грезят тем как бы завести себе побольше любовников и крутить ими как своими куклами. Новая дамская игра, мода, которую завела сестра короля.
Но мало того что девушка проявила характер она оказалась еще и умна, предложив наконец более менее стоящий выход из ситуации. Нет, Жак мог бы догадаться и сам, если бы хотел это сделать, но надо сказать, ему было откровенно лень придумывать выходы для девушки. В конце концов, это ее глупость привела ее сюда, так что он не обязан думать, как ей выкрутиться, она ему никто, говорит то с ней первый раз в жизни.
-Вы умеете ездить верхом?
Жак направился к небольшой гардеробной, за плащом и шляпой. Благо черный плащ и шляпа с пером не привлекающие внимания тут имелись. Вернувшись, он кинул их рядом с девушкой на кровать.
-Одевайтесь. Я провожу Вас до конюшни и прослежу, что бы Вы уехали из Лувра.
Он направился к только недавно снятой одежде, повернувшись спиной к фрейлине, что бы не смущать ее своим взглядом. Нет смысла соблазнять ее, по крайней мере, сейчас, а значит, и смотреть как она одевается. Застегнув рубашку и надев кафтан, Жак взял со стола шпагу, прикрепив ножны к поясу. Вот сейчас не следовало идти без нее. Снова вернувшись к гардеробной он взял второй черный плащ хранящийся там и накинул на плечи. Шляпа ждала его у дверей.
-Вы готовы?- Жак, наконец, обернулся к девушке считая что этого времени ей должно хватить и заодно проверить не нужна ли даме помощь.
Отпустить ее одну он не мог, мало ли что еще произойдет с ней по дороге, и это снова может кинуть тень на репутацию монаршей семьи. Лучше проводить ее и проследить что маленькая искательница приключений не нашла их снова.

Пани редко случалось быть так долго наедине с мужчиной в спальне, а с таким неотесанным мужланом как Жак де Келюс - еще никогда. Чтобы она когда -нибудь пришла к нему предлагать себя, даже если бы хотела? Ни за какие дары!
Анастасия держалась спокойно, хотя внутри разрасталось холодное раздражение - швырнув ей плащ, словно царь, выгоняющий из своих покоев шлюху после того как попользовался ею, граф де Келюс наконец соизволил отвернуться. И вот тут уж Анастасия дала волю своим чувствам.
Стиснув зубы, полька завела руки за спину, пытаясь справиться со шнуровкой корсета - благо она была уже порядком ослаблена. Гораздо проще было бы, если бы мужчина ей помог - но конечно же сейчас пани скорее согласилась бы умереть, чем позволить ему сделать это. Раздражение все нарастало - тонкие пальцы вновь и вновь запутывались в атласном шнуре, проигрывая в неравной схватке. И вот ведь незадача - нельзя было даже чертыхнуться, а потому весь испытывемый ею гнев отражался в синих глазах, холодных, как ясное зимнее небо в Кракове.
- Умею - ровно ответила она Келюсу; если бы он видел сейчас её лицо, то явно удивился бы столь спокойному тону.
Справившись наконец с корсетом, пани едва удержалась от того чтобы швырнуть его на кровать - но показывать свою злость слишком явно в планы польки не входило. По сему она аккуратно положила на расшитый узорчатой вышивкой плед сей предмет туалета. Сверкнув взглядом в сторону Келюса, Анастасия, как могла скорее, освободилась от нижних юбок - беззвучно опустилась на пол их воздушная ткань. Молодая женщина осталась лишь в исподней рубашке, сквозь которую явно проглядывали контуры её тела. Боясь, что Келюс поимеет достаточно наглости и все же обернется, Анастасия схватила мужские панталоны, внутренне содрогаясь от мысли, что предмет его костюма сейчас прикоснется к её коже - не на минуту и не на две. На секунду нахмурив брови, пани пожелала себе самой ни пуха и буквально "утонула" в Келюсовых панталонах.
Сказать, что они были ей велики - это значит не сказать ничего. При всём желании Анастасия не смогла бы ступить в них и шагу - они тотчас упали бы с девичьих бедер и пани осталась бы в одних чулках да подштанниках. С досадой прикусив губу, Анастасия перебирала в мозгу варианты выхода из этой затруднительной ситуации - в отличие от Келюса она действительно была заинтересована в своем скорейшем освобождении из этого непредвиденного плена.
Взгляд польки вновь упал на корсет. Можно вытащить шнуровку! Но это наверняка, будет слишком долго. По сему, отпустив на пару минут панталоны (они тут же сползли по её ногам вниз), Анастасия нагнулась к лежащей на полу нижней юбке. Сжав губы так, словно она охотник, сдирающий со своей добычи шкуру, пани резко дернула кружевную отделку, шедшую по низу юбки - ткань поддалась и затрещала. "Давай, давай быстрее" - думала пани, предвкушая, что конец уж близок - скоро она облачится таки в мужской костюм и покинет эту ненавистную спальню!
- Вы готовы?- прозвучало вдруг и Келюс обернулся, даже не ожидая ответа! Ошеломленная такой наглостью, молодая женщина едва успела нагнуться, чтобы подхватить сползшие на пол штаны - одной рукой придерживая их, в другой пани уже держала кусок белой ткани, призванной сейчас послужить поясом.
- Вы... как Вы..немедленно отвернитесь!- задыхаясь от возмущения, готовая метать молнии, пани топнула изо всей силы ногой, снова чуть не уронив злополучные панталоны.
- Не помогаете, так хотя бы не мешайте - потребовала Анастасия и, не глядя более на Келюса, опустила голову, сосредоточенно "привязывая" штаны к своей тонкой талии.

Анастасия догадывалась, что все происходящее в этой комнате выглядит смешно, и самая смешная часть этого самого происходящего - она сама; однако взрыв хохота, которым разразился граф де Келюс, показался пани настоящим оскорблением. Веселье королевского фаворита обрушивалось на польку подобно ушатам ледяной воды, и вода эта быстро заливала огонь праведного гнева, взившегося было в ее душе. Пани оставалось только молча наблюдать за тем, как Келюс покатывается от хохота, ухватившись за живот и вытирает выступающие на глазах слезы. Сейчас он словно показал молодой женщине всю свою натуру испорченного вниманием и почестями мальчишки; Анастасия при всем желании не могла принимать таких особей за мужчин. Можно было не ждать от королевского любимца ни соответствующего поведения, ни уважения, ни тем более мужских поступков.В Польше такого молодца засмеют,лишь только он покажется тамошнему дворянству на глаза. С кичливыми павлинами у польских воевод разговоры коротки - и весьма содержательны.
Не отрывая удивленного взгляда от особы графа де Келюса, пани разжала пальцы - и отпустила то, что делало её в глазах молодого человека такой смешной. В конце концов, вряд ли видавший виды фаворит узреет что-то для себя новое - но может хоть прекратит наконец этот нелепый цирк?
Даже шут Шико не смешит так нашего короля, как Вы сейчас насмешили меня. - вроде обычная фраза, и не сказать чтобы оскорбительная, но по спине побежали неприятные мурашки; Анастасия ощущала себя так, словно она стоит в исподнем белье не перед одним мужчиной, а перед толпой улюлюкающих юнцов, впервые узревших полуобнаженную натуру.
Наконец, смех стих - и воцарилась наконец столь желанная тишина. Анастасия слышала теперь только собственное дыхание. Безмолвно наблюдала она за тем, как вальяжно, неторопливо потягивается в своем кресле Жак де Келюс. Словно породистый, искуственно выведенный кот, ожидающий ласки от хозяина. Призрачная надежда на то, что этот молодой мужчина - все таки дворянин и ему не может быть совсем уж безразлична судьба молодой женщины, разбилась на множество мелких осколков. Даже резкий переход от смешливости к строгости не привел пани в себя.
Она опустила взгляд в пол, изучая складки безнадежно огромных панталон, в то время как до её слуха глухо долетали слова Келюса о том, что этот план спасения Анастасии из плена безнадежно провалился. Но что же в таком случае делать?
Ответом стал тонкий звук колокольчика - и Анастасия, опомнившись, едва успела юркнуть за ширму гардеробной. Мысли роились в ее голове, словно взбаламученный со дна водоема ил; если проблема решалась так просто, зачем было устраивать весь этот спектакль? Зачем он заставил ее раздеться, зачем позволил обратиться к заранее провальной мысли? Хотел обзавестись персональным шутом на эти четверть часа?
Сокрытая от взора вошедшего лакея, пани заново осознавала масштаб собственного позора. Смерть Христова! Помнится, в самом начале этой эпопеи он даже расплакалась, а сейчас не было сил даже на слезы; все как будто покрылось изморозью. Не моргая смотрела пани перед собой - прямо в зеркальную поверхность, где отражалась вся ее осмеянная суть. Анастасия ненавидела сейчас эти пшеничные волосы,эти предательские контуры соственного тела - хотелось кинуться вперед и расцарапать ногтями белое лицо безмолвного отражения, чтобы не смело оно смотреть пани Анастасии в самые зрачки!
Я только что с кухни. Ваш ужин готов.
Ужин? Пани поморщилась, словно от боли; ужин перед отходом ко сну? Так вот, чему она на самом деле помешала. Или может у графа де Келюса назначено свидание с ...малам д"Рэ? Какая теперь разница? Анастасия одернула себя - нехватало еще уподобиться разносчицам грязных сплетен. Вздохнув, Анастасия обхватила себя обеими руками за плечи, кожей ощущая холод собственных ладоней.
А граф де Келюс продолжал командовать, словно пэр на параде - "спрячтесь, выходите, опять спрячтесь"... как он представляет себе это переодевание - да еще и без помощи служанки? Если бы Анастасия не успела избавиться от корсета, сейчас все было бы куда проще. Но видимо господин граф желает еще одну порцию задористого смеха - и сейчас пани снова придется смешить его бесплодными попытками самостоятельно затянуть корсет.
Заслышав новое обращение Келюса к себе, Анастасия робко вглянула из-за ширмы гардеробной.
- И зачем мне выходить, если он сейчас вернется? Или вы хотите чтобы я и его насмешила так же, как Вас?
Негромкий голос Анастасии был лишен всякого возмущения или гнева - только горечь разочарования блестела прорачной влагой в глазах; скользнув тонкими пальцами по краю ширмы, пани вновь сокрылась от взгляда де Келюса в своем новом убежище; похоже, ему действительно безразлично, что будут говорить о ней при дворе. Его лакей мигом разнесет эту историю по всему дворцу, а граф де Келюс окажется как бы и ни при чем. Тонкий замысел, достойный друга короля!

К большой радости пани Анастасии, лакей додумался положить сверток на близлежащую тумбочку, но все же молодой женщине пришлось выйти и из за ширмы, чтобы забрать то самое, что должно ей помочь. Слова графа де Келюса то задевали ее легким касанием, а то и вовсе пролетали мимо сознания Анастасии Тенчински. Но были и такие, которые попадали почти в цель.
Однако, тихое шуршание нижних юбок успокаивало молодую женщину и вселяло в нее надежду на то, что все самое ужасное уже позади. Она уйдет и больше никогда не окажется с графом де Келюсом в одних покоях наедине. Легкие поклоны и дежурные фразы приветствия - вот что для них останется. Хотя каждый из них будет знать про второго чуть-чуть больше, чем это положено.
Сейчас, стараясь не утонуть в бесчисленных складках темно-лилового расшитого золотом платья, Анастасия вспоминала всех мужчин, с которыми ей доводилось общаться, с которыми доводилось оставаться наедине - и пожалуй граф де Келюс был самым грубым и неучтивым из всех. Когда мужчина силен - даже если он груб и неотесан словно бревно, в нем всегда присутствует осторожность (пусть неловкая!) и даже ласка по отношению к маленькой, хрупкой женщине. Даже более - чем менее мужчина заботится о своем внешнем виде, чем меньше времени уделяет гардеробу, тем почтительнее он относится к особам женского пола. В чем же здесь дело? Почему столь блестящий дворянин, как граф де Келюс, оказался так груб? Может потому, что такие мужчины как он не способны ничего видеть, кроме собственного отражения?
Но значит ли это что все дворяне, уделяющие время своей внешности, оказываются такими? Если это правило, то по крайней мере одно исключение из этого правила Анастасия знала точно. Может даже не одно, а два...
- Сударь, я не могла попасть в ваши покои специально хотя бы потому, что не имела такой радости знать, где именно Вы ночуете. А гостьей господина де Шико я не стала как раз по обратной причине - Анастасия даже усмехнулась, не без резкости в движениях поправляя ткань парчовых рукавов. Светлые волосы, бепорядочными волнами падающие на грудь и плечи, изрядно мешали молодой женщине совершать этот, не ко времени и не к месту, вечерний туалет - их все время приходилось откидывать за спину. Что уж говорить о том, что она при всем желании не выйдет из этих покоев идеально причесанной и затянутой по всем правилам в корсет! Но хотя бы не в нижних юбках...
Подумать только, как трудно, очень трудно поверить господину де Келюсу, что женщина не сгорает от желания оказаться в его постели! Пани было в пору рассмеяться, но не в таком положении она находилась, чтобы позволить себе подобную роскошь. Оставалось только прятать едкую улыбку, так и просящуюся скользнуть на рисунок губ!
- Я понимаю ваше возмущение, граф - платье уже скрывало от посторонних глаз фигуру молодой женщины, но бех корсета туалет оставался незавершенным - Будьте спокойны, ваши друзья не станут свидетелями вашего великодушия. Вы можете звать Шарля.

Затянуть корсет самостоятельно.... нет, это было невозможно. Разве что только совсем легко - но объем талии при этом будет очень далек от совершенства; пани прижала последнюю деталь этого туалета к груди, рассматривая вышитый бисером узор на корсаже.

Слова Келюса казались пани настолько же неостороумными, а его шутки - столь же плоскими, насколько она казалась ему самому глупой и неостороумной. Если сначала Анастасия даже думала обидеться на первый взрыв хохота, разразившийся в этих покоях, затем залиться краской стыда - то сейчас поведение миньона казалось ей отвратительным и гадким. С каждой секундой господин де Келюс умудрялся изменять первое впечатление о себе и если в начале этой нелепой встречи он казался Анастасии строгим и неучтивым, но не лишенным благородства - то сейчас он словно сам превратился в шута, над которым стоило посмеяться. Выслушивать новую порцию сальных шуток Анастасии не хотелось - иначе выражение гадливости может прокрасться на ее лицо и тогда она обнаружит все презрение, которое испытывает сейчас по отношению к молодому мужчине.
Мужчине ли?
Пани мельком оглядела развалившегося на постели Келюса, задыхающегося от нового приступа веселья. Пустой, надутый хлыщ.
В синих глазах пани сверкали льдинки, вроде бы расслабленные черты лица на самом деле напряглись, словно образуя холодную маску. Она даже на мгновение забыла о том, в каком положении находится. А в каком? Она одета - и никто не видел её в нижних юбках в коридорах Лувра. А это все равно что значит - ничего этого не было.
Преисполненная гадливого презрения по отношению к Келюсу, пани ощущала нечто сродни благодарности по отношению к слуге графа; этот малый великолепно познал искусство шнуровки корсетов. Наверняка причиной - богатая практика.... чего не скажешь о господине де Келюсе. Пани еле удержалась от холодной усмешки. Не стоит. Вряд ли это украсит её лицо.
Анастасия никак не восприняла строгие наставления графа, которым, по ее теперешнему представлению, была грошь цена. Однако держать лицо нужно в любой ситуации.
- Я не болтлива - коротко ответила она, с помощью Шарля заправляя локоны в некое подобие прически. Корсет зашнурован, волосы забраны. Ей больше нечего здесь делать.
Анастасия вышла из-за ширмы. На светсткий прием в таком виде конечно не пришла бы ни одна дама, но для похода по коридорам Лувра до ожидающей пани кареты вариант был отличный.
Нельзя было сказать, что темно лиловый, почти фиолетовый цвет этого платья шел пани Тенчински. Она больше любила тона посветлее. Но мало какому платью пани была так рада, как этому.
- Граф де Келюс, я благодарю Вас за помощь которую Вы мне оказали. Я не забуду этого. Желаю Вам всего наилучшего
Анастасия присела в прощальном реверансе и, сопровождаемая слугой, покинула покои графа - и оказалась в небольшом помещении, сродни приемной.
- Я сопровожу вас до кареты, мадмуазель - приглушенный голос Шарля вывел Анастасию из состояния задумчивости, в которое она успела погрузиться. Она спасена!
-Примите от меня подарок в знак благодарности - так же тихо произнесла она. Тонкое кольцо, украшенное синим сапфиром в изящной оправе, соскользнуло с пальца левой руки - И поклянитесь молчать обо всем, что сегодня видели.

Слуга с поклоном принял кольцо - при виде сапфира в глазах Шарля вспыхнул огонёк; все слуги грешны страстью к драгоценностям.
Чувство благодарности перемешивалось с презрением и холодом, порожденными шутками графа де Келюса. Женское самолюбие Анастасии было уязвлено - и овальные ногти на секунду до боли впились в белые ладони пани Тенчински.