9 мая 1578 года, 9 часов вечера, покои короля в Лувре. "Время сократить дистанцию или неожиданная аудиенция Генриха"

Анри де Валуа

В великолепных покоях Его Величества царствовал полумрак, разгоняемый приглушенным светом зажженных свечей. Шторы на окнах были уже опущены, и отблески света огоньками струились по расшитым золотыми нитями небесно-синим занавесям. Напротив кресла Его Величества полыхал в небольшом камине огонь, потрескивая только что загоревшимся деревом.
В кресле, с книжкой в левой руке, сидел и сам хозяин аппартаментов- Анри де Валуа, король Франции. Пальцы правой руки Генрих запустил себе в волосы так, что ладонь закрывала висок. Тонкие красивые пальцы Валуа как всегда щеголяли разномастными, со вкусом подобранными перстнями.
На короле была белая рубашка,ненавязчиво отделанная кружевом, черные панталоны, белые чулки и остроносые узкие башмаки. Темно-каштановые волосы его Величества были тшательно расчесаны и , отражая собой пляшущие в камине огни, спускались на плечи Его Величества, едва касаясь кончиками белоснежного батиста. Две верхние пуговицы на рубашке были расстегнуты и можно было лицезреть на шее Генриха серебряную цепь, на которой висел - так же серебряный- украшенный замысловатыми тонкими узорами крест.
Генрих слушал треск пламени в камине и с необычайным вниманием читал "Жизнеописания наиболее известных художников, скульпторов и архитекторов" Джорджо Вазари. Ни для кого уже не было секретом, что король особенно интересуется историей искусства. А уж с тех пор как он побывал в Венеции - его заинтересованность еще более усилилась.
Король был один. Своих фаворитов он отпустил пол часа назад - и кроме того, Шомберг и Келюс испросили у Его Величества разрешения ночевать сегодня вне стен Лувра. Разрешение было дано - конечно не обошлось без вопросов со стороны Генриха- должен же он знать, куда решили отправиться его друзья. Что касается Шико, то у него возникло какое-то важное дело на ночь глядя и он покинул Генриха со словами : "Я отойду на минуточку по одному ваааажному дельцу". Однако шут не появился не только через минуточку-но вообще уже час отсутствовал. Решив, что Шико наверняка развлекается где-нибудь в одном из притонов Парижа,Генрих решил оправить на его поиски отряд швейцарцев- разумеется только в том случае, если щут будет отсутствовать всю ночь и не появится завтра к полудню.
Перевернув страницу книги и глубоко вздохнув, Генрих удостоил взглядом блюдо, наполненное фруктами. Оно красовалось на небольшом столике, стоящем прямо рядом с креслом короля. Вытащив из своих густых волос пальцы, король протянул руку к блюду и взял оттуда сочную бордовую вишенку.Отправив ее в рот, король вернулся к чтению. Рядом с блюдом возвышался бокал из тонкого стекла, наполовину наполненный хересом. Король наслаждался тишиной и размеренным течением времени. Для полного счастья нехватало только женского общества. Генрих бросил быстрый взгляд на свою широкую мягкую кровать, застеленную покрывалом с вышитыми на нем лилиями, и темную глубину его миндалевиднх глаз разбавила томная поволока.
Ну хватит отвлекаться- подумал Генрих и, вздохнув,снова принялся за чтение, тем более что он остановился на очень интересном месте.

Анриетта Неверская

Полы Лувра беззвучно принимали легкую поступь герцогини Анриетты де Невер. Миновала неделя со знаменательного бала и женщина решила воспользоваться любезным приглашением Его Величества. Явление во дворец не было блажью или капризом – мадам требовалось получить ответы на некоторые вопросы, и дать нужное ей мог только король. Собрав в своих руках почти все нити сложной политической интриги, она собиралась получить недостающий стежок на искусно вышитом гобелене с названием "гражданская война".
Невестка герцога Гиза тщательно готовилась к предполагаемой встрече. Она с половины вечера уже начала подбирать себе наряд, уделяя внимание больше оттенкам и мягкости тканей, чем претензиозности платья. Остановив свой выбор на алом бархате с черной окантовкой на вырезе, поясе, манжетах и подоле, принцесса Клевская направилась на встречу с правителем Франции. Наряд мог показаться вычурным, если бы не холодное величие и вздернутый подбородок его обладательницы. Всю дорогу, качаясь в портшезе, супруга Луи Гонзаго покусывала нижнюю губу в размышлении, как начать разговор, если Генрих Валуа соблаговолит дать ей аудиенцию в столь поздний час. Генриетту нисколько не смущало то, что она, быть может, нарушит покой царственной особы. Когда Ее Светлость оказалась пред комнатами брата свой подружки, она оставила своих сопровождающих чуть поодаль, и с улыбкой попросила королевского слугу доложить о предстоящем визите Его Величеству, а также испросить у него милости принять ее.
Темно-медные кудри мадам были подняты в высокую прическу и локоны, извиваясь причудливыми изгибами, спадали в вырезы платья. Насмешливой улыбкой она встречала любые взоры, обращенные в ее сторону. Родственница Лоррейна не собиралась опускать взгляд ни перед одним из обитателей Лувра. Ее зеленые глаза с разной степенью небрежности натыкались на встречные лица, снующих по коридорам придворных, вынуждая своим блеском и надменностью тех менять гримасы, с любопытствующих на потерянные.
Итак, мадам Анриетта ждала аудиенции короля.

Анри де Валуа


Дочитать главу до конца Генриху было не суждено. Его уединение нарушил собственный слуга. Дверь покоев короля неслышно отворилась и внутрь скользнул высокий худощавый мужчина в черном.Пламя свечей всколыхнулось.
- Сир, Генриетта де Невер просит Вашей аудиенции.
Генрих медленно поднял голову на слугу и несколько секунд молчал, обдумывая смысл услышанного. Аудиенция? Вообще то Генрих Валуа давал аудиенции с часу до трех, а уж в такое позднее время он и подавно никого никогда не принимал. Но имя той, которая желала его видеть, затмило своим звучанием все условности. И дело было не смысле, который оно в себе несло, а в том, как оно звучало для Анри де Валуа.
Генрих закрыл книгу и положил ее на стол.
- Проводите мадам де Невер в мои покои. Я приму ее здесь.
Визит Генриетты и обрадовал Генриха, и немного озадачил его. Король был уверен, что причиной ее посещения вряд ли является желание просто его видеть. Она пришла к нему вечером, когда он был один в своих покоях ,и просила у него аудиенции - такой поступок не мог не удивлять. Тем более герцогиня де Невер была женщина очень умная- в этом король не сомневался. Она никогда ничего не делала просто так. Поэтому, скорее всего судьба приготовила Генриху Валуа что-то весьма интересное. Рука короля потянулась к вороту рубашки, дабы оттянуть тот в сторону- но кончики пальцев коснулись оголенной кожи шеи. Две верхние пуговицы и так уже были расстегнуты и нисколько не стесняли Валуа , так что причина его затрудненного дыхания заключалась несколько в ином. Генрих очень ждал к себе Анриетту де Невер и факт ее визита его скорее обрадовал, но все же это было для него неожиданным . Чувства Валуа пришли в некоторое смятение, что, однако, никак не проявилось внешне - если не считать блеска в глазах и легкого румянца, который так красил короля французов.
Поднявшись со своего кресла, Генрих взял со стола бокал с хересом и сделал небольшой глоток, разлившийся легким теплом по телу.
Генрих мог бы принять Анриетту со всей пышностью в тронном зале и придать аудиенции публичный характер - но ему не хотелось устанавливать такую дистанцию с женщиной, которая наверняка могла бы быть более полезна на более близком расстоянии. Кроме того, ему не хотелось начинать суету в такой поздний час. Так что король Франции ожидал Генриетту у себя. Будет намного лучше, если их не увидят посторонние глаза и не услышат посторонние уши. И никто не станет им мешать.

Когда слуга в черном вышел и доложил, что Его Величество, несмотря на поздний час, готов принять герцогиню, Анриетта еле удержалась от ухмылки. Зато от нее не удержался лакей, чей взор скользнул в декольте принцессы Клевской. Невер выдержала паузу и дождалась пока наглец заглянет ей в глаза, не вразумляя отчего мадам не проходит. А она спокойно и вопросительно глядела на него, ставя мужчину в совершенно идиотское положение. Закончив игру в «гляделки», выждав пока оппонент опустит очи долу, Генриетта кончиком пальца подняла его физиономию за подбородок, почти проткнув ногтем кожу, и, очаровательно улыбнувшись в раскрасневшееся лицо, шагнула внутрь королевских покоев.
То, что правитель королевства французского соблаговолил дать аудиенцию, было хорошим знаком, но не стоило забывать, что здесь не Отель де Гиз и даже не маленький особняк близь Гревской площади, здесь резиденция монарха и не проявить к нему должного почтения было бы дурным тоном. Даже исходя из того, что Валуа сам отказался от возможной помпезности встречи. Именно исходя из того.
- Сир, - мадам присела в чинном реверансе, - благодарю, что Вы нашли время для моей скромной персоны и, простите, за визит в столь неподходящий час.
Несмотря на опущенную голову, Анриетта успела оглядеть короля с ног до макушки. Его величество являл собой образец утонченности даже в уединении. "Жизнеописания наиболее известных художников, скульпторов и архитекторов" - подобную книгу герцогиня видела у Марго еще год назад и не могла не оценить выбор монарха для коротания досуга.
«Выдержка у нашего государя отменная – война на пороге, а здесь царит мир искусства » - пронеслось в голове у невестки Лоррейна, смиренно ожидающей приветствия Генриха. Первые слова всегда важны для понимания настроения собеседника, особенно когда разговаривать будет король.

Анри де Валуа


Генриетта не заставила себя ждать - и вскоре вплыла в королевские покои, присев перед Его Величеством в реверансе. Генрих внимательно изучал вошедшую, как бы пытаясь понять, та ли это Генриетта, которая была с ним на балу - или ту герцогиню де Невер он уже не увидит. От Анриетты веяло холодным величием и уверенностью в себе- несмотря на ее опущенную голову, однако голос ее звучал довольно тепло. Королю хватило пары взглядов, чтобы примерно понять, чего ему следует ожидать от герцогини. Генрих ощутил легкое напряжение, повисшее в воздухе - общение с Анриеттой было сродни игре в шахматы : комбинации интересные, пробуждающие азарт, но один неверный ход может погубить все. Единственное, что могло помочь ему в этих опасных играх - это естественность. И, разумеется, осторожность. Несмотря на книги об искусстве, изучаемые им на досуге, король никогда не забывал о политике и помнил, что его страна находится на грани гражданской войны. И если он потеряет выдержку- вслед за этим будет потеряно все.
Слегка наклонив голову в знак приветствия, Генрих ответил герцогине радущной улыбкой. Подойдя к женщине, он поднес ее руку к своим губам и запечатлел на тыльной стороне ладони Генриетты теплый поцелуй.
- Я очень рад, что Вы не забыли обо мне, мадам - ответил Анри де Валуа - А то я уже было начал опасаться, что Вы передумали посещать Лувр.
Сказав это, Генрих задержал руку Анриетты в своей несколько дольше, чем это советовал этикет. Зеленые глаза женщины поразительно контрастировали с ее темно-медными кудрями, а наряд не только не показался Валуа вычурным - более того, дал лишний повод подумать, что женщина, стоящая перед ним необычайно гармонична и опасно-притягательна.
- Присаживайтесь в кресло, мадам- Король указал на кресло, стоящее совсем рядом с тем самым, которое он только что оставил. Генрих не собирался вести себя невежливо, а уж не предложить даме сесть было бы просто верхом пренебрежения и неприличия.

Анриетта Неверская

Мягкий поцелуй Генриха и ненавязчивое удержание руки, вызвал ответную теплую улыбку на устах мадам.
Поднимая голову, Анриетта еще раз оглядела монарха, на этот раз взглядом полным женской заинтересованности. Красивый дворец, роскошное убранство комнаты… И хозяин всего этого великолепия весьма хорош собой. Валуа был ниже ростом, нежели любовник Маргариты и, безусловно, выше мужа своей сестры. Он был обладателем широких плеч, узкого торса, ровной линией переходящего в бедра, и совершенно потрясающих ног. На них взгляд герцогини даже задержался чуть дольше, чем на всем остальном. Чтобы отметить все это хватило мгновения, и вот уже принцесса Клевская опустилась в кресло, расправила алую ткань юбки и любезно улыбнулась правителю.
- Государь, мы так давно с Вами не виделись, если не считать того бала, где я была счастлива танцевать со своим королем, - ласковый и ровный голос Генриетты мог согревать не хуже распаленного камина, - что Вы успели запамятовать- я не имею привычки не сдерживать или забывать данные обещания.
Подперев щечку рукой, облокотившейся на подлокотник кресла, мадам де Невер глубоко и с сожалением вздохнула, изогнув четко оформленную природой бровь и кинув печальный взгляд на огонь свечей в серебряном канделябре, что стоял на столе.
- И почему все сетуют всегда только на небрежность женской памяти? – будто обращаясь к подсвечнику спросила она. Дыхание от произнесенных слов достигло маленьких огоньков, и они беспокойно заплясали, оживляя тени предметов на стенах, - Жаль, что это не является истиной, - добавила женщина. Вспорхнув ресницами, герцогиня подняла блестящие и чуть влажные от долгой встречи с ярким светом глаза на короля.

Анри де Валуа


С первых же слов герцогини Генрих вспомнил бал и с изрядной долей облегчения отметил, что тактику своего поведения она с тех пор не поменяла. Голос герцогини звучал так тепло и ласково, что Анри вновь почувствовал себя более-менее спокойно, более того - у него как будто камень с плеч свалился. Эти странные метаморфозы в ощущениях можно было объяснить только одним способом - эта женщина затронула его чувства, да так, что он это и заметил -то не сразу. Вот Генриетта села в кресло и вновь заговорила. В ее голосе Генриху послышалась легкая укоризна, а зеленые глаза женщины блестнули таким мерцающим светом, что Валуа готов был опустится перед ней на одно колено и начать пылко оправдываться за свою плохую память. Что примерно и произошло.
Обойдя вокруг своего кресла ,Генрих остановился совсем рядом с сидящей герцогиней и взгляд Его Величества вдруг упал на линию декольте - как-то совершенно случайно, но все таки это случилось. Внимание Валуа задержалось там на какую-то секунду, но этого вполне хватило. Короля Франции вдруг до костей прошиб жар, а по спине пробежала волна мурашек. Сердцебиение слегка участилось и Генрих оперся ладонью о край стола. Отведя взгляд в сторону, Валуа улыбнулся и с нескрываемой заинтересованностью посмотрел женщине в лицо. И тут - что за чертовщина с ним сегодня творилась - взгляд короля буквально споткнулся - на этот раз о рисунок губ. Дыхание перехватило - и король даже подумал , а не отравили ли его каким странным ядом? Уж больно внезапно у него появились такие симптомы.
- Простите мне мою плохую память, мадам - молвил король, даже не пытаясь возражать Анриетте. У него плохая память? Пусть. Как скажет. Ну и что, что это не так - это не имеет сейчас никакого значения.
- Теперь, когда Вы так любезно напомнили мне об обратном, я никогда больше не стану сомневаться в Вашем слове. И хоть рассудок мой и можно было бы упрекнуть в неверии, этого же ни в коем случае нельзя сказать о сердце.

Генриху захотелось опуститься перед креслом Генриетты на корточки, взять ее руку в свою и сказать что-нибудь из того многообразия фраз, которые вертелись сейчас у него в голове. Если эта женщина влияет на него таким образом уже с первых минут встречи- что же будет с ним дальше. Генрих немного боялся потерять над собой контроль - но поделать ничего не мог. Подобного он не чувствовал уже давно - ни с Луизой Лотарингской, ни с кем-либо еще. Последний раз такое чувство появлялось у него, когда он ухаживал за Марией Клевской, боясь сделать что-нибудь не так - но его действия менее решительными от этого не становились.
- Я верил и надеялся, мадам -слегка понизив голос до тихой проникновенности произнес Генрих, глядя не менее блестящими глазми на мадам де Невер. Чувства и эмоции росли в его душе поразительно быстро, воистину подобно снежному кому.
С нежной осторожностью взяв ручку герцогини в свою, Генрих склонился над Генриеттой и запечтлел на кончиках ее пальцев очередной поцелуй. Не отпуская ее руки и не торопясь распрямляться, Генрих заглянул женщине в глаза и добавил :
- И, спасибо Вашей хорошей памяти, надежды мои оправдались.

Анриетта Неверская

С королем происходили чудные вещи, заставившие Генриетту удивится – Его Величество придержался за стол, словно собираясь упасть. Это могло быть признаком нехорошего самочувствия, но Генрих справился. Последующие слова многое объясняли, король извинялся, словно серьезно нашкодивший парнишка. Это могло быть либо признаком переутомления, либо…
Герцогиня была не только замужней женщиной, но и особой неплохо изучившей науку любви и без участия своего мужа. Без него, с тех пор, как Луи Гонзаго, изведенный нравом своей супруги, старался держаться от нее подальше, получалось особенно увлекательно.
- Вера и надежда – прекрасные спутницы, сир, - лукавые огоньки зажглись в недрах зрачков женщины, - они помогают людям переживать многие беды и ожидать от жизни самого лучшего.
Лицо склонившегося правителя было близко к лицу герцогини. Подавшись ему на встречу, мадам приблизила свои губы к уху государя, с заправленными за него темными прядями волос. Одна при его наклоне непокорно выбилась и спадала вдоль щеки. Заботливым движением герцогиня заправила ее к остальным, коснувшись легонько виска Анри.
- Я никогда не сомневалась в правдивости и безупречности Вашего сердца, государь, - шепнула герцогиня мужчине, отклоняясь обратно.
Ее пальцы все еще находились в жаркой руке брата Маргариты и не торопились ее покинуть.
- Но знаете, как бывает с сердцами? Я вам сейчас покажу, - не дождалась ответа на свой вопрос дама и поднесла указательный палец другой своей руки под стекающий по свече воск, - ох, сначала они жарко палят, как вот это, - Анриетта показала Анри пойманную прозрачную каплю.
- Потом под воздействием времени и окружающей среды начинают стынуть, - женщина подула на воск и тот чуть-чуть затвердел, - но еще мягки, потому что подпитываются теплом прошлого и, иногда, их можно даже согреть больше, если захотеть, - Анриетта печально посмотрела на короля и стала нежно мять воск в пальчиках, - а если их оставить и не уделять внимания, - мадам положила смятый кусочек на стол, - то через какое то время они станут подобны камню.
Несколько мгновений герцогиня де Невер помолчала.
- И лишь когда новый огонь примет их в свои объятья они снова станут такими, какими были когда то.
С этими словами принцесса Клевская взяла тот самый кусочек, что только отложила и отправила его обратно в свечу.
- Но это только воск, а живому существу может быть и больно от всех этих метаморфоз, - Генриетта отдернула руку от огня, - ну вот… обожглась…

Анри де Валуа

Шепот герцогини де Невер приятно согревал ухо, а прикосновение пальцев женщины к виску короля породило новую волну мелких теплых мурашек. Генрих неслышно выдохнул, а взгляд темных мерцающих глаз короля на несколько мнговений обессмыслился. Однако, выражение понимания появилось там снова, когда герцогиня отняла руку от его лица и принялась рассуждать о сердцах и их схожести с воском, словно лектор Академии.
Во время ее речи Генрих медленно выпрямился, слушая герцогиню с легкой полу-ироничной улыбкой на губах. Изящная ладонь Валуа осторожно и явно нехотя выскользнула из теплой руки Анриетты. Генрих полуобернулся к столу и прикоснулся к бутылке - спустя пару секунд к треску огня в камине и звукам женского голоса добавилось журчание наливаемого в бокал хереса. Рядом поблескивал прозрачной чистотой второй бокал - Шико сегодня собирался выпить вместе с его Величеством вина - но в последний момент куда-то исчез. Когда Анриетта уже заканчивала свой монолог, Генрих вновь обернулся к ней. Чуть склонив голову на бок, король поднес к своему лицу бокал, наполненный светлой мерцающей жидкостью и какое-то время изучал отражающиеся там огоньки. Поднеся прозрачное стекло к губам, Генрих бросил долгий взгляд на Анриетту, а затем сделал небольшой глоток. Херес слегка обжег губы и осел терпким послевкусием в области нёба.
Вот прозвучало ее последнее слово- а Валуа все еще молчал. Чуть сузив глаза, так что в их уголках заиграли легкие едва заметные морщинки, Генрих поставил бокал на стол и мягко поинтересовался :
- Это предостережение?
Его Величество король Генрих Валуа как никто другой знал, что бывает с сердцами и какую боль могут принести живому существу подобные метаморфозы. Но от этого никуда не деться- все течет, все изменяется. Это неизбежно.
- Разумеется, воск можно растопить снова, а затем оставить его без внимания. Но за это можно жестоко поплатиться, ибо через некоторое время он может потерять эластичность и рассыпаться прямо в руках у того, кто попытается согреть его вновь, пробудив воспоминания прошлого- с тихой вкрадчивостью в голосе произнес король - Все зависит от мастерства того, в чьи руки попадет этот воск.
Левая бровь Валуа слегка изогнулась, а из груди его Величества вырвался легкий вздох. Генрих опустил взгляд в пол, а когда снова поднял его - в темном омуте глаз уже блестела легкая грусть.
-Но если бояться метаморфоз и не приближаться к огню, можно так навсегда и остаться холодным и безжизненным , словно камень.
Генрих замолчал, все еще глядя на герцогиню.
- Может вина?- участливо поинтересовался Его Величество - Оно согревает не хуже пламени и при этом не обжигает.

Анриетта Неверская

- Все зависит от прочности и гибкости материала, сир… и конечно, от умелости рук, в чьи он попадает, - герцогиня потешно поморщилась, и подула на обожженный палец. Ее Светлость положила обе руки на подлокотники кресла, позволив широким манжетам спуститься вниз.
С терпкой улыбкой на устах Анриетта смотрела на монарха снизу вверх. Внимательные глаза не упускали ни одного из его движений, как телесных, выражающихся в жестах, так и душевных, светящихся в глазах и меняющих голос. Генрих обладал искренней натурой и сейчас не обращал внимания на свое дыхание, которое имело свой ритм и не всегда отслеживалось даже людьми, искушенными в лицемерии.
- Нет, Ваше Величество, это не предостережение, - горько усмехнулась неверская герцогиня, - скорее… - Анриетта медленно перевела взгляд на предлагаемое вино, не закончив свою мысль, - Может, - прозвучал ее ответ на вопрос короля, подкрепленный легким кивком головы и движением ресниц.
- Не стоит, однако забывать, что этот волшебный напиток, да, не спалит, но имеет чудесное свойство открывать те недра личностной сущности, которые человеку более любо скрывать от посторонних глаз, - задорно сверкнув глазами на Анри, мадам положила тонкую кисть руки себе на грудь, - мне таить нечего, а Вам, государь?

Анри де Валуа

Генрих уловил нотки горечи в голосе гецогини де Невер - и это его даже слегка удивило. Неужели Анриетта способна испытывать от чего-то грусть или горечь?
В глазах Валуа на мгновение мелькнула серьезность- верный признак того, что он не пропустил слова женщины мимо ушей и понял их, как подобает. Каждый человек, у которого есть сердце, способен на подобные чувства. И чувства эти надо уважать - они того стоят.
- Мадам - Генрих улыбнулся со всей теплотой, на которую только был способен, а в голосе послышалась ласковые, бархатные нотки - далекие однако от того баритона, которым мурлыкают заядлые Дон-Жуаны - Мне в таком случае тем более нечего скрывать от Вас.
И король, продолжая улыбаться, наполнил второй бокал хересом ровно наполовину.
- Прошу
Генрих сделал шаг по направлению к креслу герцогини и, опустившись перед женщиной на корточки, поднес ей бокал из тонкого венецианского стекла.
- Я предлагаю выпить за откровенность - вещь в наши дни довольно редкую. Очень хотелось бы - Генрих утонул в омутах зеленых глаз женщины - Наблюдать ее проявления чаще.
Очи короля Франции заволокло характерной поволской. Румянец и вовсе не сходил с обычно бледных щек Валуа. Сидя на корточках перед Анриеттой де Невер, Генрих изучал ее лицо, которое сейчас находилось довольно близко от него. Стоит лишь слегка податься вперед...Главное - вовремя сократить дистанцию.

Анриетта Неверская

Рука герцогини взяла бокал, приподнесенный Генрихом, окутывая его пальцы своими. Спокойная обстановка умиротворяла. Анриетта решила на время отложить разговор, с которым пришла.
Анри так мило и услужливо поднес вино, что на щеках молодой женщины появились очаровательные ямочки от нескрываемой улыбки, когда он присел перед ней.
- За откровенность, сир, не грех выпить и из одного бокала, - Чуть наклонившись, так что грудь немного приблизилась к лицу короля, наперсница его сестры поднесла бокал вместе с мужской рукой к губам и сделала глоток. Неотрывный взор монарха был не менее согревающим, чем вино, которое разливалось по телу. Генриетта осторожно подвинула их руки с тем же бокалом ближе к Его Величеству, молча предлагая испить из него же. Она не опасалась, что Валуа может ее отравить, хотя это было довольно частое явление при дворе, женщина просто протянула бокал, с интересом ожидая, изопьет ли из него сын Медичи.
Либо херес, либо присутствие государя, либо близость мужчины будоражили кровь. Нежно-розовый цвет украсил лицо герцогини, проступив на скулах, лучше всяких косметических средств, которые Анриетта не стала наносить на кожу, отправляясь с визитом в Лувр.
Прикусив нижнюю губку, мадам озорным взглядом отвечала очам правителя и даже не подумала податься назад, в опасении смутить его, открывающимся видом.

Анри де Валуа


Генрих задержал дыхание, когда пальцы мадам де Невер коснулись его руки, а когда она нагнулась к нему и сделала глоток из бокала...
Королю показалось, как будто он освободился от невидымых оков, которые сдавливали грудь и мешали дышать. Даже в выражении лица что-то неуловимо менялось. Вертикальная черточка на лбу разгладилась, исчезли морщинки вокруг глаз. Глубоко внутри Генрих ощутил легкий испуг от происходящего - он чувствовал себя незащищенным и уязвимым - словно существо, которое вытаскивают из каменной раковины. Да, оно хочет выбраться, да, его радует окрущающий мир и солнечные лучи, но в то же время оно боится неизвестности и того огромного, необъятного мира, в который попадает.
Часть этих глубоко запрятанных эмоций отразилась во взгляде короля- в его глазах появилось что-то похожее на замешательство. Со стороны это выглядело так, как будто вино действительно отравлено, отравитель не ожидал предложения выпить из того же бокала и теперь испытывает легкий испуг от того, что ему настойчиво предлагют испить отравленный напиток.
Но уж конечно Генрих совершенно не думал ни о ядах, ни о политике. Хотя может и стоило подумать и о том, и о другом.
Губы мужчины прикоснулись к прохладному стеклу - и вскоре Генрих почувствовал вкус хереса, а затем и новую волну разливающегося по телу тепла. Единственное, чего сейчас хотел король - это расслабиться и получать удовольствие от происходяшего. Поза, которую приняла Генриетта, оказывала на Анри откровенно возбуждающий эффект, а ямочки у нее на щеках так просто привели монарха в восторг. Взгляд женщины светился лукавым озорством , ее темно-медные локоны ниспадали вниз, да и кроме того она совершенно его не боялась.
- В бытность мою королем Польши я отметил у поляков интересный обычай
- проговорил Генрих, не отводя взгляда от лица женщины - закреплять дружбу особым застольным обрядом, по которому два его участника одновременно выпивают свои кубки, например с вином, с переплетёнными в локтях руками. После чего целуются- По губам Генриха скользнула легкая, воистину чарующая улыбка. Он выразительно посмотрел Генриетте в самые зрачки и добавил:
- С этого момента участники считаются добрыми друзьями и должны обращаться друг к другу на «ты».
Генрих действительно наблюдал такой обычай у поляков и надо сказать, был впечатлен.

Анриетта Неверская

- Интересная традиция, - потемневший взгляд был брошен в огонь камина, а пальцы рук чуть дрогнули. Анриетта слышала о подобном ритуале, но сама в нем участия не принимала. Дама прибывала в глубоком убеждении, что это обряд для подтверждения добрых намерений в отношении кого-либо и место ему за празднеством успешных переговоров. Ее же разговор с королем Франции еще не начинался даже. Герцогиня понимала куда клонит Анри Валуа, предлагая подобное женщине, при этом не сводя с нее блестящего взора. Если бы не человеческие качества монарха, можно было бы заподозрить умело ведомую игру. Но что лукавить – этот мужчина определенно нравился подруге Маргариты. Скрытая внутренняя сила, парадоксально, сочетаемая в нем с мягким очарованием определенно привлекали мадам де Невер. Генрих предлагал сократить дистанцию до минимума. Чтобы это не значило, авантюрно-настроенная Генриетта была готова рискнуть и посмотреть, что из этого выйдет. «Чем бы черт не шутил, а и у меня чувство юмора имеется»
Все происходящее завораживало естественностью и, в любом случае, можно было окунуться в него, учитывая, что в подобных «водах» мадам чувствовала себя в своей стихии.
- Хотите попробовать? – герцогиня весело сверкнула глазами на короля. Анриетта чинно выпрямила спину, и, отпустив руку монарха с бокалом, согнула свою в локте, принимая неописуемо серьезный и торжественный вид. Уже через мгновенье комната наполнилась звонким девичьим смехом, всколыхнувшим формы в декольте. - Боюсь, сир, Вам придется посвятить меня в данный процесс подробнее, иначе я что-нибудь сделаю обязательно не так. А лучше покажите.

Анри де Валуа


Услышав девичий смех, Генрих как то незаметно для себя вскинул брови и улыбнулся широкой улыбкой, обнажив ровный ряд зубов.
- Охотно- молвил Его Величество, обдавая Генриетту полным мягкого веселья взглядом- Это совсем несложно.
Осторожно, чтобы не дрогнула рука и не расплескался херес, Генрих передал Генриетте тот самый бокал, который он до сих пор держал в руках.
- Вам нужно только согнуть руку в локе, вот так
Пальцы левой руки Его Величества осторожно обвились вокруг запяться Генриетты, левая ладонь легла чуть выше локтевого сустава. Осторожно , словно боясь повредить хрупкую ручку Генриетты, король согнул ее так, как того требовал польский обычай. Затем Генрих выпрямился и, обернувшись к столу, взял с него второй бокал с хересом. Снова опустившись перед Генриеттой на одно колено, Анри Валуа подался вперед, старясь пододвинуться поближе к женщине. Белый батист королевского рукава соприкоснулся с локтем Генриетты, защищенным от прикосновений алым бархатом.
- Потом нужно переплести руки в локтях, вот так- Генрих слегка понизил голос, скрыв свой взгляд за полуопущенными веками и шторами черных ресниц.
Генрих ощущал запах духов Генриетты- тем более что сейчас он был от нее очень близко. Их виски почти соприкасались, а темно-медные кудри мадам слегка щекотали Его Величеству щеку - король и не предполагал, что когда нибудь будет находиться так близко от герцогини де Невер. Даже сквозь ткань одежды Генрих чувствовал исходящее от женщины мягкое тепло.
- А теперь - Генрих практически задержал дыхание - Можно приступить к главному. Вообще, принято пить до дна. Но Вам, я думаю,до дна не обязательно.
Приглушенный мягкий голос короля звучал тихо, ровно так, чтобы его можно было услышать, не напрягая слуха.
Улыбнувшись и поднеся бокал к самым губам, Генрих сделал глубокий глоток и херес, казалось заструился по его венам, согревая тело коварным расслабляющим теплом. Его Величество, хоть и редко пил вино, не смог бы захмелеть с одного бокала - поэтому спокойно мог себе позволить выполнить все правила брудершафта.
Конечно, он не смог бы высидеть настоящее польское застолье, где воеводы, щеголяющие длинными густыми бородами, опрокидывали в свое чрево кубок за кубком и пили на брудершафт не по одному разу за вечер. Навеселившись, они валились пьяными прямо на столы или под них - там и храпели до утра. Хрупкое здоровье Его Величества, а так же природный темперамент не позволяли Генриху выделывать над собой такие экзерсисы. Это послужило поводом ни для одного памфлета - тем более что некоторые не в меру остроумные авторы уже принялись писать на короля пасквили и рисовать карикатуры- как раз после знаменитого дела Зборовски и Тенчиски, которое Генрих безуспешно пытался разрешить.
Осушив свой бокал, Его Величество сделал глубокий вдох- казалось, воздух начал пахнуть по-другому.

Анриетта Неверская


То, что Анриетта сдержала улыбку, так и летящую на губы, проявилось в легком напряжении их уголков. Мадам вспомнились «маленькие» пирушки, что устраивала Марго при неракском дворе. Ее брат должен представлять себе какой размах может быть у гуляний королевы Наваррской. Пока Генрих проводил подготовку к «посвящению» герцогини в польскую традицию, сама она, полностью отдавшись в распоряжение рук Его Величества, неотрывно смотрела на него. Валуа откровенно волновался. Этот факт немало удивил госпожу де Невер. Он скрывал взгляд, у него прерывалось дыхание, тонкую кожу лица красил румянец – все это вкупе создавало ощущение, что король немного смущен. Принцесса Клевская не раз видела подобные признаки у молодых людей, только вырвавшихся из-под опеки родителей и впервые встретив на своем пути женщину, затронувшую струны их душ, доселе молчавших. Но любимый сын Катрин Медичи был уже взрослым мужчиной, в расцвете сил и лет, явно искушенном в общении с дамами - подобная реакция с его стороны выглядела очень трогательно. И в груди самой Генриетты пробежала легкая волна трепета, когда ее рука, поднося бокал к губам, сомкнулась с рукой Анри, пропуская сквозь ткань одежды тепло его тела. Она пила медленно, маленькими глотками, которые сладостью ласкали небо и язык. Изумительный букет белого вина всей гармонией вкусов дарил удовольствие. Зеленые глаза не на мгновенье не прикрылись, не сводя взора с уже осушившего свой бокал монарха. Только когда последние капли светлой жидкости исчезли из ее «кубка», герцогиня опустила ресницы, чтобы вновь взметнуть ими, меняя выражение глаз с внимательно-спокойного на вопросительное, интересуясь у Генриха: «И что дальше?» На блестящих от влаги вина устах Ее Светлости играла ласковая, но немного насмешливая улыбка, обнажая белизну ровных зубов.

Анри де Валуа

Генрих не без удивления отметил, что Генриетта осушила свой бокал полностью. Почему-то удивление его было приятным- обряд был совершен по всем правилам, а значит, вступал в силу. Особенно если выполнить завершающий штрих.
Медленно отстранившись от Генриетты, Его Величество забрал пустой бокал, который герцогиня держала в своих тонких пальцах - и осторожно поставил его на стол. Туда же отправился и бокал Генриха.
Обращенный на короля взгляд герцогини нес в себе ласку и в то же время как будто насмешливость - такое сочетание оттенков еще более подогревало кровь и придавало происходящему легкий оттенок неизвестности. Что касается Генриха, то он наверное никогда еще не был таким как сейчас, ни в присутствии герцогини де Невер, ни еще кого либо кроме Марии Клевской и иногда -быть может- Луизы де Водемон.
- Браво, мадам - произнес Генрих своим тихим бархатным голосом - Я восхищен Вами.
В голосе короля Франции послышалась едва заметная хрипотца. С истинно кошачьей грацией подавшись вперед, Генрих на секунду задержался у самых губ Генриетты, поблескивающих влагой.
- А теперь , заключительный штрих- прошептал Генрих - и наконец прильнул к устам Генриетты в долгом пьянящем не хуже вина поцелуе. Губы женщины еще хранили на себе привкус хереса, но он не был главным. Аромат женской кожи, легкое дыхание, запах волос- все это слилось для Валуа в великолепный букет ощущений, с которым он не хотел расставаться.

Анриетта Неверская

Все движения Анри Валуа были медленны и плавны, словно течение Луары через Нант, где она сливается с водами Атлантики. Анриетта опустила руку на платье и не шелохнулась, когда лицо короля оказалось совсем близко от нее. Мадам лишь скользнула взглядом на его губы, уже нарушившие грань ее личного пространства. Поцелуй Генриха отличался мягкостью и властностью. И да – он был не похож на многие в целом. Был не таким настойчивым и требующим, как у Анрио Наваррского, не таящим в себе страх ошибки по юности, как у некоторых молодых людей; невязким, но терпким, как только что выпитое вино. Герцогиня невольно ответила на него. Немало не заботясь о том, какое действие это может оказать на мужчину, она провела кончиком языка по его нижней губе, чуть подавшись навстречу. Вблизи казавшиеся совершенно огромными глаза монарха зачаровывали. Не было желания отрывать взор, или опускать веки, наблюдая, как их зрачки расширяются. Положенная на колени рука пару раз вздрогнула, порываясь на плечо в белом батисте, но была вовремя остановлена еще незатуманенным рассудком женщины. Хотя головокружение определенно присутствовало. Генриетта точно знала, что это не от вина.
Ее Светлость, чувствуя, что еще немного и оторваться будет совсем невозможно, аккуратно отстранилась. Мягкая щека легко соприкоснулась со скулой правителя, и голова женщины легла на его плечо.
- Скажи, Анри, - мадам, памятуя описанные правила обряда, непринужденно перешла на «ты» с Его Величеством, но ее голос звучал глуше, чем до поцелуя, а глаза, которых он теперь видеть не мог, подернулись поволокой, - а когда мужчины подчиняются этой традиции, они тоже так целуются? Или у них другие правила?
Плечо Генриха было крепким и горячим. Это было приятными ощущениями. Анриетта не испытывала и тени неловкости. Для стороннего наблюдателя, если бы таковой оказался здесь, все это могло выглядеть так, будто герцогиня де Невер ежедневно пьет с королем Франции на брудершафт.

Анри де Валуа


Генрих улыбался. Он мог с уверенностью сказать, что этот поцелуй сильно отличался ото всех остальных и по вкусу, и по количеству ощущений, которые он принес. У Генриха чуть не закрылись глаза, пока он целовал мадам де Невер, но если бы он позволил себе и это, настолько расслабившись, остановиться точно было бы затруднительно.
Генрих поддался и не стал настаивать на продолжении, когда герцогиня остранилась от него, положив голову Его Величеству на плечо. Королю было очень важно, чего хочет женщина и что она чувствует - и в первую очередь он думал именно об этом.
Когда к нему обратились на "ты", Генрих принял это как совершенно естественное событие, более того, от этого стало еще теплее и новая улыбка тронула губы Анри Валуа.
Правая рука короля мягко обвилась вокруг талии женщины, левая же легла на копну темно-медных волос. Генрих Валуа сидел в обнимку с Анриеттой де Невер и гладил ее по голове. Если бы кто-нибудь об этом узнал, он бы этому не поверил, ибо такая картина могла представиться разве что сумасшедшему. Или очень смелому фантазеру. Но это была реальность.
Услышав вопрос женщины, Генрих , казалось, растаял окончательно. Так естественно, так невинно и в то же время так серьезно и по-настоящему это было!
Сначала наружу вырвалось что то вроде добродушной усмешки, а потом комнату огласил негромкий мелодичный смех Анри де Валуа.
- Нет- просто ответил он, даже не думая сочинять витиеватый ответ,призванный спровоцировать у собеседницы интеллектуальный интерес - Мужчины целуются по-другому.
Слегка отстранившись от Генриетты, король с нескрываемой лаской поглядел на нее и молвив: "Вот так" ,коснулся своими мягкими теплыми губами сначала одной щеки Генриетты, а потом второй.
- А потом обнимаются крепко-крепко. - добавил король, вновь прижимая к себе женщину. Королевская ладонь все еще лежала на волосах герцогини.
- Правда, однажды я видел, как воеводы целовались уста в уста, быстро и с силой, будучи изрядно захмелевшими. Поцелуются - и хохочут во все горло.Ну что с них взять - дикари, хотя и образованные.
Тонкие пальцы короля закопались Генриетте в волосы, перебирая их. Так хотелось вдохнуть их запах, что Генрих не сдержался. Опустив голову, король коснулся кончиком своего точеного прямого носа темно-медных волос Генриетты- далее последовал глубокий, еле слышный вдох. Запах женщины. Как иногда трудно уловить его за ореолом аромата духов.

Анриетта Неверская

Умиротворение. Пожалуй, это самое правильное слово, которым можно описать состояние этой взбалмошной женщины. Генрих словно окутывал ее в тонкую шерстяную материю, и тепло его души достигало самого сердца герцогини. Анриетта прикрыла глаза и на мгновенье замерла. Комната погрузилась в очередной раз в тишину, которую, как ей казалось, нарушал только грохот в ее же груди. Рука мадам поднялась и легла на плечо монарха, а ладонь, помимо воли, коснулась его макушки, и неспешно опустилась вдоль шелка темных волос Анри, поглаживая его голову. Ее путь окончился у ворота рубашки со спины. Чуть прервавшись, он продолжился уже под батистом, где вновь женская длань остановилась, легко прижимая мужчину к своей хозяйке. В другое время, Генриетта бы возмутилась, что, не важно кто – пусть даже сам король, так бессовестно рушит ее прическу, к которой Люси приложила немало стараний. Наглец бы услышал много нелицеприятных слов о своей персоне. Сейчас это казалось нестоящим внимания пустяком. Кожа Генриха приятно грела ладошку, а за стан он держал герцогиню, словно хрупкую вазу. Поцелуи щек были столь просты и наполнены добротой, что не вызвали смущения или растерянности. Обнимая правителя королевства, герцогиня де Невер пыталась вспомнить, когда последний раз ей было так хорошо и спокойно. И не смогла. Она была бесконечно благодарна за эти минуты Валуа. Тихий вздох вырвался из груди, где клокотало сердце.
- Смешные они, - с улыбкой откликнулась мадам на рассказ Его Величества. Немного подавшись назад, чтобы видеть глаза короля, Ее Светлость, погружаясь в их омуты, добавила: - Да и мы не лучше, тебе не кажется?
Ноготки второй руки почти неощутимо дотронулись до лба Анри и, как тонкие зубчики гребня, заботливо убрали упавшую от наклона головы прядь назад.
В камине что-то щелкнуло, и по королевским покоям стал разноситься легкий запах хвойной смолы. Огонь добрался до плохо просушенного полена, открывая сокрытые в нем веками тайны. Потрескивание стало громче – создавалась иллюзия, что это и не Лувр вовсе, а какой-нибудь охотничий домик в лесу. Не хватало только трели сверчка.

Анри де Валуа


Генрих тоже ощущал себя на удивление спокойно и умировторенно, особенно когда почувствовал руку герцогини на своих волосах, а потом и ее ладонь под батистовой тканью рубашки. Король как будто целиком окунулся в теплоту, позволяя ее течению уносить себя все дальше и дальше. Генриха посетило странное чувство, что только это и есть настоящая реальность, а все остальное не существует и никогда не существовало. Это было так странно- ощущать себя вне времени и пространства! И отпускать это ощущение совсем не хотелось.
Треск в камине сделался громче, ноготки Анриетты скользнули по коже лба, а взгляд темно-зеленых глаз женщины был снова обращен на него.
- Не лучше - согласился Генрих, не отводя взгляда от мерцающих очей женщины - Но кто сказал, что это плохо.
Генрих больше не мог сдерживать все то тепло, которое переполяло его до краев и которое просто необходимо было вылить наружу. Мягкие, но невероятно глубокие и сильные ощущения порождали слабость в коленях, блеск в глазах и ни с чем не сравнимое сладкое ощущение в груди, которое не давит, не мучает. А наоборот, дает ощущение невесомости, легкости и наполненности. В эту минуту Генрих готов был отдать половину своей жизни за то, чтобы не было ни политики, ни трона, ни гражданских войн. Это было страшное, опасное чувство, но королю было слишком хорошо, чтобы этого бояться. Он со всей доверчивой теплотой прижался к Генриетте - лев превратился в ручного котенка. Сдерживаться просто не было сил- да и нужно ли было ломать себя?
Рука , лежащая на талии, скользнула женщине на спину. Крепче прижав к себе Генриетту, король прикоснулся к ее губам в легком, осторожном поцелуе, как бы прощупывая таким образом почву и прося герцогиню не отталкивать его. По мере того, как текли секунды, поцелуй становился глубже и настойчивей, при этом сохраняя всю свою мягкость. Пальцы, зарывшиеся в волосах, медленно спускались на затылок, скользя по коже своими кончиками. Генрих почему то не думал о том, оттолкнет его Генритта или нет - он наслаждался данным судьбой моментом.

Анриетта Неверская


И Генриетта не оттолкнула. Наоборот прижалась всем существом к мужскому телу, отвечая Анри в той же манере. Начали они едва соприкасаясь губами, постепенно сливаясь в долгом поцелуе. Жаркие волны пробегали всему телу, ритмично нагоняемые тяжелыми глухими ударами сердца, где начинали свой путь, и переливались на кожу Анри, в едва заметной, дрожи кончиков тонких пальцев женщины. Мир словно рухнул за пределами спальни Генриха III Валуа. Политика, интриги, клановые дрязги, даже угроза гражданской войны исчезли, уступая место чувственности и человечности. Каменная броня, которую госпожа де Невер старательно выстраивала с 1574 года вокруг органа, что заставляет кровь бежать по жилам, в этот вечер готова была рухнуть, пропуская внутрь удивительного человека – короля Франции. Герцогиня слабла, превращаясь в тот самый воск, что недавно показывала Анри, в его руках. Задыхаясь, Анриетта опустилась с кресла на пол, вставая сначала на колени и обдавая близостью монарха, а потом вальяжно присела на роскошный ковер, уперев в мягкий ворс левую руку и чуть отклоняясь. Оторвавшись от Валуа, она убрала свою руку из-под рубахи и тихонько провела указательным пальцем по нижней губе Генриха.
- Ты сумасшедший, Анри, - без тени укора прозвучал голос мадам, - если нас увидят, то и меня вместе с тобой сочтут безумной.
Журчащий смех слился с треском дров.
- Мне безразлично – я не столь обремененная тяготами дел и прелестями семейной жизни. Мой супруг ограничивается регулярными письмами и не жаждет скорой встречи, но… - готовая сорваться фраза было повисла в воздухе. Однако женщину действительно беспокоила данная тема. И не потому, что ее волновали переживания королевы, а от того, что ее тревожило собственное будущее. Принцесса Клевская не собиралась быть временной игрушкой Его Величества и уж если отдаваться во власть эмоций, то и получать взамен все без остатка. Чем готов пожертвовать Генрих Валуа, вкушая ласки невестки герцога Гиза?
- … но Луиза любит и ей может быть больно.
Мягко высвобождаясь из объятий монарха, Невер опустилась еще ниже, ложась на бок, подперев ладонью голову, и позволяя огню камина отражаться в ее распущенных от хулиганства Анри волосах.

Анри де Валуа

Генрих прекрасно понял, что имела в виду Генриетта, говоря ему все это. Несмотря на то, что рассудок его был затуманен поцелуями, на то, что больше всего на свете ему хотелось подолжить только что начатое - король Франции понял и по достоинству оценил сказанное ему. Ответы на слова герцогини де Невер всплыли в голове сами собой и от того, озвучит ли их Генрих де Валуа- зависело многое. Валуа поглядел на Генриетту долгим взглядом, в котором явно блестнуло понимание. Он колебался - но недолго. Анриетта была здесь, перед ним. Сидела на ковре всего в каких-то нескольких сантиметрах от него. Генрих не был наивным мальчишкой и если он решался открыть свои карты, на то были серьезные причины - серьезнее, чем горячая кровь, бегущая по венам. Генрих не знал, что за мысли роятся в голове герцогини де Невер и не представлял, к чему стоит прислушаться - к разуму или же положиться на интуицию? Разум молчал. Вернее, там роилось столько гипотез, столько деталей, что все это никак не хотело соединяться в одну четкую картину. Наоборот, Генрих путался в рассуждениях и логических цепочках, а так как в логике он вообще был не силен и она только путала его, король Франции решил положиться на интуитивное чутье, которое иногда могло помочь намного больше и вернее, чем любые советы даже самых умных людей.
Ответом на слова Генриетты был долгий взгляд темных королевских глаз. Опершись рукой о мягкий ворс ковра, Генрих слегка откинулся назад. Некоторое время он еще изучал черты лица Генриетты, как будто о чем-то раздумывая. Но это продолжалось недолго. Анриетта была права - он сумасшедший.
- Анриетта...- имя женщины мягкой музыкой слетело с губ Валуа - Если ты хочешь знать мои мысли на этот счет, я тебе их скажу.
Генрих опустил голову и несколько прядей, задев тонкую кожу щек, скользнули вниз - однако через несколько секунд король снова поднял взор на Генриетту де Невер.
- Луиза де Водемон - добрая, милая девушка. Я очень уважаю ее чистоту. - начал Генрих. Слова давались ему с трудом, а голос еле заметно дрогнул - Когда передо мной встала необходимость жениться, я нисколько не колебался в выборе. Сейчас я все чаще думаю , что возможно я поступил неправильно.
В горле Генриха Валуа снова встал тяжелый ком. Ему было очень тяжело все это обдумывать, а затем говорить. Тем более,он не знал, какую реакию сказанное вызовет у герцогини де Невер.
Да, Генрих часто думал, что ошибся в выборе жены. Он не хотел попасть под влияние женщины, потому как однажды такое уже случилось. И хоть эта женщина была ему матерью- ее наставничество и привычка постоянно вмешиваться в жизнь и даже душу любимого сына попортила Генриху нимало крови. Поэтому он выбрал в жены робкую Луизу. Да, она была добра, чиста, ласкова с ним- но совершенно беспомощна. Генрих получил тихую кроткую супругу , но взамен он лишился поддержки. Своей матери он уже не доверял так, как раньше. Луиза ничем не могла ему помочь. Из господ Шомберга, Келюса, Д"Эпернона и Можирона политики получались не ахти- эти молодые люди больше думали о развлечениях. Брат...Что говорить о брате? Он уже показался Генриху во всей красе.

-Иногда- брови Генриха чуть шевельнулись, а на лбу на мгновение проступила та самая вертикальная складка - Когда мне больше не к кому пойти и не от кого получить совет, я начинаю искать ее общества. Но даже она часто не может оказать мне ни должной поддержки, ни... - Генрих осекся и тяжело вздохнул - Ни понять меня, а тем более чем-то помочь. Ее чистота почти совершенна - но даже в самом чистом роднике прежде всего течет холодная вода. Ею можно любоваться, но она не греет. Лишь иногда, когда жажда становится нестерпимой, можно зачерпнуть из него воды. Но кровь по венам бежит так же медленно, а серде не бьется быстрее.
В голосе Валуа послышалась грусть. Если Анриетта решит задать ему вопрос, почему он решил, что она сможет оказать ему поддержку - король не сможет ответить. Он не в силах ответить сразу на такое количество вопросов.

Если так будет продолжаться дальше, мы будем несчастны оба. Она- от того, что я реже ищу ее общества, я же от того, что рядом со мной нет женщины, которая могла бы мне помочь. Вы наверняка вспомните мою матушку - здесь Генрих невесело усмехнулся и провел рукой по мягкой поверхности ковра - Я отвечу, что больше не могу на нее полагаться. Мне нужен союзник, а не наставник. Нужен человек, который будет стоять рядом со мной - а не позади и не впереди меня
Голос Генриха звучал тихо - иногда в нем проскальзывали оттенки испытываемых королем чувств. Генрих было полностью искренен - и можно было с уверенностью сказать, что он раскрыл не одну свою карту, а намного большее их количество.
- Я могу рассказать тебе и больше- сказал Генрих, пододвигаясь ближе к герцогине. Ладонь Его Величества накрыла собой руку Анриетты - Если только ты станешь слушать. И если я смогу позволить себе это с тобой.
Нетрудно было понять, о чем говорит король. Он готов был отдать все, что у него есть, но и взамен требовал столько же.

Анриетта Неверская


Впервые после исполнения польского обряда Генрих назвал герцогиню по имени и обращался на «ты». Это себе позволял малый круг людей, и оттого из уст правителя королевства это звучало мило и необычно. Слушая «исповедь» Валуа, Анриетта была очень серьезна и ловила каждое его слово. Примерно так она и представляла себе отношения царственной четы. При последних звуках мужского голоса, мадам опустила голову и в задумчивости задержала взгляд на резной ножке кресла. Только недалекий человек мог поверить, что говоря о Луиджи Гонзаго, она всерьез воспринимала его, как препятствие к чему то. Невер размышляла об интересах четырех людей, которые сейчас заполняли ее жизнь. Маргарита Валуа – единственная подруга, верный союзник и поверенная всех душевных тайн Генриетты; Генрих Лоррейн – человек, к которому его невестка испытывала благоговейное уважение, восхищаясь его натурой и богатейшим внутренним миром, и потом родственные узы были для мадам столь же ценны, как и для герцога Гиза; Генрих Бурбон – страстный любовник, шкодный юнец, хитрый политик, он всегда привлекал эту женщину своей природной веселостью, напористостью и кажущейся беззаботностью; а теперь еще и Генрих Валуа – с момента бала, Анриетта чувствовала, что между ней и Анри протянулась тоненькая нить, которую позже разорвать уже не будет возможно. И если сейчас она примет, по сути высказанное, предложение, то предстоит сделать так, «чтобы и волки были сыты и овцы целы», ибо предавать ни одного из перечисленных людей во имя собственных интересов, мадам де Невер не хотелось. Это было почти из области чудес, но попробовать стоило. Начинать выстраивать цепочку сложной интриги надо с самого сильного звена. Чтобы король не говорил, но, как все дети Генриха II, он боялся свою мать, ее способности влиять на рассудок своих отпрысков, дара манипулировать их чувствами. Мадам Катрин Медичи – женщина, державшая в страхе всю свою семью. И не только. Посягнуть на сердце ее любимого сына, значило нажить себе смертельного врага, даже отдавая ему свое собственное. Но прошло то время, когда Генриетта Клевская боялась попасть к ней в немилость.
Ладонь, нарывшая руку герцогини, решила больше, чем все размышления. С улыбкой взглянув на нее, мадам посмотрела на мужчину.
- Я буду тебя слушать, Генрих, столько, сколько ты пожелаешь. Ты можешь позволить себе это без опаски, - говоря это, наперсница Марго перевернула руку и ее открытая ладонь оказалась под пальцами монарха. Голос Анриетты не дрогнул, а взор был направлен прямо в черные зрачки собеседника. Приняв решение, стало дышать легче. Что значит ее собственная судьба, перед судьбами этих четырех людей. Стоило рискнуть.