2 мая 1578 года, Бал в ратуше, после 2х часов ночи."Серебряный танец под покровом маскарада"

Анриетта Неверская

В смятении чувств, женщина покинула террасу и вновь рассматривала людей, танцующих в зале. Встреча с Анрио, помимо воли, оставила в ее душе след чуть более глубокий, чем за последние годы отпечатывались подобные разговоры с мужчинами. Успокаивая биение клокочущего сердца, мадам де Невер медленно пересекала большой зал ратуши, прожигая внимательным взглядом покровы разнообразных костюмов и масок. Легонько закусив нижнюю губу, она грациозно обходила развлекающихся людей, пытаясь найти знакомые фигуры.
Но больше всего Генриетту де Клев волновало, сможет ли ее недавний собеседник, оставшись неузнанным, покинуть маскарад. И прежде всего, неузнанным тем человеком, чей наряд так идеально гармонировал с ее собственным. Конечно, герцогине тоже следовало, как можно скорее, исчезнуть из ратуши, но было бы абсолютным безумием уйти одновременно с Генрихом Бурбоном.

Анри де Валуа


Время на этом балу летело для Валуа незаметно. Впервые за долгое время он чувствовал себя самим собой и в этом ему помогла его черная маска с серебряной вышивкой. Может, дело было не только в маске, но так же и в вине, которое король успел отведать - кто знает. Несколько танцев с очаровательными женщинами придали мероприятию особенный шарм. Одна из партнерш короля танцевала довольно дурно и несколько раз наступила Его Величеству на ногу, что впрочем, было приятно, и сейчас Валуа вспоминал эту девушку с особенным умилением. Миньоны все никак не появлялись, впрочем маскарад будет продолжаться до самого утра, и королевские бездельники успеют на нем показаться. Вопреки своим ожиданиям король не злился на них за долгое отсутствие. Женское общество иногда может быть достаточно приятным, чтобы все грустные мысли улетучились и не возвращались.
Через некоторое время разгоряченный танцами Генрих вышел на балкон, подышать свежим воздухом. Ночная свежесть подействовала на него самым лучшим образом, а бледный, серебристый свет луны разбудил в его душе массу ностальгических воспоминаний прошлого. Наверное Его Величество очень долго простоял бы на этом балконе, ибо иногда даже он любил одиночество. Будучи полностью погруженным в себя, он мог бы не заметить течения времени. Но что-то, спрятанное глубоко внутри, толкало его обратно в зал. Это "что-то" называлось интуицией или, если хотите, предчувствием. Генриху казалось, что если он не вернется в зал, он упустит что-то для себя важное. И король послушался своего внутреннего голоса. Как оказалось- не зря.
Вновь слившись с людскими голосами, нарядами и запахами, Валуа шел куда-то наугад, причем со стороны создавалось такое впечатление, что он в любую секунду может свернуть в другую сторону и пойти не туда, куда планировал. Внезапно он остановился, словно человек, котороый искал что-то, сам не зная что, и вдруг нашел. Все было очень просто - он увидел женщину в темно-зеленом платье и черной маске. Ту самую, чье внимание он сегодня на себе почувствовал. Ее кавалера по близости не было и сама судьба предлагала Генриху задержать эту даму подле себя.
Сам не ожидая от себя такой решительности, король преодолел разделающее их расстояние всего за какие-то секунды и внезапно появился перед незнакомкой, словно чертик, выскочивший из табакерки. Во второй раз упускать возможность познакомиться он не собирался, ибо когда встречаешь кого-то однажды- это случайность. Когда спустя некоторое время случайно натыкаешься на человека второй раз- это уже судьба.
Окинув женщину ненавязчиво -внимательным взглядом и как бы таким образом знакомясь с ней, Валуа улыбнулся мягкой улыбкой, в которой едва заметно проскальзывало смущение от встречи. Все таки, возможно , эта женщина куда-то торопится, а он ее задерживает.
- Прошу простить меня, сударыня, если я Вас немного задержу- негромко произнес он - Но дело в том, что я еще час с лишним назад решился пригласить Вас на танец и не отпущу,пока Вы не окажете мне честь своим согласием.
Сквозь маску было заметно, каким спокойным, лишенным всяческого коварства блеском светятся глаза Его Величества. Генрихом руководил исключительно личный интерес к таинственной особе и желание танцевать с ней, плюс ко всему он еще не успел узнать даму, хотя ее облик казался королю неуловимо знакомым.

Анриетта Неверская

От неожиданности появления перед ней короля, герцогиня выронила злополучную липовую ветвь. С тихим звоном она оказалась у ног сына Екатерины Медичи. Генриетте потребовалось все самообладание, чтобы сдержать испуганный возглас, уже подкатившийся к устам. И если это ей удалось, благодаря неимоверному усилию воли, то мертвенную бледность, в мгновение покрывшую ее лицо, было уже поздно прятать. Да и выше ее сил. Мысли лихорадочно заметались в голове, но неожиданно на выручку пришло женское начало. Любопытство женщины стерло испуг от нежданной встречи с глаз принцессы Клевской, зажигая их интересом к мужчине. Сколько же она его не видела? Несколько лет? Или целую вечность? Генрих Валуа с детства отличался от своих братьев и кузенов какой-то внутренней красотой и внешней элегантностью. Будучи мужественным воином и одним из лучших фехтовальщиков Франции, он всегда был изыскан в манерах и являлся образцом благородства. Из всех детей Генриха II, пожалуй, он был единственным, кто был достоин занимать престол своего отца. За годы, что мадам де Невер не видела государя, тот мало изменился. Пожалуй, стал только чуть шире в плечах. Мирный блеск миндалевидных очей нес в себе умиротворение и щеки герцогини приобрели прежний оттенок, подернувшись легким румянцем. Мягкие и спокойные интонации голоса Его величества, позволяли надеяться, что инкогнито подружки Марго пока не раскрыто. Чем могло подобное обернуться, молодая дама даже думать не хотела. Хорошо, что хоть Анрио успел скрыться. Присев в реверансе и, одаривая короля самой чарующей из своих улыбок, Анриетта украдкой огляделась. Не увидев нигде поблизости лилового камзола, она окончательно успокоилась.
- Сударь, Вы весьма обворожительны в своем упорстве, - Генрих не узнал герцогиню Неверскую или делал вид, что не узнал. А, следовательно, и обнаруживать, что ей известно, чье лицо скрывается под почти точно такой же маской, как у нее, смысла не было. – Разве на таком празднике можно торопиться? О, нет, месье. А такое терпение, как Ваше- шутка ли ждать больше часа, должно быть непременно вознаграждено, - низкий тембр речи женщины, отнюдь не скрывал лукавого кокетства, а искрящиеся взор уже с задором смотрел на правителя королевства, лишь изредка опускаясь вниз… к оброненной безделушке.

Анри де Валуа

Легкий звон , с которым липовая ветвь приземлилась к ногам Его Величества, прозвучал для Генриха словно тихая, прозрачная музыка. Пожалуй, вся поэтическая гармония мира отразилась в этом звуке.
Генрих заметил, как побледнела женщина- не заметить этого было трудно ; Его Величество даже хотел подать ей руку на случай, если бледность дамы является признаком ее плохого самочувствия. Или может его появление ее испугало? Но чем? Неужели только лишь внезапностью? Или она его знает и почему либо не желала встречи?
Казалось, что перед тем, как женщина заговорила, прошла вечность.Генриху не терпелось узнать, каким голосом она обладает, как говорит, с какими интонациями? А если что-то очень хочется знать, даже секунды ожидания текут очень долго.
Голос. Голос показался настолько знакомым, что у Валуа похолодело в груди от неожиданности. Он начинал догадываться, кто стоит перед ним и кто смотрит на него такими искрящимися глазами; но маска слишком хорошо скрывала лицо женщины, не давая Генриху сделать окончательный и бесповоротный вывод.
- Сударыня, Ваши слова и Ваше согласие стоят того, чтобы ждать их, хотя бы даже и весь вечер. Цель оправдывет себя. - ответил он. - Однако... Простите мне мою невнимательность.Вы кажется что-то обронили.
Не отводя взгляда от лица женщины, Генрих опустился перед ней на одно колено, бледные красивые пальцы наугад нашли лежащую на полу безделушку, и спустя секунду Его Величество выпрямился, держа в руках липовую ветвь.
Теперь он точно знал, кто перед ним.
- Прекрасная вещь - все так же негромко, с умиротворяющей мягкостью в голосе заметил король - Я вижу, что у Вас помимо всего прочего прекрасный вкус, мадам. А еще я уверен, что мы с Вами определенно где-то встречались. Я запомнил Ваш голос так же хорошо, как и выражение Ваших глаз.
Что делала в Париже Анриетта Неверская и как должен был реагировать на ее появление король?
Пройдясь подушечками пальцев по изгибам серебряной ветви, Генрих наконец поднес ее Анриетте, словно розу, которую сам только что сорвал и теперь решил подарить свежий цветок понравившейся женщине.
- Позвольте предложить Вам руку.
Заиграла музыка, вновь приглашая веселящихся дворян танцевать. Кое-кто уже выдохся, а кто-то, как и Генрих Валуа, был полон сил, задора и вдохновенья. В эту минуту королю очень хотелось бы знать, как они с Анриеттой выглядят со стороны. Оба в темно-зеленом, он стоит перед ней с серебряным украшением в левой руке, а правая , развернутая ладонью вверх ждет прикосновения женских пальцев, как окончательного согласия на просьбу о танце.

Анриетта Неверская


Мадам де Невер никогда не была трусихой, с детства совершая опасные глупости и получая от этого ни с чем несравнимое удовольствие. Но сейчас она словно шла по лезвию острого клинка над пропастью, рискуя либо поранить ноги, либо свалиться вниз. Генрих, несомненно, узнал ее. Его бездонный пристальный взгляд, казалось, проникал под ткань маски и обнажал лицо собеседницы. Но как отнесется Валуа к пребыванию невестки Меченного в столице? Голос Его величества не дрогнул, когда он рассматривал украшение, но глупо было бы надеяться, что человеку, знающему толк в украшениях, неизвестна эта вещица.
- Благодарю Вас, сударь, - Генриетта забрала подарок сестры, протянутый королем, и, взмахнув ресницами, невинно продолжила:
- Вполне возможно, что мы когда-то встречались, месье. Ваш голос тоже не чужд мне и звучит музыкой для моего слуха. А глаза…- мадам прервалась, пытаясь заглянуть в очи государя так глубоко, как только это было возможно, - глаза, говорят, зеркало человеческой души, Ваша же для меня, к сожалению, - загадка.
Отступать было некуда, поэтому оставался один выход – идти танцевать и постараться получить от этого максимальное удовольствие. Ведь ее партнером будет мужчина, танцующий лучше любого в этом зале. Принцесса Клевская, отдаваясь на милость фортуны, элегантным жестом вложила левую руку в королевскую длань, соприкоснувшись с ней только тонкими пальцами. Их кожа была одинаково горяча и, это было приятно. Этот дуэт привлекал взоры окружающих своими нарядами, серебряная вышивка на зелени темной ткани, словно перетекала с одной фигуры на другую. Что скрывать, Анриетта соскучилась по всеобщему вниманию и собиралась танцевать с первым дворянином королевства столько, сколько позволит музыка. Заткнув ветвь липы за пояс, не раз блиставшая в этом зале женщина, откинула капюшон легкой накидки с прически, предоставляя отблескам множества свечей плескаться в меди ее волос, встряхнула локонами и, вздернув подбородок, призывно взглянула на Генриха Валуа.

Анри де Валуа


Похоже, что оба - и Генрих, и Генриетта Неверская вели себя очень осторожно. Воздух вокруг как будто наполнился энергией, которая потихоньку накапливалась. Кто знает, как далеко здесь было до взрыва.
Искренне любуясь Генриеттой, король в свою очередь задорно улыбнулся и снял головной убор, отдав его вертевшемуся рядом пажу. Теперь, когда лицо Валуа больше не было скрыто тенью, которую на него бросали поля шляпы, можно было гораздо лучше разглядеть открывшиеся посторонним взорам тонкие изящные черты. На матовых щеках проступил ровный румянец, который красил лучше любых нарядов и украшений, а если бы Генрих вздумал снять маску, можно было бы разглядеть едва заметные морщинки в уголках глаз, которые появлялись там всякий раз, когда король улыбался.
- Меня не так сложно разгадать- ответил наконец Генрих ; безукоризненный рисунок губ дрогнул в веселой улыбке , лишенной однако той лукавой слащавости , которая была так свойственна многим ветренным дворянам.
Генрих выдержал взгляд Генриетты, позволив ей заглнуть вглубь своих глаз и даже еще глубже.
- Стоит только попросить снять маску.
Это было сказано так же негромко, все с той же лишенной всякой наигранности улыбкой, с тем же мирным блеском во взоре.
Стоит только попросить.
Энергия, исходящая от этой женщины нравилась Генриху, она возбуждала его рассудок и как ни странно, чем-то даже грела. Волосы, переливающиеся множеством огней, что-то огненное во всех ее движениях и в атмосфере, которую она излучала ,притягивали. Король чувствовал в ней что-то противоположное самому себе, что-то , чего ему самому нехватало и без чего ему было непросто обходиться.
Горячая рука Его Величества с осторожной и даже нежной ненавязчивостью легла на тонкий стан женщины ; слегка сжав ее пальцы своими, Генрих плавно и в то же время стремительно увлекал мадам де Невер за собой, все дальше и дальше , вглубь зала, музыки , звуков и разномастных движений. Танцевал король и вправду великолепно ; создавалось впечатление, что он едва касался земли, так быстры и легки были его движения. Танец- не просто набор движений под музыку, это стихия. Приятно находиться в своей стихии.
Интересно, а сняла бы Генриетта маску, если бы он ее попросил?

Анриетта Неверская

Танцевала Анриетта от души. На несколько мгновений скинув с себя всю осторожность, герцогиня отдалась во власть звуков. Она не задумывалась о том, как выглядят ее движения, и как на нее смотрят со стороны – плоть совершала хорошо знакомые и отточенные множеством балов па для себя, расслабившись и наслаждаясь происходящим. Спокойствие и уверенность Генриха находили приятный отклик в ее разуме. Его руки обвивали талию с мягким трепетом мужчины, ценящего сущность женщины. Но тревога все же давала о себе знать, и сознание мадам требовательно вернуло ее в сложившуюся ситуацию. Анри Валуа узнал ее. Но даже тени гнева или недовольства не мелькнуло в его необычайных глазах. Тогда к чему лукавство?
- Разглядеть человека, не так сложно, сударь, - начала Генриетта, продолжая танцевать, - и для этого не обязательно снимать маску. А вот разгадать его сущность и понять, как самое себя, весьма сложно, несмотря на неимоверное желание. Особенно если тот прячется. Я же не спрячу от Вас ни лицо, ни душу, сир.
Не дожидаясь ответа монарха, герцогиня, почти незаметным движением руки сняла маску с лица и весело взглянула на него. Она знала, что выглядит весьма привлекательно – чуть заметный румянец разлился по щекам от фигур под мелодию, грудь мерно вздымалась, а неровные отсветы пламени делали ее кожу почти прозрачной. Некоторые, может, и сочтут этот поступок безумием, но, по мнению хозяйки особняка близ Гревской площади – это было единственно-правильным в данный момент поступком. Валуа и так догадался, чей лик скрывает кусок черной материи, расшитой серебром, а больше ни от кого в этом зале Анриетта не таилась. Если Его величество и разгневается, то незачем оттягивать этот момент.

Анри де Валуа


Очень умна- подумал про себя король, когда Анриетта де Невер вдруг сняла маску. В случае с Генрихом это действительно было единственно верным решением, да и сам король не мог не дать ответа на такой смелый и неожиданный поступок. Что касается эмоций Его Величеста, то Генрих еще не до конца разобрался в них. Гнева он почему то не чувствовал, только удивление и интерес. Ну и конечно же, волнение.
Прятаться и лукавить в данном случае было совершенно бесполезно и ненужно. Генрих даже в шахматах предпочитал игру в открытую, чего уж говорить о жизни. Теперь мадам де Невер по крайней мере будет у него на виду. Он постарается, чтобы это было так.
- Откровенность вещь обоюдная - ответил Его Величество и ,игнорируя все мысли о том, что он похоже окончательно сошел с ума, раз ведет себя так, как сейчас , Генрих освободил свое лицо от черной, расшитой серебряными нитями маски. Ощущения, сопровождавшие его при этом, были довольно интересны - как будто он только что без оружия вошел в клетку к тигру, всецело полагаясь на то, что зверь знает его и нападения не последует.
Разом открыв Анриетте свои черты, Генрих в то же время ощутил себя свободнее. Скрываться он не любил, а извораичиваться и лукавить ему иногда становилось тяжело и даже невыносимо, хотя он и умел это делать. Ибо такой навык необходим любому придворному, а уж королю Франции в особенности. Хочешь- не хочешь, а приходится этому учиться.
На лице Валуа цвела довольная улыбка, вгляд искрился веселыми огнями, дыхание слегка участилось от приятного волнения, заполняющего все существо короля. Необычайная внешняя привлекательность мадам де Невер тоже этому весьма способствовала - король Франции не мог и не хотел отвести от нее взгляда.Пожалуй, это был самый необычный бал-маскарад в его жизни.
- Вы почти не изменились с того момента, когда я видел Вас в последний раз - прямо сказал Его Величество, продолжая улыбаться. - И мне бы хотелось, чтобы этот танец на балу не был нашей первой и последней встречей. Я буду очень рад видеть Вас моим почетным гостем в Лувре и надеюсь, что Вы не огорчите меня отказом и я смогу надеяться на Ваш визит.
Танец рано или поздно должен был закончиться. Это изрядно огорчало Его Величество,который только что встретил здесь такую удивительную женщину. Королю не хотелось ее отпускать, по крайней мере надолго. Интересно, как бы отреагировал на все на это Шико- подумал Генрих, любуясь почти прозрачной кожей мадам - И что бы подумала моя матушка.

Анриетта Неверская


Простота, с которой Генрих снял маску, являла в себе самоё королевское величие, в одной из лучших его форм. Время было милостиво к чертам мужского лица – оно было юношески свежим, и лишь немногие морщинки раскрывали возраст своего обладателя.
Герцогиня уже успела забыть те моменты, когда этот человек так искренне и задорно улыбался, а взор его был столь не затуманен бременем государственных дум.
- Женщина всегда стремится выглядеть так, Ваше Величество, какой ее хотят видеть и какой она хочет казаться сама, - музыка стихла и Анриетта присела в глубоком реверансе перед своим партнером, обдавая его терпким ароматом корицы, - а мне, государь, не слишком хочется меняться.
Кончики губ мадам де Невер игриво приподнялись, когда она распрямилась.
- Лувр – прекрасная задумка Лескота, сир, но, с одной стороны там царит Ваша особа и этим он притягателен, а с другой – не все его обитатели будут счастливы от появления гостей. Однако, если Анри Валуа обещает мне свое гостеприимство, то я принимаю его от всего сердца и несмотря на желание остальных.
Последнюю фразу жена престарелого маршала произнесла достаточно громко, что бы ее могли слышать те, кто остановился рядом с их парой, как только инструменты смолкли. Люди, облаченные в костюмы, со скрытыми лицами и фигурами, обращали внимание на персону короля Франции, не скрывающей более свою личность.
Легкий прищур, что добавил еще более лукавства в, и без того, непростые глаза женщины, тронул веки герцогини.
- Сир, но ведь и эта встреча еще не окончена, - голос мадам понизился, - не уповая на будущее, можно радоваться настоящему.

Анри де Валуа


Разговор с мадам де Невер приносил неожиданно приятные плоды. По крайней мере пока все представлялось в довольно соблазнительном свете. Генрих улыбался и чуть ли ни мурлыкал от удовольствия.
- Я полагаю, что наша сегоднящняя встреча вполне говорит о моем к Вам расположении , а так же и о том, что король Франции будет очень рад видеть Вас в Лувре. Что касается его обитателей...- То их никто не спрашивает- додумал король про себя, а вслух сказал :
- То уверен, они встретят Вас с намного большим удовольствием, чем Вы думаете. Тем более что хозяин Лура -этого прекрасного места- король.
В поледней фразе Генриха проскользнули едва заметные металлические нотки, что говорило о наличии у короля твердого мнения, которое он не намерен был менять под давлением окружающих.
Последняя фраза мадам, сказанная ее чарующим голосом, вызвала новую вспышку легкого румянца на щеках Его Величества.
- Ну что же - проговорил Генрих - В таком случае предлагаю обойти эту прелестную залу вместе, а поскольку мы без масок, Ваш будущий визит в Лувр не будет для окружающих сюрпризом.
С чего вдруг Генрих решил оказать Анриетте де Невер такое расположение - наверное не понял бы никто, кроме, может быть, Шико. Что касается миньонов, то они уж точно воспримут все в искаженном свете. Хотя понять мотивы Валуа было не так уж сложно.

Анриетта Неверская

Едва заметная ирония мелькнула в улыбке принцессы Клевской и дама чуть кивнула, принимая оказанную любезность, как нечто само собой разумеющееся. Но не будем лукавить, честолюбие женщины было потешено подобным предложением, вернее теми взглядами, что буравили ее из-под масок. Возможности отказать его величеству не было никакой, как впрочем, и желания отказывать. Генриху очень шел тот румянец, что легкой розовой дымкой окутывал его скулы.
- Боюсь только, что эта зала слишком мала, сколь бы и не была прелестна, - молвила Анриетта, оставляя свою руку в ладони короля и предоставляя ему возможность вести ее, куда заблагорассудится, - я прекрасно помню, сир, что в вашем присутствии мгновенья бегут быстрее, а расстояния непростительно сокращаются. - Чуть пожав пальцы Генриха, будто придерживаясь за него, Генриетта понизила голос почти до шепота и добавила в него нотки грусти, - Особняк с резными балконами, стоящий недалеко от Гревской площади, отличается гораздо меньшим великолепием, но больше всего я сожалею о том, что возвращаясь в него, мне придется покинуть вас, сир.
«Маски» расступались перед королем и его спутницей, освобождая паре в зелено-серебряном дорогу, и отходили на приличествующее расстояние, дабы не мешать государю развлекаться.
Несмотря на кажущееся легкомыслие, герцогиня Неверская оценила предложение Генриха со всех сторон и понимала, что эта «прогулка» не только мужчины под руку с женщиной, которой он выражал знаки симпатии, но и демонстрация милости Валуа к представительнице лотарингского дома, которую долго были не рады видеть при дворе. Однако, осознание этого ничуть не омрачало настроения супруги Луи де Гонзаго и она беззаботно болтала об изменениях в моде и разнообразии нарядов на сим торжестве с тем, в ком привыкли видеть лишь корону, глядя на него глазами отнюдь не подданной.

Анри де Валуа

Анри Валуа до краев наполнило какое-то странное чувство. Это можно было назвать и волнением, и азартом, и предчувствием интересного, но опасного приключения. Генрих ничего не обдумывал заранее, все его поведение являло собой совершенно естественный экспромт. Однако цепкий мозг Его Величества уже со всех сторон проанализировал сложившуюся ситуацию, и решение было принято мгновенно. Генрих был уверен, что он все делает правильно. Так бывает иногда - когда все получается само собой, в то же время кажется рискованным и даже опасным - но ты уверен, что так и должно было быть, что все правильно. От внимательного и тонко чувствующего Генриха не укрылось то, как герцогиня отреагировала на его благосклонность - однако, именно этого он и ожидал. Валуа казалось, что он чувствует настроение Анриетты и может даже он смог бы угадать ее мысли- хотя бы примерно. Ее присутствие в Париже говорило о том, что прямо у него под носом творится что-то очень интересное, что-то такое, о чем он должен знать. И герцогиня де Невер была олицетворением всех этих событий.
Она слегка сжала его теплые тонкие пальцы- легкое тепло пробежалось мурашками сначала до локтя, потом выше - и наконец разлилось по всему телу. Генрих на секунду прикрыл глаза, наслаждаясь моментом и чувствуя ритмичные удары собственного сердца.
- В самом деле?- улыбнулся король - Поначалу она показалась мне бесконечно огромной. Наверное это от того, что за ширмами нарядов собравшихся здесь дам и господ не видно ее границ, а разыскать в этом океане кого-то конкретного так же нелегко, как жемчужину,затерявшуюся на дне морском.
Слова лились сами собой. Разговаривая с Анриеттой, Генрих не забывал одаривать встречающихся на пути придворных благосклонными кивками и теплыми улыбками
- Правда жемчужина всегда выделяется на общем фоне своей ровной белизной.
Король Франции любил высказывать свои мысли, облекая их в намеки разной степени прозрачности. Но, надо отдать ему должное - чужие намеки он понимал так же хорошо, как и свои собственные. И разумеется, он не пропустил мимо ушей последние слова Анриетты, тем более что Валуа очень внимательно слушал свою спутницу. Ему не приходилось напрягать для этого свое внимание.Генрих с легкостью схватывал все, что представляло для него какой-либо интерес. Менее интересная информация забывалась им тут же за ненадобностью.
Левая бровь Его Величества чуть заметно дрогнула, Генрих отвлекся от очередного возникшего на пути вельможи, повернув голову в сторону Анриетты. Взгляд темных глаз Валуа был донельзя внимателен, с долей игривого лукавства, однако взгляд этот ясно показывал, что каждое слово женщины достигает слуха венценосной особы, что каждое из этих слов король хорошо запомнил ,и при первой же возможности он вытащит их из закоулков своей памяти.
- Не сомневаюсь, что Вы выбрали в качестве резиденции один из самых великолепных особняков Парижа - молвил Генрих , в то же время вспоминая окрестности Гревской площади - Уверен, мне достаточно будет взглянуть вокруг, чтобы угадать место Вашего пребывания.
Смерть Христова, что бы сказал на все это Шико? Что бы сказал на это Можирон? Верные друзья его Величества никогда бы не отпустили Генриха на улицы Парижа одного, тем более что вся эта прекрасная обстановка и интригующие фразы могли оказаться лишь частью искусно расставленной ловушки. Но... Для ловушки, как показалось Генриху, это было слишком просто.
Валуа снова окатил Анриетту мягким, не теряющим цепкой внимательности взглядом. Решение, как всегда, пришло молниеносно. Это был сумасшедший риск - но Генрих не собирался отказываться от предлагаемых судьбой возможностей.

Анриетта Неверская


Она шла. Перестав обращать внимания на разряженную толпу, герцогиня, чуть склонив голову, слушала плавно текущую речь своего спутника. Его слова, словно недавно смолкнувшая музыка танца, задавали темп. Они двигались неспешно, и, несмотря на то, что Генрих отвлекался на придворных, чувствовалось, что все его внимание сейчас принадлежит единственной в этой зале даме без маски. Она улыбалась. Весь облик государя французского, его глубокий взгляд, поступь, церемониальность, вызывали жгучее желание все это изменить. Генриетте представился совсем другой Генрих Валуа – беззаботно смеющийся задорный молодой человек 19 лет от роду. Такой, каким видела его ее сестра. Сейчас о том юнце напоминали только глаза. И голос. Голос, источающий комплименты, столь ненавязчивые, что они были подобны легкой паутине, обволакивающей и волнующей сердце.
«Человек, властвуя над другими, утрачивает собственную свободу» - скажут много позже, но уже сейчас, размышляя о мужчине, шедшем с ней рука об руку, мадам де Невер знала о том, что власть некоторым, дает многое, но отнимает еще больше. Нет, она не испытывала жалости к любимцу Катрин Медичи, скорее предполагала насколько ему не хватает того, что многие совсем не ценят.
- Сир, когда жемчужин много и все они белы и гладки, то можно создать весьма недурное украшение, - тоном ценителя произнесла женщина, - давайте глянем вокруг, - мадам пыталась за шутливостью скрыть и в правду набежавшую грусть, - посмотрите направо, и вы найдете весьма ценный дар моря, - говоря о девушке в одеянии Жемчужины, герцогиня искала, на кого еще обратить внимание короля. – Или видите даму в красном? Она прекрасна, как рубин. А вон тот толстый монах, напоминает серый агат, - взор Анриетты задержался на этой фигуре, но она уже сравнивала других присутствующих с драгоценными каменьями. Вдруг принцесса Клевская смолкла и, повернувшись к Его величеству, произнесла мягко, так, будто они одни были в этой зале: - Но мы с вами знаем, сир, что иногда великолепная оболочка скрывает уродство содержимого, а кажущаяся простота таит в себе роскошь. Гармония в соответствии, но сможем ли мы ее почувствовать и различить в сумерках суеты?
Наперсница дочери Генриха II была уверена, что Анри Валуа поймет, о чем речь, недаром он перешел на язык аллегорий.

Анри де Валуа


Кто бы знал, как иногда хотелось Генриху Валуа забыть об опасностях интриг, оставить язык намеков и иметь возможность просто и прямо выразить то,что он думает и чувствует. Найти людей, в обществе которых это будет возможно, было нелегко. Как хотелось жить с легкостью беззаботного юноши, не оглядываясь ни на что, ничего не опасаясь. Хотелось просто прогуляться по саду с женщиной, прекрасной не только внешне, но и внутренне. В такие минуты Анри Валуа вспоминал Марию Клевскую. Ее светлые волосы, мягкий невинный взгляд, звук ее голоса. Эти воспоминания отдавались в сердце короля тупой, ноющей болью с примесью невыносимой ностальгии. Все нынешнее вдруг представлялось ему быссмысленным и пустым , но он не мог позволить себе настолько отдаваться воспоминаниям прошлого. Ибо нужно уметь ценить настоящее ,надеяться на будущее и сохранять в своем сердце свет, который будет служить нитью ариадны на протяжении долгого путешествия вперед, по темным неизведанным коридорам жизни. Поэтому, лишь только почувствовав признаки приближающейся хандры, каждый раз приходящей для того, чтобы истерзать его сердце, Генрих закрывал глаза и думал :" Сейчас пройдет, терпи. Сейчас все пройдет!"
И проходило. Валуа умел гнать от себя все это, когда хотел. Ради настоящего, ради будущего. Ради Франции, ради тех,кого он любит.
Это конечно не значило, что Генрих потерял радость к жизни и способность к простому, беззаботно-мальчишескому поведению - вовсе нет. Просто в теперешнем своем положении он не имел на это права. Он не очерствел душой - это было всегда видно по особенному, характерному выражению его глаз. Но расслабиться ему хотелось- поэтому он собирал вокруг себя людей, таких, в обществе которых можно было бы позволить себе такую роскошь. За это он их ценил, любил и уважал. За то, что они могли принять его таким, какой он есть- как человека. Друзья короля получали не только материальные привилегии - им была дарована возможность видеть его безо всяких масок. Они получали в дар его искреннюю дружбу, а дружба Генриха много стоила. Он никогда не бросал и не предавал своих друзей- будь то мужчина или женщина.
Выше всех сокровищ и жемчужин мира Генрих ставил простые человеческие качества, которых так нехватало придворной аристократии. Но скажи об этом кому-нибудь, и тебе рассмеются в лицо. Кроме того, сейчас это никому не нужно. И то, что на самом деле ты представляешь из себя- тоже никого не интересует. За редкими исключениями.
Произнесенная с ноткой грусти в голосе, фраза Генриетты достигла своей цели, как стрела, метко выпущенная из лука. Внутри шевельнулось что-то похожее на то, что Генрих обычно чувствовал, вспоминая прошлые беззаботные времена. Похоже эта странная женщина коснулась его больного места, но для чего?
Взгляд Генриха скользнул по людям, на которых указывала ему Анриетта.
- Иные каменья всего лишь режут глаз- ответил его Величество слегка изменившимся голосом, в котором вдруг проскользнула резкость - На них настолько больно смотреть, что хочется отвернуться, и красота их не волнует сердце. Поэтому я предпочитаю жемчуг.- продолжил он уже мягче - На вид он намного проще, но отсутствие отсрых краев и успокаивающая белизна радуют глаз
Когда Анриетта обернулась к нему, Валуа остановился. Взгляды их встретились, но Генрих уже не пытался пробуравить Генриетту насквозь, дабы угадать ее помыслы. Мягкость вперемешку с легкой грустью, которая притаилась на дне его зрачков, надежда на что-то - все это блестнуло в глазах Валуа, словно солнечные лучи, пробившиеся сквозь пелену облаков.
Мягкий голос Генриетты оказал на Генриха поистине волшебное воздействие. Он вдруг почувствовал исходящее от нее тепло и ему подумалось, что когда она уйдет, зала эта сделается холодной , а он останется здесь замерзать среди пустого блеска драгоценных камней. Надо вспомнить, что ехал он сюда с совсем иным настроением ,и зала не казалась ему пустой- наоборот. В каждом проходящем мимо Валуа готов был увидеть что-то интересное. Сейчас все эти люди разом перестали его интересовать- даже потешный монах.
- Кто знает- произнес король - Но я льщу себя надеждой, что мы с Вами обладаем достаточно острым зрением. Нужно только присмотреться и не перепутать одно с другим.
Сказав это, Генрих чуть улыбнулся- и плавной поступью продолжил шествие по зале.
- А Вы коварны - сказал он, пытаясь опомниться от нахлынувшего на него наваждения - Увидев Вас и поговорив с Вами однажды, я уже не хочу Вас от себя отпускать и наше расставание, пусть и ненадолго, меня огорчит.
Это не было лукавством- это было правдой. Может конечно, впечатления от этой встречи улетучатся через час другой, но Генрих чувствовал - вряд ли.

Анриетта Неверская

- Сир, одна ваша улыбка скрасит для меня все часы разлуки с вами, - Анриетта говорила с необычайной для нее мягкостью, но уверенность всегда была слышна в голосе этой женщины.
Под их медленную поступь заиграла музыка следующего танца. Непреодолимое желание вырвать Генриха из оков церемониальных обычаев, взяло верх и герцогиня присев в реверансе, смело взяла короля за руку и провела в центр залы, обозначая, что готова танцевать. Многие могли подумать: «Она забыла, с кем находится! Ведь это сам король!», но это не имело в данный момент никакого значения для подружки королевы Наваррской. Она молча просила быть ее партнером мужчину, а не правителя королевства, а возмущенные взоры толпы разбивались о стену безразличия к окружающим. Принцесса Клевская видела и чувствовала только Анри Валуа.
- Вот оно настоящее коварство – вы же не бросите меня одну здесь, Генрих? – полуутвердительно спросила Невер, забыв добавить "ваше величество". – Не будем смотреть на то, что режет наши взоры, дабы сберечь их для того, что радует, - Глаза ее лучились изумрудными искрами. Медные локоны струились вдоль шеи, и сейчас эта женщина не думала о будущем и о политике. Она стоит с прекрасным спутником в центре ратуши и просто наслаждается происходящим. Беззаботно и искренне. И больше всего хочет, чтобы тот тоже смеялся.
- А сможет ли мой король удержать или догнать теплый ветер, который треплет волосы и ласкает лицо, но проскальзывает между пальцами? - Анриетта сделала первое па под звуки инструментов и протянула руку Валуа. – Зачем думать сейчас о грусти, когда ее может и не быть, и воспоминания о безумствах могут радовать не меньше, чем сами они?
Мадам давно могла уйти, ведь монарх выразил ей свое благоволение и не задерживал ее здесь. Но ей не хотелось. Почему то не хотелось оставлять его одного среди скрытых лиц. Нежность переполняла ее, а авантюрная натура требовала праздника большего, чем тот, где они были.
Разве может сравниться великолепная утеха с торжеством души?
Кровь по венам бежала быстрее обычного и щеки Генриетты рделись легким румянцем. Грудь вздымалась от волнения, которое вдруг ее охватило, а плечи были столь горячи, что коснись их, можно было обжечься. Опустив ресницы и закусив нижнюю губу, сдерживая смех от своей шалости, герцогиня Неверская ждала ответных действий короля.

Анри де Валуа

События разворачивались для Генриха с такой быстротой и неожиданностью, что он едва бы успевал поспевать за ними, если бы не обладал достаточной гибкостью, подвижным острым умом и умению растворяться в происходящем. Как будто чья-то твердая , но мягкая рука вела его за собой, вперед. Король не имел ни сил, ни желания сопротивляться. Интонации Генриетты ласкали слух, словно тот самый легкий теплый ветер, про который она говорила.
Зазвучала музыка - и тут случилось нечто,что почти разом разбило все то, что еще оставалось от внешней оболочки, порожденной церемониальносью и обоссобленностью, вызванной глубокой сосредоточенностью на собственном внутреннем мире. Можно было бы сказать, что Валуа растаял под теплыми лучами, исходящими от находившейся рядом женщины. Сердце его забилось быстрее, а изнутри как будто разом вырвалось все то, что он обычно прятал. Вырвалось само- и он не имел никакой возможности это сдержать.
Анриетта безукоризненно чувствовала его натуру и казалось, читала его мысли. Все это было так естественно, так по-настоящему , а главное так невинно, что король даже и не подумал возмутиться - ни вслух, ни про себя, когда мадам де Невер взяла его за руку и повела на середину залы. Во взгляде появилось плохо скрываемое восхищение, граничащее с изумлением. Сейчас король напоминал того двадцатитрехлетнего принца, который проснулся в первый раз после долгого пребывания в Польше в своей постели в Лувре, в середине сентября 1574 года. Того восторженного юнца, который готовился надеть на себя французскую корону.
Вот оно- настоящее коварство, Вы же не бросите меня здесь, Генрих?- донеслось до слуха его Величества. Все это создавало впечатление такого забавного, милого и веселого ребячества, что Генрих не выдержал и.... засмеялся. Засмеялся веселым, задорным смехом, обнажив ровные, жемчужной белизны зубы.
- Ни в коем случае, Генриетта!-все еще смеясь, ответил король. В его глазах плясали веселые бесенята, а голос сделался как будто звонче - Я готов танцевать с Вами до тех пор, пока голова не закружится до невозможности твердо стоять на ногах
А голова действительно слегка кружилась-только не от танцев.
Король принял руку Анриетты с готовностью молодого, полного сил мужчины, глаза его сверкали яркими искрами, вызванными интересом к женщине, щеки пылали - что сделала с ним эта потрясающая особа всего за какой-то час?
На очередном "па" Генрих приблизился к ней вплотную, так, что можно было разглядеть тончайшие оттенки ее черт. Хотелось зарыться пальцами в густые медные волосы женщины, чуть нагнуться к ней и...
Генрих слегка закусил губу и не, удержавшись, провел тыльной стороной ладони по щеке женщины. Это было самое большое, что он мог именно в эту минуту себе позволить и самое малое, чего он хотел и на что был готов.
- В Вашем присутствии воспоминания о прошлом испаряются, словно остатки тумана в ясную погоду- слегка севшим голосом проговорил король, в котором взяло верх мужское начало - Даю слово, что пока Вы рядом, я не стану думать о грусти. Это просто невозможно.
И король снова засмеялся легким веселым смехом, увлекая Генриетту за собой уже с намного большим пылом и решимостью, чем вначале.

Анриетта Неверская

- Генрих, если вы не сможете твердо стоять на ногах, - тихо, по-заговорщицки, заговорила герцогиня, - то ваши подданные решат, что их король...… - смех Анриетты, звоном слился со звуками музыки, – не совсем трезв. От веселья морщинки вокруг глаз женщины сделались, чуть явственнее , украшая лицо добротой. Анри был сейчас очарователен в своей свободе, и его приближение встретила легкая дрожь в пальцах, что выдавала волнение.
Его радость теплом разливалась по ее телу, хотелось верить, что все только начинается. Двое в зелено-серебренном отпустили прошлое и дышали настоящим. Они вновь были юны и радовались простым вещам.
Генриетта словно услышала, как замок королевского сердца щелкнул и дал волю его желаниям, которые искрами сверкали в его глазах. Мимолетно коснувшись губами тонких пальцев монарха, проведшим по ее щеке, мадам посмотрела в глаза мужчины долгим взором, не испытывая и тени смущения. Они продолжали танцевать, и это был уже совсем другой танец.
- Сир, Ваши слова напоминают шантаж - мне не хотелось бы, что бы Вы грустили. Ищущий всегда находит, главное очень желать - прозвучали финальные рулады композиции. Прощаться не хотелось, но и задерживаться дольше было невозможным. Пока пары танцующих разъединялись и расходились, воспользовавшись общей сумятицей, Анриетта набросила легкий капюшон на голову, присела в прощальном реверансе и покинула Генриха Валуа. На мгновенье обернувшись, она послала глубокий взгляд своему партнеру и легкую улыбку. После чего скрылась за фигурами придворных, растворилась в толпе, устремляясь к выходу. Женщина спешила и не заметила касательного столкновения с приблизившимся монахом, что ранее обратил на себя внимание неверской герцогини. Незначительный толчок выбил липовую ветвь у нее из-за пояса, та вылетела и, тихо звякнув, упала на пол, к ногам Его величества.

Анри де Валуа


Анриетта покинула Генриха внезапно. Все произошло так быстро, что он даже не успел опомниться. Мгновение назад она была здесь, шутила, смеялась, танцевала с ним. Он даже не успел поблагодарить ее за танец- какая непростительная оплошность!
Бархатную кожу его тонких пальцев обожгло прикосновение губ женщины - казалось, она еще была рядом и что-то говорила ему. Действительно, все произошло так быстро... Генрих только успел поймать последний прощальный взгляд, хотел как то на это ответить, но внезапное осознание того, что сейчас, сейчас уже она уходит - парализовало его на некоторое время. Все что он мог- это наблюдать за тем, как герцогиня де Невер уходит от него. Почему-то королю показалось, что навсегда.
В голове что-то приятно шумело - окружающая действительность как будто перестала существовать. Валуа не видел танцующих дворян и не слышал их голосов. Единственное, что тонкой нитью проникло сковь пелену помутневшго сознания - легкий звон приземлившейся к его ногам липовой ветви. Одурманенный, с покрытым мерцающей поволокой взглядом, Генрих медленно опустился на левое колено и бережно поднял драгоценность, ставшую олицетворением сегодняшнего вечера. Выпрямившись, Генрих прикоснулся к холодной повехности серебряной безделушки губами, обдав ветвь своим горячим дыханием. Казалось, по его венам бежит жидкий огонь, а не обычная кровь.
Валуа стоял рядом с человеком в одеянии монаха. Но его не только не интересовало, кто это ( а ведь сначала толстяк привлек его искреннее внимание!) - он вообще его как будто не видел. Первым осмысленным желанием молодого короля было идти, да что там- бежать за герцогиней Неверской, сказать ей хотя бы "до свидания", потому что она так быстро, так быстро убежала от него! Это было слишком жестоко.
Как будто по наитию, не осознанно, Генрих сделал несколько быстрых решительных шагов вперед, по направлению к выходу из залы и - какая ирония судьбы- тоже стокнулся с толстым монахом. Обдав его рассеянным, невидящим взглядом, Генрих произнес формулу извинения - причем он почти не слышал собственного голоса. Будучи человеком глубоко впечатлительным, Генрих не сразу отходил от бущующих внутри эмоций - для него это было нормально. Вглядываясь в толпу придворных, Генрих пытался найти там Анриетту, прекрасно зная, что ее там уже нет.

Жан-Антуан Шико


Бал был в самом разгаре, но Шико уже уставал от яркой сутолоки маскарадных масок. Тем более, что его тяжелый костюм не располагал к длительному веселью. "Живот" и "плечи" сбились и фигура монаха потеряла своб округлость, приобретя наоборот бесформенные очертания. Благо радовало то, что под рясой находился костюм купца и шут было собрался отправится снять костюм монаха, как его цепкий взгляд выхватил из общей картины веселья весьма интересную пару. В мужичне легко было узнать короля Франции Генриха III Валуа. Уж Шико то узнал своего друга после стольких лет, проведенных почти неразлучно вместе даже в маске, но вот женщина была скрыта от заинтересованных взглядов. Но не женщина интересовала Шико, а то, как вел себя король! Ему явно было хорошо и он кажется даже увлекся этой дамой! Вот что было невероятно. Выписывая невообразимые фигуры, танцоры явно вели весьма живую беседу, касающуюся только их двоих и явно не погоде. Шут недовольно ввозрился на молодую даму, столь грациозно танцующую с королем. Кто эта женщина? Как оказалась рядом с королем?
В глазах шута зажегся недобрый огонек - он знал Генриха, натуру легко увлекающуюся и ранимую. Что несет ему эта не к добру наклевывающаяся интрижка?
В эту минуту пара разьеденила руки и женщина, сказав несколько слов напрощание королю, легко проскочила через ряды танцующих, но не учла того, что туша "монаха" немного преграждает ей путь. Следствием этого стало легкое столкновение с шутом, мрачно наблюдавшем, как дама в зеленом летит прямо на него. Теперь то шут мог рассмотреть, с кем танцевал его величество король и на кого сейчас смотрел влюбленными глазами пьяного школяра.
Во всем блеске своей красоты и изящества по бальной зале летела, покидая бал, Генриэтта, герцогиня де Невер. Шико чуть посторонился, пропуская ее к выходу и даже не удостаивая взглядом невестку герцога де Гиза, коснувшуюся "монаха" своим платьем и оставив шлейф приятного аромата своих духов.
Взгляды придворных были прикованы к недавним участникам танца, а Генрих, словно влюбленный идиот кинулся вслед герцогине на глазах у всего двора! Незаметным движением, Шико оказался на пути монарха, преграждая последнему путь к выходу из зала. Растерянный король даже извинился перед тем, на кого налетел. Этот факт еще больше разозлил Шико и он не преминул выпалить, забыв про свой образ святого отца:
- Вот так, стоит тебя оставить одного, как дружба для тебя теряет всякое значение, зато юбки Неверской становятся на первое место?!
Гнев шута был огромен, во-первых, он не знал о том, что Неверская в Париже, а во-вторых, что она решила играть с такой хрупкой вещью, как сердце Валуа!

Анри де Валуа

Знакомый голос довольно грубо вырвал короля из ареола его мечтаний. Этот голос возвращал на землю, заставлял работать рассудок и - хоть и в небольшой степени- но все таки рассеял пелену тумана, поглотившего сознание Генриха Валуа.
- Шико?- вымолвил Его Величество, оглядывая шута с ног до головы и действительно спускаясь с небес на землю - У тебя талант появляться вовремя.
Невозможно было распознать, сарказм это или искренняя, безо всяких подоплек фраза.
Однако, Шико Его Величество улыбнулся своему другу мечтательно-романтичной улыбкой - Ты становишься похожим на Можиро,друг мой.
В воздухе еще как будто остался запах духов герцогини. Какая сладкая, дурманящая атмосфера! Генрих поморщился, стараясь опомниться от испытываемых им эмоций. Как бы Валуа ни был эмоционален, впечатлителен и подвержен романтизму, наивным мальчишкой он не был и прекрасно понимал, что невестка де Гиза вряд ли может испытывать к нему теплые чувства, достаточные для того, чтобы такое поведение как ее было в этом случае искренним. Это немного отрезвило Валуа, но его интерес никуда не пропал.
Однако же-думал Генрих - Зачем она отрыла мне место своей резиденции?Очень может быть, что все это было частью хорошо спланированной задумки. Но ведь с другой стороны- Генрих сам нашел Анриетту среди толпы придворных, сам настоял на танце с ней- не может быть, чтобы все это было частью тщательно продуманного плана. Конечно, полностью доверять мадам де Невер не стоит, но ударяться в паранойю будет еще более глупо. Кроме того, Генрих привык доверять только самому себе- как показывала практика, это был самый верный выбор.
Но как выяснить, в чем же тут дело? Как докопаться до истины и не позволить ввести себя в заблуждение? На этот счет у Генриха образовался план действий. Если Анриетта была настолько отважна, что сказала ему свой адрес (а Генрих это понял именно так), то не стоит пренебрегать ее приглашением и возможностью нагрянуть к герцогине в любое время дня и ночи. Разумеется, придется сохранять инкогнито. Длинный темно-зеленый плащ Генриха Валуа с изнанки был неприметно - коричневым и одевать его можно было по-разному, любой стороной наружу. Генрих весьма тщательно подготовился к маскараду. Шпага,которую король снял перед тем, как танцевать с Генриеттой, снова будет при нем, а так как Анри хороший фехтовальщик, он сможет себя защитить в случае чего. Но естественно- Генрих собирался вести себя в высшей степени осторожно. Ибо вне стен Лувра, без сопровождения, один на улицах Парижа- король уязвим как никто.

Жан-Антуан Шико

Людское море потихоньку стекалось к месту столкновения короля и его шута, чья личина все еще дляокружающих не была раскрыта. Танцующие предвкушали какое-то зрелище. Сначала танец короля и герцогини, которую считали пребывающей с Маргаритой Наваррской в Нераке, теперь вот ссора короля и какого-то наглеца... Столько сплетен Париж получит только за этот вечер! Зная, что оградить короля от излишнего шума можно только одним способом, шут резким движением отбросил назад капюшон и снял маску, с наслаждением глотнув воздуха.
- Сын мой, мне кажется или мы с тобой на ярморочной площади? Так много петухов и куриц, что они грозят задавить павлина, забыв о правилах хорошего тона.
Придворные поняли намек и расступились, давая место королю и его шуту. Зашумели голоса, а танцы возобновились.
Пользуясь возможностью, Шико увлек короля к празднично накрытым столам сквозь толпу масок, приседающих в почтительных реверансах при виде монарха.
- Что происходит, мой король? Где эти бездельники, твои друзья? И не сравнивай меня с Можироном. Столько кружев, сколько надето на нем, на меня никогда не поместится даже при том, что я длиннее его.
Светским движением шут пропустил даму с пышными юбками, и вновь продолжил.
- Ты решил одарить своей милостью герцогиню де Невер? Чем заслужила сия достойная дама твою дружбу?

Анри де Валуа


Король одарил Шико самой благосклонной улыбкой, на которую он только был способен, и кивнул шуту, соглашаясь с ним:
- И не говори, друг мой.Я напридумывал столько правил придворного этикета- и вот, пожалуйста, мои дворяне спят и видят, чтобы нарушить какое нибудь из них!
И Генрих , положив руку на плечо Шико, отправился вместе с шутом к праздничным столам. Генрих мало что успел отведать, но есть ему не хотелось, ровно как и туманить свой рассудок вином. Приказав одному из пажей принести обратно шпагу, которую Его Величество снял перед танцем с Неверской, Генрих водворил ее на место , и теперь великолепный остро наточенный клинок снова был при нем. Анри Валуа наполовину вытащил шпагу из ножен, как бы проверяя ее сохранность. Полюбовавшись красотой отполированной до блеска стали, Генрих убрал клинок обратно в ножны.
- О, у меня есть друзья?- Король наморщил лоб, как будто задумавшись над вопросом Шико . Затем, видимо что-то вспомнив, Его Величество дотронулся кончиками пальцев до своего лба, тут же отдернув их обратно. - Ах! Ты, вероятно имеешь в виду господ де Келюса, де Шомберга, де Можирона и Д"Эпернона? - насмешливо соведомился венценосный правитель. - Не знаю. Я ждал этих бездельников достаточно, но в итоге мне стало так скучно, что пришлось поискать себе другое общество. Что я и сделал. И, как видишь, в одиночестве не остался.
Его Величество протянул руку к вазе с фруктами и через пару секунд отправил в рот большую спелую виноградину. Казалось, Генрих сейчас заурчит от удовольствия, которое доставила ему своим вкусом ягода.
Услвшав замечание о кружевах, король хохотнул.
- Дорогой мой,ты и кружево- вещи несовместимые- весело заметил Генрих. Рассказывать Шико о Неверской герцогине прямо здесь не очень хотелось- было шумно. С другой стороны, так даже лучше- никто не станет подслушивать разговор, который приглушенно вели король и его шут. Однако, Валуа и тут решил подстраховаться. Кинув куда-то в толпу поистине хищный взгляд, Генрих знаком показал Шико, что желает сказать ему какой-то секрет. На ухо.
- А вот ответ на последний твой вопрос никто кроме тебя слышать не должен.
Генрих заговорщечески понизил голос и ждал, когда шут предоставит ему для разглашения тайны свое ухо.

Жан-Антуан Шико

Пропустив мимо ушей тираду про миньонов и замечания относительно себя, Шико понял колебания короля и взяв друга под руку, увлек в коридор, находящийся за приделами бальной залы. Тут было намного меньше людей, чем везде. Любовная парочка, не снимая масок, была готова перейти к более нежным ласкам, чем те, что позволены на глазах у общества, но завидев короля, оба упорхнули смущенно смеясь. Таким образом шут и монарх получили возможность поговрить наедине, не боясь быть подслушанными лишними ушами.
- И так, я битых 4 часа пляшу на этом балу, развлекаюсь без тебя и вот ты являешся в обществе подруги твоей сестры, которая была в опале. Мало того, которая должна быть сейчас в Нераке. Быть может она еще и королеву Наваррскую привезла сюда?
Гнев шута поубавился, Шико взял себя в руки и сейчас каждая морщинка на его лице светилась доброй иронией и дружеским расположением к королю. Даже обычные огоньки заплясали в черных зрачках, сменив зелень злости.
Мягкая улыбка появилась на губах шута и друга:
- Рассказывай, Генрих. Тут нас никто не улышит.

Анри де Валуа


Генрих последовал за Шико в коридор. Натолкнувшись взглядом на целующуюся парочку, король усмехнулся, обнажив ровный ряд зубов. Подумав, что он и сам был бы не прочь уединиться с дамой, Генрих вспомнил, что Шико задал ему вопросы, на которые нужно ответить.
- Я не знаю ничего насчет Маргариты- начал Генрих слегка поморщившись при упоминании имени сестры - Но вполне возможно, что она привезла с собой кое-кого другого. Я видел ее с каким-то кавалером, которого узнать не смог. Но раскрыть его инкогнито мне бы хотелось. Может это конечно обычный зевака,коих на балу нимало,но кто знает?
Король прищурил свои темные глаза и внимательно воззрившись на Шико, продолжил :
- Я нашел ее в толпе и предложил танец. Как ты уже видел, мы прекрасно провели время и мадам даже поведала мне, где ее можно найти. Кроме того, эта обворожительная женщина обещала посетить меня в Лувре.
Мурлыкающий голос Его Величества звучал как песнь мартовского кота. Слегка прикрыв глаза, Генрих позволил себе мечтательно улыбнуться. Он предвкушал новое свидание с Анриеттой.