2 мая 1578 года 2 ночи. Бал в Ратуше. Когда душа на лезвии ножа...

Танцуя с очаровательной незнакомкой, Генрих тем не менее то и дело украдкой бросал нетерпеливые взгляды на дверь. Близость обворожительной молодой женщины будоражила кровь и заставляла сердце учащённо биться. Однако разум - этот вечный бич королей - холодно и расчётливо напоминал Анрио о необходимости соблюдать осторожность и внимательно следить за пребывающими гостями. Где-то в этой разномастной толпе, где бешено кружатся пёстрые маски, сверкают драгоценнности и вспыхивают улыбки, рано или поздно должна промелькнуть та особа, ради которой, собственно, и была затеяна вся эта рискованая авантюра.

Беарнец не думал о том, как ему узнать герцогиню. Будучи известным дамским угодником, он неплохо изучил женскую психологию. Её светлость слишком неординарна. К тому же, она обладает весьма редким для женщины качеством: чётко зная все свои достоинства и недостатки, принцесса Клевская с умом пользуется этими знаниями, умело выделяя себя из толпы.

"В каком же она будет костюме?" - размышлял Наваррский, глядя в глаза своей партнёрше. - "Пожалуй, что-нибудь античное... Возможно, ночная охотница Артемида... А может нет? Одному Господу известно, что стукнет в эту чудесно разумную головку! Но, во всяком случае, она вряд ли сможет удержаться от соблазна ещё раз подчеркнуть неземную красоту своих восхитительно зелёных глаз".

В этот самый момент двери большого зала вновь распахнулись и на пороге появилась богиня! У молодого человека перехватило дыхание, и он даже (неслыханное дело!) сбился с ритма, не в силах отвести глаз от той, что сошла, казалось, с самих небес.

На вновь прибывшей было тёмно-зелёное - почти чёрное - платье с серебрянной вышивкой. Лицо её скрывала чёрная маска. Прозрачная накидка ниспадала с головы, не скрывая, впрочем, ни глубокого декольте, ни рыже-каштановых локонов, рассыпанных по плечам.

Взяв себя в руки могучим усилием воли, наваррец, как ни в чём ни бывало, вернулся к танцу. Впрочем, мысли его уже были далеко - там, куда направилась новая гостья этого сказочного маскарада. Внутри поселился сладостный холодок томительного предчувствия. Мозг пронзила странная уверенность: "Это она!" Ничем необоснованная, совершенно безумная, эта мысль всё же не отпускала юного Бурбона.

Мучаясь от нетерпения, наваррский государь вслушивался в божественные звуки музыки. Он с лихорадочной горячностью ждал: когда же, наконец, закончится этот бесконечно длинный танец. Но вот затихли последние аккорды, и в большом зале ратуши на мгновение повисла восторженная тишина. Изящно поклонившись незнакомке и поблагодарив её за волшебно проведённое время, Анрио подвёл красавицу к тому месту, откуда они начали танец. Ещё раз поклонившись, он незаметно скользнул в толпу, стараясь тут же исчезнуть из виду и затеряться среди веселящихся и гомонящих парижан.

Анриетта Неверская

Герцогиня вошла в залу, где танцевало множество людей с чувством ликования в душе. Вот она и на балу в Париже! Как давно ее ножка ступала по причудливой мозаике пола в городской ратуше! Теперь она снова здесь - где собирается весь цвет французского дворянства, где воздух насыщен интригами, где не так давно они с Марго блистали и танцевали до головокружения, заставляя замирать сердца мужчин, и подчиняли их своей воле. Анриетта чувствовала, что попала домой. Подбирая наряд к празднику, мадам тщательно продумала все детали и сейчас чувствовала себя вполне спокойно, не опасаясь быть узнанной и не обращая внимания на взгляды, пытающиеся проникнуть под маску. Единственно от чего не удержалась молодая женщина – искушения взять на маскарад подарок своей сестры Екатерины. В ее руках красовалась искусно выполненная великим мастером ветвь цветущей липы из черненого серебра, с листьями из великолепных изумрудов, с бриллиантами в соцветиях и небольшим, потрясающе правдоподобным дроздом того же материала, что и сама ветвь, но светлого оттенка. Это был своеобразный вызов фортуне – кто рискнет предположить, что принцесса Клевская в столице?
Единственный человек, если он все же решился прибыть сюда, который мог бы ее узнать сейчас был тот, кто скрывал свое инкогнито не менее, а даже скорее более, чем сама герцогиня - Генрих Наваррский. Хотя и для него это было бы весьма непростой задачей. Женское чутье и разум подсказывали, что этот молодой человек здесь, что он не мог пропустить такое знаменательное событие, как ежегодный бал-маскарад. Он, авантюрист, жаждущий любой информации, несмотря на опасность разоблачения, наверняка проник сюда и упивается сейчас не меньше, чем подруга его жены, обществом и атмосферой. Несмотря на предпринимаемые весь вечер усилия, мысли Генриетты то и дело возвращались к этому мужчине, вызывая приятную истому в теле, напоминающую о проведенном дне.
Но мадам де Невер прибыла на праздник не только ради удовольствия, но и для того, чтобы ощутить настроения дворянства, прибывшего со всех уголков королевства для представления Генриху Валуа. Плавно и легко, почти не касаясь, пола, невестка герцога Гиза скользила между гостями, вслушиваясь в речи придворных и отмечая про себя все интересные детали из них. Изредка она останавливалась, пытаясь взором найти в толпе короля Франции.

Затерявшись среди гуляющих, смеющихся и танцующих людей, Генрих почувствовал себя увереннее. В этой толчие гораздо проще сохранять инкогнито. Да и незаметно следить за прибывшей гостьей - значительно удобнее.

Пробираясь через густую толпу, Наваррский продолжал расточать улыбки юным прелестницам и дружески кивать некоторым особо разнаряженным господам. Его забавляло дразнить их. Особенно весело было наблюдать за реакцией этих самодовольных франтов. Не зная, кто им оказывает знаки внимания, они на всякий случай отвечали поклоном на поклон. Молодому государю доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие осознание того, что французские вельможи почтительно приветствуют опального изгнанника из захолустной провинции. Догадайся кто-нибудь из них, с кем имеет дело, и юному Бурбону не избежать серьёзных неприятностей. А так!.. Вседозволенность маскарада пьянила Анрио, но всё же он не забывал основной цели, ради которой была предпринята эта вылазка. Встреча с герцогиней необходима ему, как воздух. Следовательно, надо поторопиться.

Найдя глазами поразившую его даму в тёмно-зелёном, наваррец стал целенаправленно двигаться в её сторону. Наконец, очутившись позади, он на какое-то время превратился в тень. Следуя шаг в шаг за прелестной незнакомкой, молодой король размышлял о том, что не может заговорить с ней прямо здесь. Необходимо, чтобы эта удивительная женщина (Анриетта ли?) оказалась хотя бы в сравнительно безлюдном месте. Впрочем, такая перспектива, похоже, не входила в её планы.

Наконец, решившись, Наваррский улучил момент и, ужом проскользнув сквозь плотные ряды гостей, словно гриб из-под земли, вырос на пути таинственной дамы в чёрной маске с серебром.

Только теперь он смог как следует рассмотреть шикарный костюм, в который была облачена великолепная красавица. Заметив, что она держит в руках какую-то драгоценную безделушку, Генрих устремил свой взор на неё. Вещица показалась ему смутно знакомой, и он задержал на ней взгляд дольше, чем это допускали приличия.

Анриетта не просто так затянула свое прибытие в ратушу, хотя ей и не терпелось скорей очутиться под сводами этого здания. Но гораздо интереснее было появиться в разгар празднества, когда люди, разгоряченные танцами и вином, становятся менее осторожными и соответственно более разговорчивыми. За последние дни произошло столько событий, что политический курс сейчас был подобен флюгеру, который менял свое направление в зависимости от дуновения ветра. Пестрая толпа бурлила, как котел с похлебкой на сильном огне, искрясь красками и весельем. Женщины расточали улыбки кавалерам, а те в свою очередь являли собой образец обходительности и галантности. Провинциалы, не смотря на свои старания подражать столичным жителям, все же ярко выделялись среди последних – их движения были более скованны и нарочиты.
Как бы медленно и плавно герцогиня не передвигалась, так как ее взгляд пытался уловить все и сразу, то вполне естественно, что того, кто оказался у нее на пути она вовсе не заметила. Почувствовав, что ее ножка наступила на что-то мягкое, мадам посмотрела прямо перед собой, и ее очи уперлись в лиловый камзол. Хозяйка особняка близь Гревской площади подняла голову и заметила, что подарок сестры вызвал неподдельный интерес у мужчины, столь неожиданно возникнувшем перед ней. Аккуратно сойдя с ноги незнакомца, Генриетта очаровательно улыбнулась ему и повертела украшение в руке так, чтобы молодой человек мог рассмотреть его во всех деталях.
- Сударь, простите женщине ее легкомыслие и невнимательность, - мадам говорила негромко, чтобы хоть как то замаскировать голос и, не переставая расточать обаяние, - я сожалею, если доставила вам несколько неприятных мгновений.
Все это время герцогиня намеренно не отступала от человека в серебристо-серой маске, ловя аромат, исходящий от него и осознавая, что этот запах ей очень знаком и чувствовала она его не далее как несколько часов назад. Однако обнаруживать свое открытие наперсница дочери Медичи совсем не спешила – нужно было окончательно убедиться, что перед ней король. Но не Франции, а Наварры. Еще раз прокрутив в пальцах серебряную ветвь, молодая женщина все же сделала шаг назад.

Чересчур увлёкшись разглядыванием предмета, который держала в руках загадочная маска, Генрих не сразу почувствовал, что кто-то наступил ему на ногу. Нахмурившись, он поднял голову, и его взгляд тут же упёрся в роскошное декольте незнакомки. В этот момент дама в чёрной маске сделала робкий шаг назад, и Анрио сквозь гул праздничной толпы смог услышать её голос. Красавица намеренно старалась говорить тише, очевидно, надеясь таким образом сохранить своё инкогнито. Однако сердце молодого государя радостно вздрогнуло, едва он расслышал, что она говорит. Ему больше не нужны были никакие доказательства. Феноменальное везение не обмануло беарнца и на этот раз. Перед ним, несомненно, стояла герцогиня де Невер собственной ослепительной персоной.

Наваррский не осмеливался посмотреть ей прямо в глаза, опасаясь быть узнанным. Поэтому, нисколько не смущаясь, он опустил взор туда, где под дорогой тканью мерно вздымалась пышная грудь. Позволив Анриетте договорить, молодой человек низко поклонился, продолжая, тем не менее, прятать взгляд. Не желая выдать себя сразу, наследник Бурбонов настойчиво взял герцогиню за руку и закружил в ритме негромкой мелодии, которую наигрывали музыканты в ожидании, пока объявят очередной танец. Приложив палец к губам, Анрио улыбнулся и впервые открыто посмотрел в глаза своей партнёрши.

- Я ведь узнан, не правда ли? - по-прежнему улыбаясь, спросил Генрих. - Впрочем, и Вы тоже. - добавил он лукаво.

Сделав вид, что намеревается крепче прижать к себе незнакомую красавицу, Наваррский шепнул на ушко её светлости:

- Анриетта, Вы сегодня необычайно хороши. И Вам так идёт эта прозрачная накидка. Знаете, чем она мне нравится? Тем, что ничего не скрывает...

Затем, немного отстранившись, проговорил спокойным тоном, в котором не было и намёка на страсть:

- Сударыня, быть может, Вы сочтёте возможным составить мне компанию в небольшой прогулке?

Анриетта Неверская

Столь пристальное внимание вздымающимся незатейливо прикрытым формам выдало Наварру больше, чем его голос. Значит, кому то свыше все-таки угодно было, что бы новоиспеченные любовники встретились так скоро вновь. Хотя мадам де Невер практически была уверена в том, что этот баловень судьбы сумел сам направить поток счастливых случайностей в нужное ему русло. Как бы то ни было, герцогиня не собиралась упускать возможность хорошо провести время, а заодно и укрепить позиции, заложенные днем.
- Ваша обходительность, месье, граничит разве что с Вашей настойчивостью, - жена Луи Гонзаго бросила смеющийся взгляд на крепко сжимающую ее запястье руку. Столь уверенный жест его величества позабавил молодую женщину, заставив, однако, ее кровь бежать быстрее. Приблизившись в одном из незатейливых па к юному государю, она шепнула ему в ответ:
- Генрих, Вы безрассудны. Одно дело не скрывать дарование природы, а другое поставить под угрозу свою свободу, - в голосе мадам звучал нежный укор, хотя тепло взгляда сводило его на нет, - Вас могу узнать не только я.
Чуть подавшись назад и не забирая у Анрио руку, авантюристка сделала изящный полуоборот и, наконец, увидела того, кого искала. Но как же это было не вовремя! По стечению обстоятельств, его наряд был выдержан в той же цветовой гамме, что и костюм самой Анриетты. Этот мужчина, как всегда, являл собой верх изысканности. А рядом вертелся какой-то долговязый пренеприятный монах. Вероятность того, что этот Генрих узнает ее так же легко, как и тот, который так крепко держал ее, была ничтожна. Но это было бы полбеды. Нельзя было допустить, чтобы король Франции узнал своего кузена, а они оказались уж слишком близко друг от друга. От тревоги пальцы молодой женщины крепко сжались вокруг безделушки, а острые ноготки впились в собственную ладонь, несмотря на ткань перчаток. Вернувшись на пол оборота назад, принцесса Клевская продолжала улыбаться все так же безмятежно.
- Сударь, мне внезапно почудился резкий аромат лилий, а он не всегда благоприятно сказывается на здоровье, так что я с удовольствием принимаю Ваше приглашение, но оставляю за собой право выбрать маршрут прогулки, - подруга королевы Наваррской повела головой в диаметрально противоположенную сторону от того места где они сейчас находились. Это движение ненароком освободило от накидки одно плечо, почти полностью оголив его, чему мадам не придала не малейшего значения. Взяв Беарнца под руку, медленно, но настойчиво Генриетта де Невер повлекла его в указанном направлении.

Как бы искусно не владела собой герцогиня, но с Наваррским ей было не сравниться. Чуткий, словно лань, и настороженный, словно хищник, он моментально почувствовал, как напряглась её светлость. Бросив молниеносный взгляд в ту сторону, куда смотрела Анриетта, молодой король увидел изящного мужчину, облачённого в зелёный костюм и чёрную маску. Наткнувшись на этого человека, взор беарнца отпрянул, как испуганный кролик. А слова госпожи де Невер лишь подтвердили возникшие у него подозрения. Поэтому Анрио не стал нисколько возражать, когда принцесса Клевская, к встрече с которой он так стремился, начала увлекать его за собой подальше от того места, где они увидели Валуа.

- Вы правы, сударыня. - прошептал молодой человек, пробираясь сквозь толпу вслед за Анриеттой. - Запах лилий столь же вреден для меня, как и запах лаванды.

Когда они проходили мимо задрапированного тяжёлыми портьерами выхода на какой-то балкон, юный Бурбон осмелился воспротивится воле очаровательной проводницы, и в свою очередь, крепко взяв за руку, увлёк её за собой в открывшийся проём. Очутившись на небольшой террасе, увитой виноградом, он остановился и с неизменной улыбкой обернулся к наперстнице королевы Маргариты.

Его глаза страстно сверкали в прорезях маски, однако голос оставался по-прежнему спокойным:

- Мадам, я искал встречи с Вами. Что толку это от Вас скрывать? Видите, Ваша светлость, я полностью откровенен. Могу ли я в ответ рассчитывать хотя бы на Вашу благосклонность? О большем не прошу, ибо знаю, что Вы столь же благоразумны, сколь прекрасны.

Говоря это, наваррец бережно протянул руку и поправил накидку на плечах у своей собеседницы. На миг его пальцы коснулись обнажённой кожи, и волна горячего желания захлестнула его душу. Снося всё на своём пути, она прокатилась от кончиков ногтей по всему телу. Искушение прямо здесь и сейчас снова прильнуть к этим сладостным устам было так велико, что Генриху стоило огромного труда удержаться.

Вместо этого, окончив свою речь, он галантно поклонился и, выпустив руку герцогини, которую до сих пор, оказывается, сжимал в своих ладонях, сделал шаг к ажурным перилам.

То, что Анрио без лишних вопросов последовал за своей провожатой, лишний раз подтверждало его чутье и сообразительность. Затерявшись в толпе, Генриетта вздохнула свободнее, хотя понимала - опасностью для ее спутника может обернуться любая из масок. А непосредственно для нее было компрометирующим само общество Генриха Наваррского. Если найдется проницательный взгляд, что узнает их обоих – двоих, по мнению большинства, находящихся в Нераке и томящихся в провинциальной неге вместе с Марго, то не миновать беды.
Уже на террасе, где драпировка портьеры скрывала их от остального общества, герцогиня с интересом слушала и рассматривала юного наследника династии Бурбонов. Выглядел он великолепно – несравненный вкус утонченной Жанны д’Альбре, безусловно, передался ее отпрыску. Его наряд был безупречен почти во всем. Лишь ослепительно белое кружево воротника фактически с ног до головы выдавало уроженца южных краев, резко контрастируя со смуглой кожей лица, так же как пылающий страстью взгляд говорил больше, чем спокойные интонации голоса. Мадам де Невер благодарно кивнула своему собеседнику, на его жест, вернувший прозрачную ткань туда, где ей и должно было находиться, однако на улыбку не стала разоряться. Получив свою руку в собственное распоряжение, герцогиня вернулась к драпировке и, незаметным движением отодвинув ее на полдюйма, стала рассматривать мелькающие в открывшимся проеме, фигуры.
- Смотрите, сир, - невестка великого полководца решила поддержать тон, заданный Генрихом и речь ее потекла плавно и спокойно, - от этих людей Вам есть, что скрывать и прежде всего то, что Вы появились в их обществе, скрытый обманом маскарада. А смысла скрывать свое присутствие от женщины, которая и так ожидала и надеялась увидеть Вас здесь, действительно нет, - давая понять мужу Маргариты то, что его откровенность очень прозрачна и объяснима, Анриетта холодным взглядом буравила спину какого то юнца, загородившего ей обзор. – А вот какое доказательство моей благосклонности, большее, чем то, что Вы получили сегодня днем, Вы еще ожидаете, я даже не рискую предположить, зная многогранность ума и фантазии Вашего Величества, - легкая усмешка тронула губы сей капризной особы. - Но я вся внимание и мое время в Вашем распоряжении, государь, - при последних словах принцесса Клевская обернулась и, взглянув сверкающим взглядом в черную мглу глаз Беарнца, присела в нижайшем реверансе.

Анрио Наваррский


Генрих был несколько разочарован холодностью герцогини. Юному Бурбону казалось, что он был достаточно пылок и откровенен для того, чтобы принцесса Клевская сочла возможным оказывать ему куда более существенные знаки внимания. Впрочем, молодой человек ни единым движением мускулов не выдал своих мыслей. Тёмные омуты его глаз оставались спокойными. И лишь тот, кто хорошо знал Анрио, смог бы, пожалуй, заметить на самом дне невозмутимого взгляда яростные отблески бушующего в душе пожара. Когда её светлость отвернулась, заглядывая за портьеру, Наваррский сделал ещё несколько шагов в сторону. Чем большее расстояние разделяло его и госпожу де Невер, тем спокойнее и увереннее начинал себя чувствовать пылкий беарнец. Эта женщина действовала на него, словно дурман.

Выслушав речь Анриетты, государь благославенной Наварры снова улыбнулся. Хотя эта улыбка стоила ему дорогого. Будучи гасконцем до мозга костей, он в полной мере унаследовал взрывной темперамент своего деда. Однако, в отличии от собственных предков, наваррец прошёл жестокую школу лицемерия и научился искусно скрывать владеющие им эмоции.

- Сударыня, прошу простить меня, если Вы сочли моё заявление чересчур дерзким. - подчёркнуто вежливо обратился к собеседнице беарнский король. - Однако я осмелюсь проявить ещё большую дерзость, заметив Вашей светлости, что Вы, несомненно, нынче днём проявили ко мне благосклонность, как женщина. Сейчас же я прошу проявить благосклонность иного рода.

Сделав паузу, Генрих выжидательно посмотрел на герцогиню.

Анриетта Неверская


Пусть Его Величество был хитер и осторожен, подобно волку, наевшись интриг при дворе Екатерины Медичи, но что есть мужской разум и самолюбие перед мудростью искушенной в политике и любви женщины? Он поклонился она присела в реверансе, он отошел на пару шагов назад… что будет если продолжить этот танец скрытых эмоций двух хищников?
Распрямившись от церемониального приседания, Анриетта вскинув гордо голову, подошла к перилам балкона и, глубоко вздохнув воздуха в грудь, сделала шаг к королю.
- Сир, разве может подданная считать слова своего господина дерзостью? – изумруды глаз мадам прожигали своим сиянием губы Анрио, а дыхание почти касалось их. – И разве может женщина даровать мужчине, - Генриетта подняла руку и провела тонкими пальцами вдоль щеки и по маске Наварры, - нечто большее, чем свое расположение? Хотя…, - запястье женщины упало ей на грудь и опустилось вдоль тела по центру корсета, - …иногда бывает и такое, - легкая пелена поддернула ясный взор мадам де Невер. Ее голос стал тише, а ресницы трепетали, глядя на Луну сквозь прорези маски, - Чего бы Вы не попросили, Анри… -запнувшись, совсем тихо молвила она, - я не понимаю о какой еще благосклонности оказывает мне честь просить Ваше Величество? – сухость тона уже вряд ли смогла прикрыть желания.
Слишком поздно герцогиня осознала свою ошибку – она очень близко подошла к этому темпераментному человеку, рядом с которым не хватало только искры, чтобы разгорелось пламя бушующей в ней страсти. Поспешив скрыть свою оплошность, подруга королевы Маргариты облокотилась одной рукой на бортик террасы, а другой старательно вертела ветвь искусственной липы, разглядывая листья винограда.

Анрио Наваррский


Анрио с некоторым ужасом наблюдал за герцогиней. Близость этой знойной красавицы одновременно пугала и завораживала знаменитого ловеласа. Горячая кровь уроженца Беарна стремительно неслась по венам, заставляя сердце бешено колотиться о грудную клетку. Молодому королю иногда начинало казаться, что этот оглушительный стук слышен даже в большой зале, несмотря на музыку и гул множества голосов. Что уже говорить об Анриетте. Наверняка она знает и умело пользуется тем, что он не в силах устоять перед её женскими чарами. Плавность и отточенность жестов, подчёркнутая чувственность и томность взглядов - всё это просто сводило с ума достойного сына своего отца - наследника Антуана Бурбона. Всё его существо буквально вопило от желания. Соблазн был слишком огромен. Закусив губу, Генрих жадно смотрел на искусительницу. Вот её тонкая рука коснулась его лица; вот изящная кисть скользнула по глубокому вырезу декольте... Терпеть эту муку с каждым мгновением становилось всё невыносимее. Отступив на оставшиеся полшага, Наваррский упёрся спиной в ажурное кружево перил. Его ищущие пальцы сомкнулись на прохладном металле, и этот казалось бы простой жест придал молодому человеку уверенности в себе.

- Сударыня, Ваши слова способны вскружить голову и более хладнокровному человеку, нежели я. - голос юного Бурбона предательски дрогнул, и в нём зазвучала едва сдерживаемая страстная хрипотца.

Чтобы скрыть охватившее его волнение, наваррец с трудом расцепил побелевшие от напряжения пальцы и плавным движением опустился на одно колено у ног собеседницы. Склонив голову и скрыв таким образом лицо, он поцеловал край подола маскарадного облачения своей визави.

- Анриетта, Вы искушаете меня. Но, вместе с тем, искушаете и судьбу. Она и так была слишком благосклонна к нам, подарив несколько часов абсолютного блаженства. Уж не знаю, кого мне следует благодарить за них: Господа ли нашего или дьявола, ибо эти краткие мгновения вместили в себя все наслаждения рая, но затем ввергли меня в пучины кромешного ада. - Анрио говорил нарочито негромко, и тон его был бесконечно нежен и немного грустен. - Мадам, я преступаю законы чести и справедливости. Знаю, что за такое не прощают... Ради всего святого, сударыня! Неужто Вам мало того, что моё тело и душа всецело принадлежат Вам?

Говоря это, беарнец поднял глаза на принцессу Клевскую, и в них полыхала такая сумасшедшая страсть, что сам Генрих поражался: как он ещё способен что бы то ни было различать сквозь ту жаркую пелену, которая застила ему взгляд.

- Что же, пусть будет по-Вашему, если это доставит Вам удовольствие. - с этими словами государь гордой Наварры поднялся во весь рост. Его руки легли на тонкую талию герцогини. Прижав её к себе, он покрыл её шею и плечи дразнящими лёгкими поцелуями. А затем, безвольно уронив руки и низко опустив голову, выражая покорность и смирение, тихо произнёс:

- Ваша светлость, я прошу у Вас помощи. Так будьте же снисходительны если не к своему королю, то хотя бы к смиренному просителю.

Анриетта Неверская


Он отступал. Но Генриетта де Клев была достаточно опытной охотницей, чтобы знать – зверь, когда отступает спиной, готовиться к нападению. И точно – вот его голос охрип, вот он казалось бы ослаб и вот перешел в атаку . Любая жеманница на месте герцогини ощутила бы полную победу, опустись этот мужчина перед ней на колени. Но наперсница принцессы Валуа, помнила его обходительность с фрейлинами королевы в Нераке и подозревала, что вся эта покорность, вплоть до поцелуя подола, может быть не более, чем виртуозным мастерством дамского угодника. Хотя напрягшиеся пальцы рук, горящий взгляд, слова… Ах, если бы Неверская кошка не знала сколько подобных слов этот сердцеед уже раздарил! В них было все и смысл и страсть – все то, что необходимо было этой непростой женщине, но, сколько подобных комплиментов он уже произнес? Скольких дев вверг в пучину чувств, не оглядываясь назад?
Будь Анриетта той легкомысленной девчонкой, что была шесть лет назад, то, несомненно, полностью обмякла бы под горячими устами государя Наварры. А сейчас… сейчас они кипятили кровь, туманили разум, но пока еще не погружали во мрак сознание. Жену маршала Невер начинала будоражить близость этого молодого мужчины не только в азарте интриги, но и в искушении страсти.
- Тело и душа, сир? - говорить было сложно и голос трепетал, но мадам знала, что быстрые победы менее ценны, чем упорные, - Они принадлежат мне только в те часы, когда Ваше Величество соизволит вспомнить о существовании такой подданной, как представительница дома Гизов. - Когда Анрио опустился на колено, одна рука герцогини непроизвольно погрузилась в сплетения его темных волос, а вторая опустилась вдоль платья с тихим позвякиванием драгоценных камений на побрякушке.
Сын Антуана Бурбона целовал и дразнил это раскрепощенное тело, пытаясь окутать дурманом красивых слов светлый разум, но в силах ли страсть, не смешанная с чувствами растопить лед давно замерзшего сердца?
Горячность его рук обжигали стан, и вдруг резко вернули прохладу ночи.
- И в чем Ваша просьба заключается, Генрих? – молодая женщина не отпустила ворох волос, продолжая перебирать его пальцами. Тесно прижавшись к кузену Валуа и глубоко заглядывая ему в глаза, принцесса Клевская взяла того за руку двумя пальчиками длани, сжимающий ветвь липы, фактически перекладывая ее в руку мужчины. - И почему Вы так уверенны, сир, что именно я смогу вам помочь?- хитрый огонек мелькнул в глазах герцогини, лишь на мгновенье, но отнюдь не был скрываем от собеседника.

Анрио Наваррский

Эта дуэль двух разумов и двух безумных страстей способна была свести с ума кого угодно. Генрих чувствовал, что задыхается. С каждой минутой ему становилось всё труднее сдерживать и контролировать свои порывы. Ещё немного, и его звериная сущность одержит верх. Эта женщина непозволительно хороша. И слишком дерзка, раз позволяет себе дразнить столь опасного хищника.

Впрочем, насколько принцесса Клевская была самонадеяна и рассчётлива, настолько же наваррский государь обладал поистине железной волей. Стиснув пальцы в кулак так, что костяшки побелели от напряжения, он поднял горящий взгляд и устремил его прямо в глаза собеседницы. Вторая его рука в то же самое время ощутила нежное пожатие изящных пальчиков и близкое тепло нагретого серебра. Взяв её ладонь в свою, Анрио приподнял их сплетённые руки с зажатой в них липовой ветвью. Прищурившись, молодой человек посмотрел на изящную безделушку, как бы не веря в то, что видит.

- Сударыня, аллегории здесь неуместны. И всё же... - в голосе юного Бурбона зазвучала озорная усмешка. - Вы спрашиваете: чего я прошу? Но, похоже, сами знаете ответ на этот вопрос. Или я неверно истолковываю Ваш благородный жест?

С этими словами он поднял ещё выше руку с зажатой в ней липовой ветвью.

- Я благородно закрою глаза на тот факт, что ветвь всего лишь липовая, а не пальмовая. - Наваррский впервые за этот разговор открыто улыбнулся. - И даже постараюсь не думать о том, насколько двусмысленен этот символ, ибо Ваше присутствие сделало меня беспечным.

Продолжая улыбаться, он обнял Анриетту свободной рукой.

- Видите, моё доверие к Вам почти безгранично. Неужели и теперь Вы всё ещё будете разыгрывать искреннее непонимание? Впрочем, если Вы пожелаете, мы можем остаться здесь до утра. Ваше общество нисколько меня не тяготит. Напротив, я готов длить и длить эти томительные мгновения неги...

Анриетта Неверская


Пальцы Анриетты, нежно перебирающие пряди волос на буйной голове короля Наваррского, замерли, едва тот обмолвился об аллегориях. На этом языке герцогиня могла говорить бесконечно долго. Интерес, проявленный Беарнцем к искусной работе Бенвенутто, позволил мадам с легкостью перейти к метафорам. Она опустила руку на плечо Генриху и задумчиво стала разглядывать драгоценность, легко подавшись ближе к мужчине в ответ на его объятья.
- Почему же неуместны, сир? – лукаво улыбнулась женщина, - Ваша жена, например, считает, что аллегориям есть место всегда. Смотрите, государь, возможно, недаром эта ветвь именно липы? Чего ожидать от пальмы, кроме как удовлетворения тщеславия? А ведь именно липовый мед обладает хмельными свойствами и туманит разум. Да и соцветия этого дерева распространяют такой запах, что слабому здоровьем человеку неминуемо грозит мигрень, - глубоко скрытый огонек загорелся в смеющихся глазах Генриетты де Клев. - Как видите, мой король, я делюсь с Вами весьма опасным оружием. Но сначала, нужно научиться им правильно пользоваться, - тихонько рассмеявшись, она чуть повернула ветвь так, что бы во всей красе был виден серебряный дрозд, - О, а эта певчая птичка, - тонкий перст покоящейся на лиловом бархате руки, указал прямо на венец украшения, - просто верх творения мастера. Такое ощущение, что она сейчас вспорхнет крыльями и унесется в неведомом направлении, распевать песни страждущим.
Неожиданно герцогиня немного отстранилась от Генриха и сокрушенно вздохнув, перевела взор на звездное небо и, казалось бы, погрузилась в философское настроение.
- Ваше величество, всем известно, что звезды благоволят к королям, но у простых смертных нет уверенности в том, что они всегда будут освещать им путь. Придет момент, когда небосклон не будет столь милостив к обычному человеку, одаривая его теплом и светом днем и блаженством ночью. Где тогда этому существу искать все то, к чему оно привыкнет? Как найти путь к тому светилу, что дарило ему столь многое?
Обладательница очей, о которых слагали стихи, мягко высвободилась из объятий Анрио, и загадочно посмотрела на все туже липовую ветвь, еще сжимаемую ими обоими.
- Не надежней ли не привыкать к тому, что летуче, подобно словам, а крепко держать в руках то, что даровано свыше?

Анрио Наваррский


- Моя супруга высокообразованная женщина, и я восхищаюсь её неподражаемой способностью говорить на языке символов с той лёгкостью, с которой, должно быть, летают птицы или плавают рыбы. Однако мне, провинциалу и невежде, увы, сложно изъясняться в привычном для Вас русле аллюзий и аллегорий.

Генрих стойко выдержал взгляд своей очаровательной визави. Продолжая обнимать Анриетту одной рукой и сжимать другой серебрянное украшение, он улыбнулся. Глаза его озорно сверкнули.

- Сударыня, Вы искушаете меня подобно тому, как Ева искушала Адама, предлагая вкусить ему плоды древа познания. И я даже не осмеливаюсь предполагать, что за тень коварного змея стоит за Вашим левым плечом.

Не прекращая говорить, Наваррский устремил взгляд за спину Анриетты и расширил глаза в притворном страхе. В его зрачках отражались звёзды и жаркое марево неутолённого желания. Приблизив свои губы к розовому ушку её светлости, молодой человек горячо зашептал:

- Впрочем, несмотря ни на что, Анриетта, я всё же предпочёл бы липовому хмелю благородную простоту гладиолуса, а сладкому голосу певчего дрозда непритязательную красоту белокрылого лебедя.

Анриетта Неверская

В ответ на мимическую миниатюру Генриха герцогиня разразилась звонким смехом, слегка запрокинув голову.
- Ах, сир, за моим левым плечом, - для того, чтобы убедиться в правдивости своих слов, женщина повернулась и внимательно огляделась, - можно сказать, что никого нет. Либо же, сообщу Вашему величеству великую тайну – там весь цвет французского дворянства танцует за портьерой, что позади меня.
Легко затрепетав ресницами, мадам внимала нашептываниям государя всея Наварры, вернув своему лицу, впрочем, наполовину скрытому маской, полную серьезность. Дыхание молодого человека нежно согревало кожу шеи и, Генриетта чувствовала, что близость этого человека делает ее слабее. Бездна его глаз призывно манила, увлекая в пучину чувственной близости, а рука так крепко держала стан, будто имела на это полное право. Высвободиться из объятий Беарнца у авантюристки не было ни желания, ни возможности и поэтому она оплела его шею свободной рукой. Привстав на кончики пальцев ног, чтобы быть ближе к королю и, легко касаясь губами его уха, ее светлость так же шепотом ему ответила:
- Гладиолус, Анри, хорош, когда его крупные и острые листья прикрывают своей тенью нежные соцветия маргариток, не позволяя им умереть от палящего солнца. А лебедь , - наперсница королевы Наваррской жарко выдохнула, - птица крупная и красивая, но взмывает вверх с полной силой, лишь, когда чувствует, что умирает, глас же его напоминает шипение. В то время как дрозды и поют, лаская слух, и гнезда свои строят высоко. Но эти певчие птицы свободно перелетают с места на место и иной раз неизвестно, где они появятся и какой мотив заведут. А ведь слишком много птиц, что хотят петь в унисон с ними, не так ли, сир?

Анрио Наваррский

Незаметно для себя, Генрих увлёкся этой красивой и опасной игрой. Странные и на первый взгляд совершенно дикие образы, которыми они с госпожой де Невер обменивались в процессе общения, как-то сами собой складывались в прекрасные картины, где каждая линия продумана и отточена, а каждый предмет наполнен особым смыслом, понятным только им двоим. Погрузившись в эти новые для себя ощущения, молодой человек пропустил тот момент, когда Анриетта нежно обвила его шею свободной рукой и очутилась так близко, что у него на миг перехватило дыхание. В голове мелькнула шальная мысль "Это конец!", но юный наследник Бурбонов не даром слыл хитрецом и лицедеем. Собрав всю свою волю в кулак, он одарил прелестную герцогиню одной из своих самых лучезарных улыбок. Продолжая по-хозяйски обнимать Анриетту, Наваррский бережно высвободил вторую руку от навязанного ему серебрянного украшения. Его губы легонько коснулись волос, а затем шеи принцессы Клевской.

- Пусть голос лебедя похож на шипение змеи. Тем лучше. Зато его уж наверняка нельзя числить среди тех, кто старается попасть в унисон с трелями певчего дрозда, и при этом жутко фальшивит. - негромко возразил беарнец. Его тон на этих словах сделался жёстким, почти холодным.

Немного отстранившись, Анрио медленно провёл кончиками пальцев вдоль плавного изгиба шеи Генриетты, глядя при этом ей прямо в глаза. Его собственный взгляд выражал глубокую нежность и вместе с тем звериную страсть. Наконец, словно бы решившись на что-то, наваррский государь неохотно выпустил её светлость из своих пылких объятий. Скрестив руки на груди и низко опустив голову, он тихо и печально произнёс:

- Впрочем, мадам, если Вам это доставит удовольствие, я готов завести скворца-пересмешника, чтобы тот умело подражал голосу певчего дрозда, оставаясь при этом самим собой - птицей, которой подвластны любые языки и наречия.

Бездонные карие глаза Генриха весело сверкнули из-под длинной чёлки, упавшей ему на лоб.

Анриетта Неверская


Окружающий воздух с каждым моментом ставился все плотнее и горячее. В один момент он стал настолько обжигающим, что даже коснулся нежной кожи шеи герцогини. Поволока истомы застилала глаза женщины. Анриетта и не сопротивлялась, тая в сильных руках Генриха.
Стальные же нотки в голосе молодого короля произвели эффект холодной воды, выплеснутой неожиданно на голову дамы. Глубоко вдохнув ночной воздух, оказавшийся живительным напитком, жена Великого магистра приората Сиона с благодарностью взглянула на монарха, когда он выпустил ее из своих объятий. И сразу отошла от него к перилам балкона. Генриетта сознательно отвернулась и отдалилась от наследника Антуана Бурбона, не желая окончательно потерять самообладание под действием его обаяния и напора.
Еще раз наполнив до краев грудь нектаром ночи, герцогиня, оперлась обеими руками на бортик террасы и на мгновенье окунулась в прошлое. Однажды, в такое же время суток она увидела его. Как он был прекрасен ее Аякс! Запах крови и смерти тогда пьянил не меньше, чем вино. Анриетта была по-настоящему счастлива после той страшной ночи. А потом все неожиданно закончилось. Та же смерть, но в другом обличье грозным призраком забрала и самого графа. По иронии судьбы тот, кто только что прижимал ее к своей груди был косвенно причастен к гибели … Даже мысленно молодая женщина избегала называть имя своего бывшего любовника, не желая бередить старую рану. И все же она не могла винить Анрио в казни двух дворян на Гревской площади, принесшей ей и Маргарите столько горя. Ему, объекту постоянной ненависти королевы-матери, было труднее. Еще не отделавшись от наваждения тех лет, глядя пред собой и не видя ничего, герцогиня заговорила голосом полным грусти и боли.
- Вам, сир, нет необходимости, что-либо делать, ради моего удовольствия, если это не будет необходимо Вашему величеству…
Мадам замолчала, не в силах произнести больше ни слова.

Анрио Наваррский


Внезапная холодность её светлости отрезвила Анрио. Он закусил губу, стараясь унять невольную дрожь. Ночной воздух вдруг показался ему почти ледяным. На балконе, где только что разворачивалось столь захватывающее событие, неожиданно повисла гнетущая тишина. Генрих стоял неподвижно, глядя в напряжённую спину герцогини задумчивым взглядом. Беарнец, сказать по правде, был несколько растерян и обескуражен такой резкой переменой в настроении своей собеседницы. Нахмурившись, - от чего между его тёмными бровями пролегла глубокая вертикальная складка, - молодой человек принялся сосредоточенно грызть ногти. При этом его сверкающие глаза по-прежнему были устремлены на Анриетту. Юный Бурбон лихорадочно соображал, что же ему делать: толи приняться нежно и ненавязчиво возвращать утраченное расположение прекрасной дамы, толи самому оскорбиться, отгородившись от неё стеной презрительного отчуждения... Достойному отпрыску Жанны д'Альбре приходилось иметь дело с самыми различными женщинами. Зачастую среди них попадались простолюдинки, иногда - мелкопоместные дворяночки, реже - графини и баронессы; и уж совсем никогда - столь высокопоставленные особы со вздорным и непредсказуемым характером. Супруга Марго, разумеется, не в счёт. Наконец, сбросив с себя минутное оцепенение, Наваррский одним скользящим движением преодолел разделявшее их расстояние и, подхватив госпожу де Невер на руки, сделал вместе с ней несколько быстрых танцевальных па. Опустив принцессу Клевскую на землю, он прижал её своим телом к балконной решётке и тоном, полным истинно королевского достоинства, произнёс:

- В таком случае, мадам, - тут он нарочно повысил голос, - моему величеству угодно, чтобы эти божественные уста улыбались, а в зелени этих колдовских глаз нашло приют долгожданное счастье одного несчастного безумца!

Анриетта Неверская


Генрих не просто поднял герцогиню на руки и закружил. Он вырвал молодую женщину из могучего обруча прошедших времен, уже, словно огромный змей своими кольцами, сдавливающий грудь. Такая непосредственность вызвала у Анриетты, может впервые за вечер, искреннюю улыбку. «Любимый» зять Катрин Медичи оставался шкодливым мальчишкой, несмотря на все горести, причиненные ему людьми. Как будто не его жизнь столько раз висела на волоске, словно не было в его жизни череды трагических событий, которые сломили бы многих людей. Юношеская непосредственность и уверенность взрослого мужчины, непостижимом образом, сочетались в характере этой сложной натуры. Анрио, как называл его некогда Карл Валуа, пил сладкий напиток под названием «жизнь» огромными глотками из, казалось бы, бездонной чаши, и щедро делился им с окружающими. Его поступок можно было бы отнести к ребячеству, не будь он столь вовремя сделан. Властные нотки, прорывающиеся в речи того, кто явно не привык пользоваться своем положением, добиваясь от людей желаемого при помощи своего безграничного обаяния, немало позабавили мадам де Невер.
- Тише, Генрих, прошу Вас, тише, - палец герцогини заботливо прижался к губам монарха, призывая его к осторожности, - Ваш голос и интонации хорошо известны многим из тех, кто находится по ту сторону портьеры. Как видите, я улыбаюсь. И улыбаюсь для Вас. - Генриетта небрежно повела плечом, - А вот на счет безумца Вы абсолютно правы. Надо было совсем потерять голову, что бы прийти сюда. Или Вы соскучились по романтике побега и, изойдясь завистью к Франсуа, решили освежить в своей памяти, какого оно быть на месте запертого? Сир, - тревога низкими нотами дребезжала в голосе мадам, - обладательнице возможного приюта для счастья некого безумца, взамен угодно, чтобы он, как можно скорее, покинул это полное скрытых неожиданностей место и позаботился о собственной безопасности.

Анрио Наваррский

Король благославенной Наварры тайком от своей визави перевёл дух. Порыв его не был ни случайным, ни хорошо просчитанным. Действуя по наитию, Анрио, как всегда, угадал. Фортуна, которая всё это время была к нему необычайно благосклонна, не обошла своего фаворита и на этот раз. Герцогиня оттаяла, и на её красивых губах появилась долгожданная улыбка. Улыбнувшись в ответ, Генрих завладел рукой Анриетты и покрыл её страстными поцелуями.

- Вы правы, сударыня. Мне не следовало сюда приходить. Но - вместе с тем - безумием было бы не прийти сюда, чтобы ещё раз увидеть Вас.

Немного отстранившись и глядя на очаровательную собеседницу восхищённым взглядом, он добавил:

- Ваше благоразумие делает Вам честь, мадам. И всё же, как я могу покинуть Вас, не зная даже, когда снова смогу увидеть? Вы жестокосердны, Анриетта, если обрекаете меня на подобные муки... Одиночество и неведение скорее, чем все опасности Лувра и страдания узника, лишённого свободы, сведут меня с ума!

Анриетта Неверская

Чтобы не двигало Наваррским, его упорство поражало герцогиню. Но Генриетте и самой было желательно продолжить разговор с ним, поэтому следовало принять быстрое решение – где и когда. Благоразумно сочтя, что не всегда полезное должно быть разделено с приятным, женщина выбрала позицию, которая ее устроила во всех отношениях.
- Сир, мой адрес Вы без затруднений смогли выяснить, - хитрый прищур тронул веки мадам, - значит, дорогу туда тоже найдете, а, следовательно, и меня увидеть сможете, - принцесса Клевская умолчала о том варианте, что случись непредвиденное, дорожная карета стоит, готовая, в любой момент, тронуться в путь. Но то была крайняя мера, а представительница дома Гизов была отнюдь не сторонницей крайностей. - Мне тоже не стоит здесь задерживаться на длительное время, хотя это и гораздо менее значимо, чем присутствие под этой крышей Генриха де Бурбона. – Каскад пляшущих от лукавства чертенят и вьющихся ангелов беспокойства, мерцал в глазах герцогини де Невер. - Поэтому, Вам, государь, лучше уйти первым. Я останусь ненадолго - посмотрю, чье внимание привлекла Ваша особа. – Голос женщины становился все тише и тише, превращаясь в шепот. - Идите, Анри, не искушайте судьбу. Вы же знаете, кто ищет, тот всегда находит, а, кто ждет, тот дождется. Мой дорогой король, вы знаете, где искать меня. А если я задержусь, то дождитесь, ведь это будет не по моей вине.
На мгновенье задумавшись, мадам покусывала нижнюю губу и нежно пожимала руки Беарнца.
- Не думаю, что даже челядь должна Вас видеть, месье, но… ведь это не станет препятствием для моего героя или я ошибаюсь?
Разумеется, дело было не в слугах, а том, что особняк мог уже таить в себе других гостей. Гостей, встреча с коими ни для Наваррца, ни для них самих не будет особо приятной.
Чуть обернувшись и не выпуская руки своего собеседника, так что она легла на плечо женщины, Генриетта Клевская взглянула во мглу, что виднелась за огнями, освещающими ратушу. И тихо, но уверенно молвила всего два слова, в них заключалось все сущее для нее:
- Здравствуй, Париж!!!

Анрио Наваррский

Анрио смотрел на герцогиню долгим странным взглядом. Со стороны могло показаться, что он только что увидел её впервые. Вполне возможно, так оно и было. В этих порывистых движениях, в тихом шёпоте, который срывался с желанных губ, таилось столько загадок и подводных камней, что любой более или менее пристальный взгляд на эту женщину грозил новыми открытиями, полными неожиданностей. Генрих ощущал в этот момент дикую смесь восторга, сладостного предвкушения и - каким бы удивительным это не выглядело - разочарования. Иногда с ним подобное случалось. На гребне триумфа, счастливый и беспечный, он вдруг ощущал горьковатый привкус печали. Ещё одна веха на жизненном пути пройдена; ещё одна заветная мечта почти осуществилась... Бывали минуты, когда юный Бурбон всерьёз начинал опасаться, что когда-нибудь его бурная фантазия истощится, и он будет навечно обречён скучать посреди этого однообразно-серого мира, который до сих пор ему удавалось раскрашивать исключительно волей собственных капризов и прихотей. Глядя вместе с Анриеттой на далёкие огни Парижа, он отнюдь не радовался и не испытывал жгучего азарта, отражение которого плескалось на дне изумрудно-зелёных глаз прелестной наперстницы королевы Марго. Париж - государь благославенной Наварры любил и ненавидел этот город. Презирал и восхищался им. Как и он сам, чувства его были столь же противоречивы и подвержены резким переменам. С трудом отведя взгляд от картин, видимых, очевидно, ему одному, ибо они не имели ничего общего ни с маскарадом в ратуше, ни вообще с настоящим, Наваррский всего лишь на миг привлёк Анриетту к себе, словно ища у неё защиты и нежности. Прижавшись щекой к её щеке, он жарко шепнул:

- Прощайте, сударыня. До скорой - надеюсь, что скорой - встречи. Ожидание станет для меня тяжким испытанием. Но оно было бы вдвойне невыносимо, если бы я был вынужден ожидать в неведении, не имея даже робкой надежды...

Быстро отстранившись, беарнец в последний раз окинул точёную фигурку принцессы Клевской, облитую лунным светом на фоне ночного неба, и - не раздумывая дольше - скользнул за портьеру, в мгновение ока затерявшись в пёстрой толпе.

Анриетта Неверская


- Прощайте, сир, - облегченно выдохнула Генриетта. Удивляясь сама себе, герцогиня отметила - кроме радости, что Наварра устремился навстречу собственной безопасности, она ощущает оттенок грусти. Ее собеседник больше не присутствует на празднике.
Последний жест молодого человека был трогателен и вызвал прилив теплоты к нему в сердце мадам де Невер. Проводив взглядом беспечного правителя, она вернулась к насущному. Покидать так скоро маскарад, как дала понять Анрио, дама не торопилась. Во-первых, стоило и вправду присмотреть, чтобы «лиловый камзол» не привлек к себе излишнего внимания, а во-вторых, все же, ощутить дух торжества. Помедлив некоторое время, Анриетта вернулась в зал.